Лезть в бутылку: духи в самых красивых флаконах

Розовый World — третий по счету в новой франшизе Kenzo — фланкером можно назвать с натяжкой: от гроздей красных ягод и сладких фруктов, которыми воинственно сотрясали первые выпуски, парфюмер Франсис Кюркджян ушел в сторону спокойного «косметического» аккорда, собранного из ирисовой пудры, абстрактных светлых цветов и толченого миндаля. Бо́льшая часть сахара потерялась по дороге, но форма флакона — все тот же широко распахнутый глаз дизайна Патрика Ли, бывшего арт-директора T Magazine и китайского Vogue, автора айдентики Alexander Wang, Rodarte и московского музея «Гараж» — осталась прежней.

Итак, быстрые факты о флаконе Aura в цитатах Тьерри Мюглера. Почему сердце? «Это универсальный символ, понятный для всех, — как звезда Angel». Почему сердце зеленое? «Зеленый — цвет сердечной чакры, цвет концентрации». Что за буква M на флаконе? «M — это magic, «магия», а еще эта буква по-французски звучит как aime, «люби». Флакон, даже если отставить в сторону все эти «шанти-шанти», действительно очень хорош, как и сам аромат: зеленый морок малярийных джунглей, подсвеченный ванилью и белыми цветами. Ядовитые ягоды, горькая зелень, мускус хищных зверей — «Ауру» не возьмет никакой хинин.

И еще один Kenzo в нашей подборке — как пример модного в 1980-х бионического дизайна. Правда, флакон Ca Sent Beau оценили не все: парфюмерный критик Таня Санчес, например, в строгой книжке «Perfumes» сравнивает его с «розеточным ночником из магазина «Все за сто рублей». В этом сравнении есть единственная правда: Ca Sent Beau действительно освещает все вокруг галогеновым светом белых цветов — туберозы, гардении и жасмина, но вплотную к этому сияющему окружению подступает густейшая мускусная тьма.

Ароматы шведской марки обращают на себя внимание — во многом благодаря флаконам, разработанным Пьером Динаном, главным современным художником парфюмерного стекла. Вам наверняка уже попадались его знаменитые работы, например, застывшие волны Eau Sauvage, Dior, или Opium, YSL, сделанный по образу и подобию традиционной японской шкатулки инро; тот же графичный стиль архитектурных чертежей присущ дизайну Vilhelm Parfumerie. В породистом стекле, впрочем, плещется по-хорошему несерьезная, весенняя вода — пряный базилик пополам с инжиром и фиалковыми листьями.

Вопреки названию единственное, что есть черного в Ennui Noir, — это флакон, будто вырубленный из застывшей лавы. На деле в куске базальта заключена самая нежная парфюмерная лаванда из всех, что нам давали за последние лет пять, — сладкая и сливочная, как итальянское джелато, и намеренно очищенная от травянисто-аптечных оттенков, характерных для лаванды «классической». Ветивер и кедр не дают Ennui Noir превратиться в гурманику, и на протяжении всей своей жизни он остается мягким и отлично сбалансированным ориентальным фужером — современной версией герленовского Jicky. Как многие ароматы в концентрации духов, имеет не самый пышный шлейф, но впечатляющую стойкость.

Прелестные золотые лошади в сбруе, возможно, напоминают рисунок на шелковом платке Hermès, но сложно себе представить аромат менее буржуазный, чем «Ирландская кожа». Так — джином, кожаной оплеткой старой фляги, мокрой травой и свежей землей — пахнет похмелье лепрекона, шагнувшего из паба прямо в утренние росистые кусты.

Парфюмер Бертран Дюшофур лучше всех собирает благовонные ароматы — это данность. В его блестящей коллекции есть такие шедевры, как дымные Timbuktu и Dzongkha французской марки LʼArtisan Parfumeur, Rose Paestum — самый впечатляющий аромат Eau dʼItalie, знаменитый Avignon из ладанной серии Comme des Garçons, морской Copal dʼAzur нью-йоркцев Aedes de Venustas — и Jubilation XXV, главный из всех. По слухам, султан дарит его другим главам государств, посещающим Оман. Хороший подарок со скрытым смыслом: горячий удовый аккорд в Jubilation соседствует с ледяным и остро заточенным оманским ладаном, как восточное гостеприимство — с хитрыми политическими интересами.

Пусть внутри и не кутюр, а самый настоящий прет-а-порте — классический фруктово-цветочный компот, сваренный Альберто Морийясом из всего, что теперь есть под рукой у любого парфюмера-временщика, но флакон у Fresh Couture великолепный, как банка супа Campbell на картинах Энди Уорхола. Возможно, таким аромат и задумывался. «Я просто пил суп каждый божий день — лет двадцать», — говорил отец поп-арта. То же самое здесь: Fresh Couture похож на десятки других ароматов в том же ценовом сегменте. Воспринимайте его как предмет повседневного искусства.