Как выбрать подходящее кладбище и другие истории от импресарио «Remote Moscow»

Путешествие «Remote Moscow» — это довольно большой маршрут, включающий в себя несколько опорных мест действия посреди города: кладбище, вагон метро, бульвар, оживленная площадь и так далее. Одной из таких локаций должна была стать парковка торгового центра. Даже был написан соответствующий эпизод, от которого в итоге пришлось отказаться.

Дело в том, что наши идеальные планы не всегда выдерживали столкновение с суровой реальностью. Мы не смогли договориться с руководством торгового центра. Я к ним пришел с цветами, бутылкой великолепного напитка и открытым сердцем, встретил же холод, непонимание и отказ. Вот как это было.

Женский голос (с трагической интонацией и подчеркнуто устало): Можете объяснить, в чем проблема? Вы собираетесь за углом. Пройдите по прямой. Зачем к нам заходить?

Импресарио: Я вам объясню, как у нас технически все устроено. Прописывается аудиофайл. Написан сценарий. Я могу вам показать, какие слова говорятся. У нас есть маршрут. Точки переключаются по геолокации.

Женский голос (подчеркнуто устало, но с любопытством): Для кого этот маршрут? Для кого?

Импресарио: Для людей, которые проходят экскурсию.

Женский голос (потеряв интерес): Значит, здесь будут толпы людей.

Импресарио: Нет, не будет тут толп.

Женский голос (с трагической интонацией и претензией; далее интонация не меняется): Маршрут прокладывается для массы народа. Нам тут, на нашей парковке, массы народа не нужны. Понимаете?

Импресарио: Эти люди не будут вам никак мешать. В префектуре этот вопрос решали просто — если зона является проходной, значит, можно проходить. Я вам все документы показываю. У меня есть сайт. То есть это все официально — городской культурный проект. И я вас вообще никак не буду тревожить.

(Пауза.)

Мужской голос: Ну, это вообще… Это получается… Я понял! Онлайн-игра как бы получается, правильно?

Импресарио: Не совсем игра. Люди ходят своими ногами, тут нет театра. Театр на улице происходит. Мы сегодня в пять часов начнем эту экскурсию, можете пойти с нами, посмотреть, в этом нет ничего страшного, нет ничего оккультного. Я вас приглашаю. Это просто новый театральный проект, который сделан для молодежи.

Мужской голос: (с досадой): Ага, молодежь… Мы против, всё. Что я могу еще сказать? Наше мнение сложилось. Если бы вы мимо нас собирались пройти и не собирались на кладбище, может, мы и разрешили бы. А у меня уже негатив возник. Из-за того, что вы на кладбище собираетесь. Это не игра, чтобы на кладбище собираться.

Импресарио: Мы не играем на кладбище. Мы с уважением относимся к кладбищу.

Мужской голос: Я не знаю, что у вас… то есть почему… это все… на кладбище. Я не хочу это знать. Не хочу, короче, всё. Мы не хотим. У нас здесь собственник запрещает любые мероприятия, да?

Импресарио: Друзья, я просто прошу…

Мужской голос: Просто вы к нам обращаетесь, а мы не хотим. Отказываем. Поэтому ходить здесь не надо. Почему именно через нас, что вас здесь привлекает, именно здесь, а не где-то?

Импресарио: Хотите, я могу дать вам рекламные возможности, которые пропиарят ваш торговый дом?

Мужской голос: Нет, не надо рекламировать.

Женский голос: Вы ходите вокруг — здесь между зданиями, вот там и прокладывайте свой маршрут.

Мужской голос: Это все непросто. Сделать так, как вы хотите. Нам вот просто не нравится, когда вы там собираетесь. Мне не нравится вот это, вся система. Знаете, что мы не понимаем? Мы считаем, что это, лучше как бы… То, что мы не понимаем, да? Смотрите. Вот у вас там онлайн-игра какая-то. Какой-то голос.

Импресарио: Не онлайн. Просто голос ведет, вот и все. Я могу это показать сегодня, всего лишь десять минут — и вы поможете человеку. Вас просят о помощи.

Мужской голос: Я не знаю, может, это у вас секта какая-то.

Импресарио: Вы можете послушать, чтобы понять, что это никакая не секта?

Мужской голос: Нет, нет, не хочу. Что-то мы ничего не воспринимаем. Вот если у вас проблем нет с соседями, проходите там.

Я не знаю, что вы у нас… почему к нам хочется, именно здесь ходить? (Показывает план.) Вы вон проходите, и если по нашей, то по общей территории.

Женский голос: (разглядывая план): Треугольник, там катет. Здесь гипотенуза.

Мужской голос: Здесь вход к нам на парковку, здесь вторая дорога, которая идет вокруг нашего центра с другой стороны, к метро. Здесь стоят, вот — наши соседи. Здесь другие соседи. Одинаковое расстояние, здесь даже длиннее, чем там. Но вы идете по территории общего пользования. Вот здесь вот. Внутри тоже. Но вы не идете по нашей стоянке. Расстояние одинаково!

(Пауза.)

Импресарио: Но вот вы сказали, что вы до конца всего этого не понимаете. Я предлагаю сегодня вам потратить десять минут своего времени…

Мужской голос: Я сказал, что мы не будем больше ничего понимать. Потому что я понимаю одно. Что вы можете пройти одним кратчайшим путем. Что именно вас привлекает у нас, я этого пока понять не могу. Кратчайший путь я вам нарисовал. Вы выходите так же, в ту же точку, в которую выходите от нас. Вот только один момент непонятный.

Импресарио: Но как вы считаете, если ЦУМ, центровая самая площадка, согласовал — они, наверное, тоже что-то понимают? Они идут нам навстречу.

Женский голос: Ну и что?

Мужской голос: А мы не понимаем. Здесь машины, за которые мы отвечаем, и любая акция, которая может привести к последствиям, которых мы не знаем, не может быть разрешена здесь. Соответственно, мы уже провоцируем здесь какую-то возможность дестабилизации. То есть как бы понятно, да. Наша охрана дополнительная. Нагрузка и так далее. Я не понимаю вас, честно. У вас там какие-то новые идеи. Вот.

Импресарио: А вы говорите, что новые идеи — это плохо в нашем мире?

Мужской голос: Ну почему? Ну, то есть если эти идеи кто-нибудь понимает — это ладно. Вот я одно только понимаю. Если мне сразу сказали: «Собираются на кладбище, и начинается что-то», я бы ответил, что кладбище — это вообще святое место и не надо здесь игр онлайн каких-то устраивать. Там святая земля, в которой лежат спокойно наши предки.

Импресарио: Мы их не тревожим.

Мужской голос: Ну зачем вы собираетесь и какую-то акцию там делаете? Я считаю, уже вот это как негатив воспринимается. Для меня это так. Когда у вас даже написано «онлайн-игра» — не знаю.

Импресарио: Просто вы ходите, город становится лабиринтом. Москва — мой любимый город, и я хочу его развивать.

Женский голос: Развивайте на другой станции, да? В другом месте.

Мужской голос: Только я говорю, пройдете другой дорогой, я этого не понимаю, честное слово. Я вам объяснил мое мнение, да? Оно у меня непоколебимо просто. У нас. Из-за того, что существует этот самый момент. Если бы просто как-то позитивно было, а здесь уже негативно воспринимается. Может, у вас это и нормально. Ну у вас… там. У вас, знаете, у всяких, у артистов и так далее, бывают такие моменты, а знаете, есть флешмобы. Собираются, а потом иконы начинают бить. Бывает же такое?

Импресарио: Конечно, все бывает.

Мужской голос: Поэтому, знаете, очень осторожно к вам, к таким вот артистичным, да, продвинутым, надо относиться. Что угодно можно сделать.

Импресарио: Я православный человек, я крест ношу. Иконы не бью.

Мужской голос: Вот. Я говорю, что бывают же такие.

Импресарио: Бывают. Но я не из этих людей. Я вам могу сценарий показать, там ни одного плохого слова нет.

Мужской голос: Понимаю. Но мы пока очень аккуратно к этому относимся и боимся.

Импресарио: Я понимаю. Поэтому и хочу с вами согласовать, чтобы вы лично все поняли, что все хорошо.

Мужской голос: Нам не нужно здесь данное мероприятие, мы не хотим. Мы здесь ведем хозяйственную деятельность и поэтому к этим вещам относимся очень предосудительно. К тому, о чем сами не знаем.

Ошибка была в том, что мы не перепроверили предварительные договоренности.

В одном и том же здании находятся два учреждения с одинаковыми названиями и разными приставками к названию. «Торговый центр» и «Торговый дом». У нас были договоренности с одним, а за неделю до премьеры оказалось, что за открывание шлагбаума на парковке отвечает другой. Ответственные за шлагбаум (нем. Schlagbaum — «упавшее дерево») оказались непреклонны. В итоге нам пришлось переписывать часть сценария буквально за два дня до премьеры.

Вначале было две точки: стартовая и финальная. Первая кладбище. Последняя — крыша. На начальном этапе подготовки «Remote Moscow» мы получали от Rimini Protokoll имейл-инструкции, в которых пошагово объяснялось, что нам надо делать. Первой инструкцией было: «Найти начальную и финальную точки».

Когда Штефан прилетел на разведку на три дня, мы сразу отправились с ним к Новодевичьему монастырю. Я думал, что Новодевичье кладбище — идеальная начальная точка. Оно чистое и аккуратное. Всюду лежат селебритис. Люди приезжают, смотрят, фотографируются. По выходным, особенно летом, там невероятное паломничество туристов. Туда приезжают полные автобусы японцев, корейцев, китайцев. Штефан сразу сказал, что это фантастический локейшен, который нам тотально не подходит.

А он говорит: «Ладно, поехали, посмотрим, что тут у вас еще есть». Мы сели на велики и погнали по набережной.

Приехали на Ваганьковское кладбище, опять — очень большой трафик. Пошли на Армянское напротив, интересное кладбище, невероятной красоты надгробия, могилы. Но снова не то. Мы были в замешательстве. Поехали к Донскому монастырю, там живописный пруд, но кладбище закрыто. Таким образом, мы осмотрели все кладбища в пределах Третьего кольца, и ни одно нам не подошло.

В последний день от безысходности заглянули на Миусское кладбище на «Савеловской». Как только оказались у рынка, глаза у Штефана загорелись. А я, признаться, недолюбливал «Савеловскую». Ларьки, карманники, барыги, невкусная шаурма — все, от чего я пытаюсь максимально отгородиться. От грязи, от безвкусицы, от дурно одетых людей, от запахов, от куры гриль. От всего, что там есть. «Савеловская» — оммаж всему перечисленному.

Штефан Кэги: Да! То, что нужно. Супер! Настоящая городская жизнь. Вот она — Москва.

Импресарио: Штефан, это задворки, которые хочется прикрыть спиной, сказать, что нет всего этого в нашем замечательном городе.

И в этот момент я понял очень важную штуку. На «Савеловской», на Миусском кладбище — куда больше правды, чем на Новодевичьем. Да. То, что нужно.

Первую точку мы определили: Миусское кладбище. Драматургия «Remote X» устроена так, что маршрут всегда прокладывается от окраины города к центру. Таким образом, мы понимали, на каких станциях метро мы можем выйти, если старт у нас на «Савеловской» и в метро мы должны провести не более 15 минут. Мы можем выйти на «Цветном бульваре», на «Чеховской» или «Боровицкой». То есть выбор у нас ограничен несколькими станциями Серпуховско-Тимирязевской ветки.

Мы отправились искать лучшую крышу в районе этих станций метро. Это должна была быть крыша высокого здания в центре Москвы, куда нас пустят и на которой легко поместятся 50 человек. И еще там должна была быть техническая возможность незаметно проложить трубу, из которой в финале выдуваются облака.

Я думал, что обязательно нужно, чтобы здание было театральным. Потому что все спектакли проекта «Remote X» заканчиваются на крышах театров. Поэтому изначально я пробовал договориться с Театром наций, МХТ им. Чехова, Театром им. Маяковского, Театром им. Пушкина и так далее. Не вышло.

И я вспомнил свои удивительные приключения в поисках сцены для спектакля «Копы в огне».

Импресарио (едет в машине по Садовому кольцу один и размышляет вслух): Календарь сообщает, что сейчас тот самый — непростой и сладостный 2010 год. Я ищу площадку для самого лучшего спектакля в городе — для «Копов в огне». Прихожу в театры, предлагаю им деньги за аренду сцены. Почему же мне отказывают? Я ведь не для ярмарки шуб прошу предоставить место. Похоже, дело в том, что спектакль очень для их публики дискомфортный — так они полагают. В спектакле есть мат, их это пугает. Они боятся, что Джо Молекула и Джигурдамарисс испортят им репутацию классического театра. Они стремятся своей классической деятельностью не производить лишних шумов. А «Копы» максимально шумные. Публика штурмует, музон качает, пресса вокруг — по-тихому такое мероприятие не провести. Но дороги назад нет: из «Газгольдера» я уже ушел, наивно поверив, что театр — мое новое направление. Парням всего наобещал, а сделать ничего не могу. Репутация под ударом. Последняя надежда — РАМТ. Если главный государственный молодежный театр нас не возьмет, то все, можно ставить крест на всей этой затее.

РАМТ, служебный вход, проходная.

Охранник: Вы куда?

Импресарио: Здравствуйте, директор у себя?

Охранник: Вам нужен Мясников Карп Никитич, заместитель. Позвоните по номеру 888.

Охранник показывает на желтый дисковый телефон на стене.

Импресарио (в сторону): Ок. (Набирает номер.)

Голос в телефоне: Алло?

Импресарио: Карп Никитич? Добрый день. Хочу поговорить по поводу аренды площадки для мероприятия.

Голос в телефоне: Ну заходите.

Кабинет директора. Чай, конфеты.

Карп Никитич: Что у вас?

Импресарио: У нас молодежный спектакль «Копы в огне», хип-хопера.

Карп Никитич: О, молодежь — это хорошо. У нас молодежный театр как раз. Давайте я приду посмотрю.

Спустя неделю.

Карп Никитич: Федор, спасибо! Мне все нравится. Я думал, у вас все бесноваться будут, курить, рисовать на стенах, а у вас все чистенько, аккуратно. Очень хорошая публика. Я считаю, что этот спектакль можно сыграть на сцене РАМТа — договоримся.

Импресарио: Какие вы можете нам дать даты?

Карп Никитич: 24 и 25 января.

Импресарио (в сторону): Это же понедельник и вторник, самые унылые дни самого унылого периода в году. (Карпу Никитичу.) Супер! То, что надо! Спасибо! Можно я возьму еще одну дату в феврале? Например, 14-е, День всех влюбленных.

Карп Никитич: 14-е Табаков забрал. Есть 15 февраля.

Я подумал: «Какого черта, ТабаковуОлег Павлович ТабаковВеликий человек. Никто в России не сделал для театра столько, сколько он. Бесконечное уважение и вечная память. своих двух театров мало?» Подумал, но не сказал. Не все, что думаешь, следует произносить вслух. И писать в книгах.

Импресарио: Беру и 15-е. Заверните, пожалуйста!