«Собаки — кайф!»: монологи людей с татуировками их домашних животных

В детстве у меня были разные животные. Когда жили еще не в Москве, у нас был суперский кот Кеша. Он уходил на неделю гулять по городу, а потом возвращался домой, забираясь на балкон по одеялу, — мы жили на первом этаже. После него был еще один кот, и тоже Кеша, но он мне не нравился. Как-то раз он ушел по подоконникам и не вернулся.

Когда мы переехали в Москву, три года у нас жил хомяк, которого я очень любил. Он был боевой. Как-то раз, пока мы с мамой были в отпуске, он убежал из клетки. Папа обыскал всю квартиру, но так его и не нашел. Решил пойти за пивком. Выходит на улицу и видит мужчину с собакой, у которого на плече сидит наш хомяк. Чувак рассказал, что отбил его от кошек. Хомяк был весь ободранный, родители, оба врачи, его выходили, и он еще долго прожил. Еще у меня была крыса, которую я купил по пьяни и при переезде оставил родителям. И черепаха, но это вообще бесполезное существо.

Долгое время, лет пять, я очень сильно хотел собаку и надеялся, что мне ее подарят друзья на день рождения. В очередной раз не получив собаку, я решил, что возьму ее сам. Начал звонить по приютам. Выяснилось, что взять собаку, если ты молодой и живешь на съемной квартире, практически нереально. Тогда я открыл «Авито». Нашел там объявление о щенках дворняжки. Мне сказали, что их уже забронировали, но если я приеду прямо сейчас, то смогу выбрать одного. Мы с моей бывшей девушкой сели в машину и поехали под Истру искать заброшенный дом, где ощенилась собака. Все щенки были классными, но один показался мне особенным. Во-первых, он был самым большим. А во-вторых, не особо приветливым и казался аутистом, но его слушались остальные.

Я назвал щенка, как себя, Кирей. За месяц до его появления мой лучший друг завел собаку. И мы очень долго выбирали ей имя. Тогда же я решил, что, если у меня появится пес, я не буду париться и назову его своим именем. В первый день Киря ходил по квартире, падал, потому что его лапы разъезжались на полу, и сразу же засыпал. Еще он постоянно плакал и стал поспокойнее, только когда мы перенесли его в комнату. До четырех месяцев он был сыкуном: боялся спрыгнуть с кровати. А вообще рос хорошим и милым щенком.

В мае Кире исполнится три года. Он становится более матерым, весит уже 30 килограмм. Это уникальный пес: он не обращает внимания на других собак, очень спокойный, осознанный и мудрый. Знаете, есть хорошо образованные люди, которые по жизни не очень понимают, как себя вести. А есть люди без образования, но с опытом — Киря именно такой. Он знает не много команд, они тяжело ему даются. Зато все понимает.

За все это время мы с Кирей провели отдельно в общей сложности не больше месяца. Раньше я много путешествовал и часто летал на самолетах — от этого пришлось отказаться. Я не хочу сдавать Кирю в багажное отделение, он у меня очень ранимый, а в салон его никто не пустит из-за размеров. Поэтому мы путешествуем на тачке. Уже проехали 15 стран, по Европе в основном. Вместе плавали на каяках в Норвегии. Думаю, Кире нравится со мной путешествовать. Но когда долго едешь, практически без остановок, бывает тяжело.

Вторая собака появилась у меня случайно в ноябре прошлого года. Мы с друзьями и нашими псами поехали на базу отдыха в Подмосковье. В первый же день нашли щенков, которые грелись у потухшего мангала, — зима в тот год началась рано и была лютой. На тот момент мы уже были пьяными и решили забрать их всех с собой. Но мой друг убедил нас дождаться утра, а потом решать. В итоге я заболел и в день отъезда, вспомнив, как тяжело с щенком, решил никого не брать. Ребята, наоборот, захотели выбрать себе щенка. Мы нашли их логово. Смотрю, вылезает кудрявая рожа. Я ее взял на руки и подумал: «Ну ладно, похер, возьму!»

Сначала мы с другом назвали щенков Девочками, они в паспортах так и записаны. Я думал назвать новую собаку Кирой, но это было бы чересчур сумасшедше. В итоге ее зовут Пушка, потому что она пушистая и бешеная. Пуша совсем не похожа на Кирю: она сумасшедшая и очень юркая, как гиена или крыса. Киря никогда не ел обувь, максимум — обои подрал. А Пуша сожрала обуви на колоссальную сумму: в какой-то момент у меня зимой остались только вэнсы и мартинсы, которые превратились в сандалии. Еще она обновила мне дизайн стен. Так как Пушка жрет все подряд, у нее бывают проблемы со стулом. Я два раза был свидетелем того, как у нее начинался понос, и она бегала по квартире, размахивая хвостом. Все стены были задристаны. Я содрал обои в надежде сделать ремонт. Прошла неделя, у Пуши опять эта фигня, только на этот раз все полетело на бетон. Там не много, в принципе, поэтому я так и оставил.

Пуша ревнивая. Когда я вышел на новую работу и стал возвращаться домой очень поздно, она обиделась и обоссала мой матрац. Несколько дней я спал на полу, потом, когда появилось время, купил новый. Возвращаюсь с работы, а непромокаемый наматрасник и матрац разорваны, повсюду говно. В итоге я по-другому распределил свой график, теперь Пушка вроде не обижается. Несмотря на все, это очень нежная собака. Мы вместе спим, она кладет голову на подушку, как человек. Еще Пуша очень понимающая и умненькая. Например, она сама научилась запрыгивать в ванную после прогулки, чтобы я мог помыть ей лапы.

Когда Пуша появилась, Киря не понимал, что происходит. Но сейчас они лучшие друзья и даже были любовниками. Этим летом мы с двумя друзьями и тремя собаками поехали на машине в Италию. У Пуши неожиданно началась течка. Киря никогда не интересовался девушками, а тут просек. Мы ехали трое суток без остановок, потому что машина была в аварийном состоянии. Все это время Киря делал так: «Ау! Ау! Ау!» — не пил, не ел, не спал, только хотел трахаться. Очень жестко. В первый же день в Италии мы лишились машины и спали на пляже. Я привязал Пушу и Кирю в разных местах. Просыпаюсь, Киря отвязан, лежит, как туз на локоточке, а рядом с ним Пушка. Я понял, что все случилось. После этого Киря очень повзрослел. Всю поездку его сопровождали две дамы, а потому он ходил такой гордый и важный, гавкал, рычал и говорил им, что делать. Вернувшись в Москву, я стерилизовал Пушу.

Для меня собака — компаньон, как бы банально это ни звучало. Киря и Пуша — самые близкие мне существа. Я не представляю свою жизнь без них. Правда, иногда мне кажется, что это не они у меня живут, а я арендую у них конуру за корм и погрызенную мебель с обувью. Собаки меняют образ жизни: понимаешь, что дома тебя кто-то ждет. К сожалению, из-за работы я провожу с ними не так много времени, как хотел бы. Но каждые выходные мы стараемся выезжать за город — они там бегают и ведут себя как мрази. Сейчас я думаю о покупке загородного дома, потому что в Москве могу рассчитывать только на однушку в ипотеку. Если там будут жить собаки и, допустим, жена с ребенком, это будет сумасшедший дом. А так я мог бы завести еще одну собаку — например, взять какого-нибудь инвалида из приюта, которого никто не берет.

Обычно я говорю, что у меня одна татуировка. Потому что не знаю, сколько их на самом деле. У меня заколоты две руки и тело. На ногах тоже есть татуировки. Первую я набил в 17 лет — это мадам с одной грудью, она цыганка и медсестра. Цыганка, потому что мой дед был цыганом. А медсестра, потому что я тогда учился в мединституте. Когда я был маленьким, я придавал значение татуировкам. Потом понял, что это все ерунда. Нахожу картинки, которые мне нравятся, и набиваю их.

Когда Кире было 4 месяца, я решил сделать татуировку с его изображением. Поехал в Love Life Tattoo, где мне по фото все нарисовали. Не знаю, зачем мне татуировка с Кирей. Возможно, дело в том, что я всегда хотел собаку и очень сильно его люблю. Изображение Пуши тоже планирую набить, у меня как раз местечко осталось. У многих в 27 лет есть семьи, дети. А мои дети — это мои собаки, сыночек и дочка.

Помимо Кири, у меня есть еще шесть татуировок с собаками. Две на животе — они несут поленья, чтобы поджечь женщину. Бигль на плече, потому что я какое-то время хотел себе такого. На ногах еще две собаки, которых мне наколола моя бывшая девушка. Еще одного пса — с ножом в одной лапе и бутылкой в другой — мне сделали на пьянке по моему рисунку.

Я люблю все с собаками. У меня есть перстень с псом и небольшая коллекция фарфоровых собак, которых я начал собирать до появления Кири. Сейчас завязал с этим, но статуэтки все равно хранятся дома. Еще много одежды с изображениями собак. Что-то мне дарят, что-то сам покупаю или делаю в нашей с другом мастерской Hair of the Dog. Собаки — кайф!

С животными у меня давно дружба. Всегда были собаки, а 10 лет назад ко мне переехала подруга со своим котом Саней. Мегакрутой кот! Тогда-то у меня и возникла любовь к кошкам, потому что не влюбиться было невозможно. Через несколько лет подруга уехала и забрала его с собой. Саня был стареньким, его уже давно нет. Но пока он жил со мной, появилось еще два кота.

Первую, беленькую Фуню, мне подбросили шесть лет назад. Возвращаюсь домой и вижу перед своей дверью ящик с новорожденным котенком. У меня тогда был очень тяжелый период: я была одна, потеряла работу. А тут Фуня, у которой только глаза открылись. Думаю, мне ее Бог послал. Мы спасли друг друга. Я выхаживала кошку из пипетки, она постоянно была у меня на руках: сидела в толстовке, в капюшоне, в кармане широких брюк, а когда подросла — на плече. Стоило ее поставить на пол, начинала орать как резаная. Сейчас Фуня кабаниха, но когда я сажусь, она сразу же залезает ко мне на колени. Видимо, считает меня своей мамой.

Кота Васечку нашли четыре года назад на снесенном рынке в Выхино. Моя знакомая шла мимо и услышала, как кто-то плачет. Котенок был очень маленьким, с перебитыми передними лапами. Она решила найти ему хозяев, написала мне с просьбой поспрашивать знакомых. Я посмотрела на фото — сидит маленькая блоха, не породистый, да еще и с проблемными лапами. Сразу понятно, что пристроить будет тяжело, поэтому я решила взять его к себе.

Я думала, что Фуня примет котенка, но она его гнобила. Зато кот Саня, как только слышал, что Ваську обижают, сразу же бежал ему на помощь. Вообще обращался с ним как с родным сыном — учил ходить в туалет, облизывал. Сейчас у Васечки передние лапы чуть короче задних, поэтому он немного косолапый. Часто сидит как тушкан. Но он самый коммуникабельный и классный. Любит играть с резинками для волос. Иногда он загоняет их под холодильник и орет, пока я не помогу ему их достать. Поэтому если я иду в магазин, то беру сразу целую упаковку.

Если есть собачий ангел, то это мопс. У меня когда-то жил милый мопс по имени Федя. Я понимала, что такого же не найду, но все равно решила завести мопса. Так появился Буся — прапраправнук моего Федьки. Мне его из Белоруссии привезли. По-белорусски «буся» означает «поцелуйчик». Он и правда очень любит целоваться. А еще спит стоя с мячиком в зубах. Вообще милая животина, преданная, но особо умом не блещет. А у меня нет времени им заниматься. Поэтому живу с такой невоспитанной собачулей, маленькой хрюкалкой.

Роня — четвертая кошка, но девать ее было некуда. Моя подруга Наташа живет в Москве, но вообще из Ростова. Там она какое-то время сдавала квартиру знакомым с условием, что они будут ухаживать за двумя котами. Получилась некрасивая история: за ними не только не очень хорошо ухаживали, но еще и сильно лупили. Кота удалось пристроить, а Роню никто не брал. Ведь обычно кошек заводят, чтобы потискать, поласкать. А Роня, особенно после жизни с двумя чудовищами, не такая. Ей нужно терпение и ласка. А еще много времени. Она живет у меня уже год, немного освоилась. Но думаю, ей нужно еще столько же, чтобы окончательно прийти в себя. Пока она боится всего и всех, а потому большую часть времени проводит на шкафу. Я ей туда лежанку положила.

Кот Васька и мопс Буська — прекрасные друзья. Но Васька вообще со всеми дружит, даже с новенькой Роней, которую гоняют остальные кошки. Роня крупнее остальных и могла бы за себя постоять, но она нежное создание, не вступает в конфликты. Кошки Фуня и Тита живут сами по себе. Иногда к ним пристает Буська, хотя обычно он всем рад. Я люблю всех своих животных. Но если у меня выдается свободный день, когда я могу позволить себе поваляться на диване, начинается настоящая борьба за место рядом со мной. Они все очень ревнивы. Вот такой у нас зоопарк.

Несмотря на то что животных много, запаха в квартире нет. Да они особо и не шкодят. Я никогда их не бью, только строго разговариваю. Им, конечно, по барабасу. Бывает, все-таки шалят. Кошка Тита любит бегать и сносить все на своем пути. Фуня раньше залезала до потолка по обоям — пришлось их переклеить. Плитка на полу тоже не случайно, когда-то у меня была собачка, которая очень любила писать где попало.

Вообще, вся квартира подстроена под животных. В дверях обязательно дырки, чтобы они могли свободно передвигаться по дому. Я сама их выпилила, когда психанула из-за того, что кошка орала под дверью. На всех окнах — антикошки (сетки, которые не дают им выбраться на улицу). Мы поставили их после того, как Васька катапультировался в окно. Как он не разбился со своим весом в лепешку, удивительно! Его нашел сосед в траншее, которую рабочие собирались засыпать.

Мои кошки едят на столе. Буська — на полу. Иначе он съест все и у всех. Я кормлю животных отличным кормом. Бывает, что с деньгами туговато, но лучше я сама гречку поем, а они — самое лучшее.

Первая татуировка у меня появилась в достаточно зрелом возрасте, лет 14 назад. Я спонтанно сделала ее в одном салоне. Это кузнечный цех, где молотком, условно говоря, дубасят по барабасу, — машина для выкачивания денег у населения. Никто не заморачивается, что за тематика. Татуировка была сделана достаточно качественно, но мне не подходила. Я человек очень мягкий. А там был кельтский узор с большим количеством острых углов. Я чувствовала, что становлюсь немного агрессивной.

После этого я более серьезно подошла к выбору тату-мастера. Нашла художника Дмитрия Бухрова, он положил мне сову поверх старой татуировки. С тех пор только к нему хожу. Мы стали друзьями. У Димы есть фильм, где он говорит, что если вы сделали первую татуировку, вступили на эту лестницу, дальше дело ваше — пойти вверх, пойти вдоль или спуститься вниз. Я пошла вверх. Одно тянет за собой другое. Началось с Санечки. Он был одним из чудес света для меня. Кот он уже был взрослый, да и не мой, и я понимала, что в любой момент он может уйти из моей жизни. Думаю, надо, чтобы Саня навсегда остался со мной. И мы его изображение набили. Потом объединили его с совой: бахнули золотую цепь, дуб, русалку, птицу сирин, рыбу с зонтиком. Получился такой сказочный рукав. Такие сказки Пушкина.

Ваську я набила три года назад. Потому что Василий Петрович — главный персонаж этого дома. Он очень вписался в морскую тему. Этакий полосатый мордатый морячок. Еще есть татуировка Фуни, штормовой кошки. Все паруса пообрывало, кошка лежит на мачте спокойная, природа беснуется, а рука бога ее защищает. У бога тоже есть татуировки, а как же. Мопс Буська тоже набит, ведь он принц моего сердца. Вообще у меня есть татуировки со всеми, кроме Рони. Ее еще не успела, но место на ноге есть. Мне приятно, когда знакомые узнают в татуировках моих животных.

Еще у меня есть татуировка обезьяны с гранатой — «безумие и отвага». У моей двоюродной сестры была обезьяна — жених-ювелир подарил ей, это сумасшедших денег стоило. Но она крови всем попила. Лучше десять кошек, с которыми можно найти общий язык, чем одна обезьяна. Тогда был в моде хрусталь. Обезьяна каким-то чудом вырвется из клетки, перетащит весь хрусталь на подоконник, в окно кидает и смотрит, как с пятого этажа летит. Ей нравилось.

Конечно, для меня татуировки несут смысл. У моего мастера Димы очень много картин, он художник. И мне очень хотелось, чтобы что-то было от него лично. Тогда я две его картины набила. Моряк у дверей рая с подписью: «Мы вам еще покажем» и изображение, где маленький морячок бьет другому моряку татуировку с надписью «Через кровь, боль и большие деньги, но навсегда». Я вообще очень люблю море — у меня есть морской «рукав»: рыбки, акулы, немного хулиганства, которое я спрятала под мышку. На спине у меня третья картина Димы — всадники Апокалипсиса. Она в работе сейчас. К сожалению, лошадей я еще не завела.

Животные живут мало. Вот мой прошлый мопс, Федя, умер, когда ему было всего 7 лет. А я хочу, чтобы они оставались, — так или иначе, это частица меня. Не поверите, но когда я уезжала на три недели в Таиланд, у меня была игрушка мопса. Я с ней спала.

В 7 лет я прочла книгу «Молли Мун и волшебная книга гипноза». Она — про девочку и мопса, которые вместе занимались гипнозом. У книги была очень классная серебряная обложка с изображением собаки с огромными глазами. Уже тогда я поняла, что у меня будет мопс по имени Молли.

В детстве мне не разрешали заводить животных. Я постоянно приносила домой змей из леса, хорьков. Последних бабушка отдавала в детский сад и школу по соседству, а змей — выбрасывала с балкона. Какое-то время у меня жил ежик, но когда я попала в больницу — мне вырезали аппендицит — бабушка отдала кому-то и его.

На 18-летие, когда я уже жила отдельно, родители подарили мне деньги на собаку. И сказали: «Главное, купи породистую», — им было важно, чтобы животное было с документами. Я нашла питомник в Белоруссии, где вскоре должны были появиться щенки. Пока я ждала, мне посоветовали поездить и посмотреть разные пометы собак. Я, как полный идиот, поехала на птичий рынок.

Как раз тогда в Москве была адская жара и смог. Приезжаю на рынок, а там в клеточке сидит крошечный мопс. Мое сердце забилось быстрее. Я взяла щенка на руки и так с ним и уехала. Молли тогда было всего 30 дней, я кормила ее из пипетки, лечила, потому что покупать животных на рынке — это жесть. У нее была аллергия на все.

Где-то через три месяца у меня случайно появился еще один мопс, Чарли. Я продолжала общаться с ребятами из белорусского питомника, которые помогали мне растить Молли. Они отправили в Москву черного мопса с волчьей пастью. Какое-то время он жил у одних людей, а потом те от него отказались. Ребята из питомника попросили меня взять Чарли к себе на время.
В итоге он прожил у меня два с половиной года. Потом его забрала моя соседка по квартире. Сейчас они вместе с котом, которого нам подкинули еще маленьким, живут в Тбилиси. Чарли был очень классный, но совершенно невоспитанный. Он попал ко мне уже годовалым, а потому его воспитанию нужно было уделять много времени, которого у меня тогда не было из-за работы.

Молли и Чарли были настоящими друзьями. У них даже были случайные дети. Когда у Молли была течка, я рассаживала их по разным комнатам. Как-то раз прихожу домой, а в одной комнате выбита дверь, в другой — дыра в двери. Я одевала собак в подгузники, но они разорвали и их, чтобы зачать детей. Молли очень плохо перенесла беременность. Она родила и сбежала, а я вынашивала четырех милых крошек черного окраса. Когда щенки подросли, я раздала их друзьям за символические деньги. За судьбой некоторых слежу до сих пор.

После того как у меня появилась собака, я пошла учиться на ветеринара. У меня была подруга, которая работала хирургом в ветклинике. Вместе мы переоборудовали одну из комнат в моей квартире под домашнюю операционную, где стерилизовали Молли и кастрировали кота. Это элементарно, если у тебя есть должная квалификация.

Молли — мой лучший друг. Она очень воспитанная: никогда ничего не испортит. Мне с ней повезло: мы живем в одном ритме. Я люблю флегматичных животных, которые не требуют по два часа прогулки утром и вечером. Молли, в принципе, не просыпается раньше 12 часов дня. Иногда, чтобы погулять, мне приходится выносить ее на руках. Она три минуты делает свои дела на улице и бежит домой. Сейчас она стала не такой подвижной: немного располнела, да и возраст у нее уже серьезный. Чтобы поддерживать ее в тонусе, мы с ней будем ходить в собачий бассейн. А вообще Молли суперособенный и классный ребенок, если бы не храп!

Я не собиралась заводить еще одну собаку, потому что у меня очень напряженный рабочий график. Но год назад мы тусили с моей лучшей подругой, и я почти уговорила ее сделать одинаковые татуировки. Мы поехали в «Авиапарк» за куриной грудкой, потому что я сидела на диете. По пути к продуктовому решили зайти в зоомагазин. Там сидел щенок породы пти-брабансон, которую я обожаю, и джек-рассел — моя подруга их фанатка. Подруга сказала: «Даш, мы берем этих собак и не делаем татуировки». В итоге мы потратили все, что у нас было, чтобы забрать щенков. Собаки в зоомагазинах стоят намного дороже, чем у заводчиков.

Я назвала брабансона Ханной. Сначала я не знала, сможем ли мы с ней подружиться: она ничего не понимала, постоянно бегала и гадила дома. Молли сильно ревновала, но сейчас они с Ханной лучшие подружки, вылизывают друг другу уши после еды. Говорят, что мелкие собаки глупые. Ханна, хоть и самая маленькая в помете (вместо положенных 5 килограмм она весит всего 2 с половиной), слушается меня беспрекословно. Плюс она такая же флегматичная, как и Молли. Ее очень удобно брать с собой. Обычно Ханна ездит в специальном кресле на заднем сиденье машины, но иногда я разрешаю ей сидеть у меня на руках. Мы пристегиваемся, всю поездку она не двигается — знает, что мне нельзя мешать вести машину.

У моих собак очень много одежды. Началось все с того, что зимой Молли мерзла во время прогулок. Постепенно у нее появился свой шкаф, где на детских вешалках хранилось порядка 50–60 костюмов. Я говорила: «Гулять», и Молли бежала к шкафу. Она очень любила крутиться в своих нарядах. И даже несколько раз выигрывала конкурсы собачьей одежды. Ей шили всевозможные платья, правда, она в них уже не влезает. Сейчас Молли больше всего любит толстовки — такие, чтобы оверсайзиком. А вот штаны, комбинезоны и обувь ей совсем не нравятся.

Молли невозможно наряжать, как Ханну: у нее очень нестандартное тело для собаки. А Ханне подходят вещи самого маленького размера, что значительно облегчает поиск чего-то нового. У Ханны уже столько же нарядов, сколько у Молли, — когда думаю, что ей всего год, мне становится страшно.

У нее есть толстовки Vetements, как у меня, и футболки Comme des Garçons. Ханна комфортно себя чувствует, когда я надеваю на нее толстовку, а поверх футболку, — получается как с показа. Она любит капюшоны, а вот платья вряд ли станет носить — ее раздражает, когда что-то болтается. Правда, у нее есть несколько шарфов. С обувью мы пока не определились: Ханна не может гулять из-за холода, но ботинки на ее тонкие ножки найти практически нереально.

Некоторые вещи я привожу им из поездок. Еще я нашла на «Алиэкспрессе» продавца, у которого было все, что мне нужно: Balenciaga, Comme des Garçons, Vetements, Supreme. А позже появилась марка Petements — такой Vetements для собак. Мне нравится одеваться со своими собаками в одном стиле.

Сейчас у меня девять татуировок. Первую — птички на ноге — сделала, когда мне было 17 лет. Долгое время бабушка думала, что это колготки. Но когда колготки стали появляться на руках, она спросила: «Даш, это можно удалить?» Я ей объяснила, что в принципе — да. Она: «Ну хорошо, вырастешь, удалишь». Вот я все еще расту.

В 19 лет, через год после того, как у меня появились Молли и Чарли, я решила сделать татуировки с их изображениями. Ведь иметь собаку — моя детская мечта. Когда-то у бабушки был французский бульдог, с которым мне не давали гулять, боялись, потеряю. А мне так хотелось собаку, которая будет моим лучшим другом. Позже так и случилось. Поэтому я не жалею об этих татуировках. Хотя сейчас я, возможно, расположила бы их по-другому.

Многие думают, что ты … [сумасшедший], если набил татуировку со своей собакой. Им кажется, что татуировки должны нести в себе воспоминания о каких-то невероятных событиях. Но мне все равно. Это мое тело. Я могу выглядеть как хочу. Мне важно, чтобы татуировки означали что-то лично для меня и гармонично смотрелись.

Не уверена, что набью портрет Ханны. Но если учитывать, что моей последней татуировкой была книжка, очки и бутылка непонятного происхождения, все может быть.

Когда мне было три года, мы с мамой пошли в цирк. В первом акте выступали всевозможные котики, пантерки, которые меня совершенно не заинтересовали. Во втором — на манеж вышли лошади. По словам мамы, увидев их, я встала, схватилась за переднее сиденье и начала трястись от восторга. Думаю, в прошлой жизни я была индейцем апачи или кем-нибудь в этом роде.

В 8 лет я все выходные проводила в Воронцовском парке, где детей катали на лошадях. Я не каталась, просто сидела и смотрела. Через три месяца хозяйка конюшни разрешила мне поводить лошадку по кругу. А через полгода отвезла меня к себе в конюшню. Там нужно было кормить лошадей и убирать их какашки. Иногда разрешали покататься, но для меня это было не так интересно, как просто находиться рядом с лошадками. Я проработала в конюшне 10 лет. Потом мне пришлось на три года отойти от этого: я родила дочь, плюс надо было учиться (я лингвист-преподаватель по образованию, владею четырьмя иностранными языками).

Своего первого личного коня я завела случайно. 11 лет назад подруга спросила у меня, как выглядит определенная порода лошадей. Я полезла в интернет, чтобы найти изображение. Наткнулась на объявления о продаже — маленький, неказистый жеребенок за 30 тысяч рублей. Обычная история: привезли на ипподром, он не подошел для спорта, и перед отправкой «на колбасу» (лошадей, которые по тем или иным параметрам не подходят для ипподрома, отправляют на убой. — Прим. ред.) ему дали шанс найти новых хозяев. Так у меня появился жеребец по имени Томагавк — как ракета или топорик.

Дальше все делалось с учетом его интересов. Чтобы Томагавк был со мной рядом, мы купили дом за городом. Помню, мы с мамой даже ругались из-за того, что я сначала кормила коня, а только потом — дочь. Я объясняла маме, что ребенок — человек, может сказать, если ему что-то нужно. Да и вообще, у него ручки есть. Конь сам себя не накормит. Он и сказать не может, полностью зависит от тебя. Поэтому сначала животные, а потом люди.

Сейчас Томагавку 12 лет — он взрослый, размеренный мужик. Первое, что я сделала после покупки, — накурила его. Гашиш ему не интересен, а вот шишки — да! Он реально внюхивает. В общем, мой чувак в доску. Мы с ним прошли огонь, воду и медные трубы. В какой-то момент у меня не было денег на его содержание. Все говорили продать коня. Но я никогда в жизни этого не сделаю. Он мой дорогой и любимый. Никого не возит, кроме меня. Мой мужик!

Как-то раз давняя подруга попросила меня взять к себе ее коня по кличке Прибой. У нее не было возможности его содержать. К тому же Прибой — внук лошади, на которой я начинала заниматься конной ездой. Я не могла отказать. Со временем все нормализовалось, и подруга забрала Прибоя обратно. Томагавк остался один. Он уже привык, что у него есть свой табун, тусовка, а потому мог начать нервничать или даже убежать (как-то раз я три недели искала его по лесу). Поэтому я решила купить еще одного коня. В интернете есть много групп, где продают лошадей, которые пойдут «на мясо». Я нашла там фото цветного, как корова, жеребенка без имени и документов за 40 тысяч рублей. Через две недели его привезли из Тамбова. Мы назвали жеребенка Гавром в честь Гаврюши из «Трое из Простоквашино».

Сейчас Гаврюхе четыре года. Он молоденький, еще немного дурачок, но очень прошаренный. Отвязывается от любой веревки, выходит из любого денника (стойло в конюшне для лошади. — Прим. ред.). Если в конюшне что-то сломано, то это сделал он. Гавр наверняка понимает, что его забрали с мяса. Он видел кровь и никому не доверяет, скептически относится к людям. Но с теми, кого знает, Гаврюша — огромной доброты пацан.

Когда меня спрашивают, зачем мне лошади, я говорю: «Это болезнь головного мозга. Она не лечится». Я не люблю ездить верхом. Гораздо больше мне нравится просто общаться со своими жеребцами. Они знают много команд: «Дай лапу!», «Сядь!», «Встань на тумбу!».

Перед своим 30-летием я решила, что мне нужен пони. Ходила за мужем, дергала его за штанину и говорила: «Папа, папа, купи мне пони». В итоге у меня появился Салютик. Зачем он мне, не знаю. Просто есть. По большому счету пони — мерзкие существа. Они знают, что они лошади. И знают, что маленькие. А потому их любят дети, дают им лучшие кусочки, гладят. Понимая все это, пони очень наглые. Но мой Салютик по сравнению с теми, кого я видела, достаточно воспитанный. У меня особо и не забалуешь — помимо коней дома живет еще шесть собак и шесть кошек.

Котов я подбирала по конюшням. Старшего пса — метиса хаски и алабая — тоже спасла. Его завели мальчик с девочкой, чтобы наладить свои отношения, но все равно расстались. В итоге 8-месячный щенок целыми днями сидел на привязи под дверью. Я полгода уговаривала парня отдать мне собаку. Сейчас псу уже 7 лет, настоящий волчара. Они с Томагавком вместе росли, скакали, настоящие друзья. После я купила еще одного алабая и пинчера, правда, за последнего так деньги и не отдала, хотя ему уже 4 года. Мы с заводчицей дружим. Она же привезла мне еще одного пинчера, слепого. Он с рождения не видит, а потому абсолютно спокойно себя чувствует. Иногда может врезаться во что-нибудь, но у него такая крепкая башка, что если ударит в ногу, останется синяк. Еще двух щенков я нашла на улице. Понятно, что всем помочь нельзя. Я чувствую, кого могу спасти, а кого нет.

С таким количеством животных я справляюсь благодаря режиму и дисциплине. Все знают, где и когда они должны быть. По-другому в этом деле никак. Будет безумный хаос. Помимо ухода за своими животными я еще занимаюсь чужими лошадьми — в двух минутах от дома конюшня на 12 голов, которую построила моя соседка. Там же стоят мои жеребцы и пони. Если держать лошадей на своем участке и самостоятельно их всем обеспечивать, они обходятся примерно в 4 тысячи в месяц на двоих. Тогда как в конюшнях разброс цен просто космический: от 10 тысяч.

13 лет назад у меня был послеродовой синдром, я психанула и сделала на лопатке первую в жизни татуировку — черно-белое изображение морды абстрактной лошади за тысячу рублей. Я долго с ней ходила, а потом поняла, что она очень неказистая, надо переделать. На тот момент у меня уже был мой любимый жеребец Томагавк, и, конечно, появилась идея сделать из абстрактной лошади его портрет. Ведь он не вечный. А татуировка — своего рода единение с ним.

Этим летом у меня дома жил старый знакомый, который делал моей маме татуировку. Сам бог велел перебить мою. Правда, доделать ее мы не успели, потому что размахнулись на половину спины. Спорный вопрос, понравилась ли Томагавку татуировка. Не уверена, что он обратил на нее внимание. Что ему точно нравится, так это когда ему дают вкусняшки. У него даже есть смешная команда «Пум Пум», когда он шлепает губами, чтобы его чем-то угостили.

Я не хочу делать татуировки с изображениями других питомцев. Потому что Томагавк — моя жизнь. У меня есть ООО «Томагавк», группа в «ВКонтакте» «Конный двор Томагавк». На этот Новый год мне подарили с ним картину. Максимум, что могу, — поставить на аватарку фото с другими лошадками. И все.

Мне с детства были интересны животные. Родители (мама-врач и папа-инженер) поддерживали мое увлечение. Мама ходила со мной ловить лягушек и насекомых. Я приносил домой все подряд — мне никогда не говорили: «Этого нельзя», «Того не будет». Со временем родители отдали меня в биологический кружок, в составе которого я ездил на всевозможные практики. У меня не было сомнений, чем заниматься в будущем. Тогда же стало понятно, что дома всегда будут животные и растения.

С детства у меня жили крысы, хомяки, попугаи. Из необычных питомцев — пауки, квакши (тропические лягушки), хамелеон. Еще у нас дома была бородатая агама (ящерица). Сначала мама отнеслась к ней скептически, но все равно дала денег на покупку. Потом ящерица ей очень понравилась. Клара — так мы ее назвали — была очень странной: она знала, что есть человек, который дает еду, и никогда не выходила из своего террариума, хотя он был открытым.

Последние два года Клара жила с мамой, потому что я переехал. Когда ящерица умерла, мама очень переживала, звонила мне в экспедицию: «Наша Клара умерла, как же так?» За 14 лет своей жизни она стала членом семьи.

Поскольку я часто езжу в экспедиции, мне довольно сложно заводить животных, которые требуют много внимания. Тем не менее четыре года назад у меня появилась жесткошерстная такса по кличке Барри. Я давно хотел собаку, но боялся, что с ней будет сложно. А тут знакомые купили щенка таксы и посоветовали мне тоже съездить к заводчице и решить, нужна мне собака или нет.

В итоге я вернулся домой с щенком. Барри замечательный. В отличие от большинства такс, он очень спокойный, ничего не портит и практически не гавкает, а еще любит играть с детьми. При этом он очень самостоятельный пес: я часто беру его с собой в экскурсионные поездки в Подмосковье, он может пойти со мной в лес, а когда надоест — в одиночку вернуться домой.

Я всегда хотел заниматься ящерицами и змеями. Со временем я начал приобретать тех, которые казались мне интересными либо о которых я просто много знал. Четыре года назад у меня поселился песчаный удавчик, а через два года — еще один. Песчаные удавчики — змеи, которые всю жизнь проводят в песке, поэтому их глаза расположены сверху. Когда они чувствуют, что над ними есть какое-то животное, или натыкаются на гнездо, они выскакивают из земли, словно черви из фильма «Дрожь земли», и хватают жертву, душа ее, как настоящие удавы. Они любят очень высокую температуру, когда песок градусов 50. Живут во многих пустынях мира, а у нас встречаются в Астрахани и Дагестане.

Еще у меня живет куфия — древесная змея зеленого цвета. Она ядовитая, поэтому в руках ее не подержишь. У нее есть большой террариум, который со временем зарос растениями. Получилась такая картинка из детской энциклопедии — красивая змея висит на веточке в тропическом лесу. Я никогда не лезу к куфии руками, только специальными инструментами. На время уборки перемещаю ее в специальный контейнер. Однажды я забыл закрыть террариум, и змея сбежала. Ее нашел пес.

На самом деле это страшно. Недавно мой коллега погиб, потому что его укусила одна из ядовитых змей, жившая у него дома. Яд моей змеи не смертельный, но укус все равно приведет к серьезным последствиям: почки будут болеть всю жизнь. Как и собака, куфия живет у меня уже четыре года — маленький экстрим, но если знаешь, на какие риски идешь, не страшно.

Змей я кормлю замороженными мышами, которые всегда есть у меня в морозилке. Это выглядит довольно странно, зато удобно — не надо покупать живых. Я просто разогреваю мышей в горячей воде, как полуфабрикаты, чтобы они были хоть немного похожи на живых.

В детстве я часто смотрел на картинки с пауками. Мама заметила это и подарила мне паука-птицееда. А три года назад я пошел в зоомагазин и увидел, что туда привезли красивый и довольно необычный вид птицееда, о котором я мечтал в детстве, но он был слишком дорогим. У меня были с собой деньги, поэтому я решился на покупку, пускай поживет.

Он не требует много ухода: кормить нужно один раз в несколько месяцев. Пауки-птицееды довольно долго живут, самки, а у меня как раз она, — до 15 лет. Она уже выросла в два раза и стала размером с половину моей ладони, но продолжает расти. Когда я ее покупал, она была голубого-голубого цвета. Сейчас — оранжевая с синей грудью, как и должно быть. Очень красивая. Правда, мы редко видимся, потому что она заплела весь террариум паутиной. Чтобы не забывать про нее, я поставил террариум на видное место. Пауки-птицееды ядовиты, но их яд не опасен: поболит и пройдет.

Год назад мы с другом (он профессиональный герпетолог, занимается разными ящерицами и амфибиями) сидели в баре, обсуждали какие-то биологические темы. Параллельно я листал «контакт» мужчины, который продает рептилий и амфибий, и увидел сиренов — редких и необычных амфибий.

Мы с другом уже довольно много выпили, потому в тот же вечер написали мужчине о том, что хотим купить сиренов. Через два дня мне из Питера привезли двоих. Пришлось за сутки найти большой аквариум: обычно сирены живут в маленьких речках и прудиках, ползают между корней и едят все, что могут поймать (червей, моллюсков, рыбок).

Я всегда хотел необычных животных, которых мало у кого встретишь. Сирены — именно такие. У них есть только передние маленькие ноги, при этом сами амфибии очень длинные — достигают до 70 сантиметров. Сирены кажутся безобидными, но на самом деле очень агрессивные. Первое время они жили в аквариуме с карпами, но потом съели их.

Если амфибии голодны, они начинают нападать друг на друга. Мне нравится садиться перед аквариумом с чашкой кофе или бокалом вина и наблюдать за тем, как они плавают, гоняют друг друга. Такой успокаивающий процесс единения с частью дикой природы.

Два года назад дети из школы подарили мне греческую черепаху Машку — они нашли ее где-то на юге России. Мне всегда хотелось черепаху, потому что она интересная. Но обычно их продают браконьеры — покупать у них я не хотел. Машка выглядела здоровой, поэтому я решил оставить ее.

Черепаха — тоже животное для наблюдений. Она производит впечатление древности. Кажется очень смышленой, как будто живет уже миллионы лет и все понимает. Машка довольно много есть, ее приходится кормить каждый день. Слава богу, это не какие-то экзотические корма, а разные салаты и овощи.

Еще у меня есть небольшой аквариум с разными рыбками. Он стоит на кухне, чтобы я мог завтракать с красивым видом. Несколько месяцев назад у меня поселились крокодиловые сцинки — небольшие ящерицы, которые обитают в очень влажных местах. Их мне отдала на время подруга — она переезжает и пока не может за ними следить. Крокодиловые сцинки интересны тем, что издают пищащие звуки, когда пугаются. Днем они прячутся среди коряг, а ночью выползают на охоту. Ящерицы едят насекомых, я кормлю их замороженными сверчками.

Содержание всех животных с финансовой точки зрения не очень затратно. Но каждую неделю мне нужно выделять несколько часов на то, чтобы всех покормить, почистить, полить цветы. Самое сложное — уезжать. Находясь дома, я всегда могу понять, если состояние животного изменилось и нужно принимать какие-то меры. Другой человек этого не заметит. Поэтому мои поездки — всегда стресс, как для меня, так и для питомцев.

У меня пять татуировок, и все с животными. Первую — муху — я сделал в 2013 году. Долгое время я следил за художником из Нижнего Новгорода Дмитрием Захаровым. Как-то раз наткнулся на его эскиз мухи с крыльями в виде листьев. Он мне очень понравился. Плюс я занимаюсь насекомыми, изучаю мух, а потому решил, что это татуировка, которую я хочу видеть на себе. Вторая татуировка стала продолжением первой, но ее делал другой мастер (все остальные татуировки мне набил Захаров). Я случайно увидел изображение медузы, которая выплывает из цветка лилии, и подумал, что она будет хорошо сочетаться с мухой.

Еще у меня есть изображение орангутана — я сделал его по фотографии, просто нашел в интернете обезьяну с выражением морды, которое мне нравится. В какой-то момент я хотел заняться их изучением, но не вышло. В России орангутаны не живут, специалистов по ним мало. Но я все равно трепетно отношусь к обезьянам. Могу прийти в зоопарк и долго за ними наблюдать. Они очень похожи на нас.

Какое-то время я хотел сделать татуировку аксолотля, а потом купил сиренов и подумал: «Они такие необычные, такой татуировки точно ни у кого не будет». На прошлый день рождения хорошая подруга подарила мне рисунок моих сиренов. К слову, она же рисовала осьминога, который набит у меня на ноге. Осьминог — необычный моллюск: крайне умный, умеет считать, менять цвет и вообще ни на кого другого не похож.

Надеюсь, когда-нибудь все мои татуировки станут одним рисунком. Дальше хочу сделать змею, насчет паука пока не решил. А вот пес мне кажется совсем не тем животным, которое я мог бы набить. Я могу объяснить, почему сделал то или иное изображение. В принципе, я делаю татуировки животных и растений, которые меня чем-то восхищают.

Животные — вся моя жизнь. Смотря на них, я думаю, как вообще все это, такое гармоничное, могло появиться. А еще понимаю, что мы не сильно от них отличаемся. Просто почему-то люди начали думать, что они вершители судеб. Но внутри животного мира и без нас все прекрасно взаимодействует. Все уже давно есть в природе, мы лишь берем оттуда что-то и копируем. Мне кажется, восхищение миром живой природы — очень важно.

В детстве у меня была собака — дико породистый той-пудель Беня весом три килограмма, — ее подарили моей маме. Это был омерзительный пес со скверным характером, которого вскоре отдали моей бабушке. С ней у них сложился тандем на всю оставшуюся жизнь. Бабушка сидела за столом, Беня залезал под стол и никого не подпускал. Когда родилась я, он залезал под коляску, и если ко мне хотели подойти, начинал гавкать. В итоге никто не мог взять меня на руки, потому что боялся разбудить лаем. Это была сильная ревность. Беня отвратительно себя вел: если бабушка в наказание лупила его газетой, он мог написать на мою подушку. Зимой у него мерзли лапы, он не мог ходить по льду, потому что отказывался надевать любую одежду, кроме той, которую бабушка ему вязала. Бабушка засовывала его себе за пазуху под куртку и шла на прогулку. Он прожил 12 лет. Несмотря на все, я его любила.

С тех пор прошло лет десять. Я уже жила отдельно от родителей — мне было 19 лет, у меня появился молодой человек, — и я поняла, что пора заводить собаку. Я сама большая, люблю все крупное, всегда хотела большого пса и желательно охотничьего. Мне нравились итальянские бракки, английские сеттеры, веймаранеры. Из мелких — английский кинг-чарльз-спаниель, как у Шарлотты из «Секса в большом городе». Но как-то раз я вышла из дома, и на меня прыгнул пес. Он был маленький, не больше 30 сантиметров в высоту, но прыгнул так высоко, что расцарапал мне джинсы своими лапами. Собака оказалась бостон-терьером, я заинтересовалась, стала читать про них. Изначально эта порода была выведена для участия в боях с быками.

В общем, я загорелась. Мы нашли заводчицу, поехали в Балашиху. Там в комнате стоял детский манеж с двумя щенками. Один выскочил и начал бегать по комнате, грызть, кусать моего парня Вову за ноги, хотя размером был как маленькая мышь. А вторая сидела тихо. Я взяла ее на руки и поняла, что это моя собака и я должна уйти оттуда с ней. Она как будто сама нас выбрала. На тот момент щенок был очень маленьким, нам нужно было подождать еще две недели, чтобы его забрать. Эти 14 дней были для меня как год. Как сумасшедшая мать в ожидании ребенка, я ездила по зоомагазинам, покупала какие-то тряпки, лежанки, корма, миски, игрушки, пеленки.

Мы привезли щенка домой, и началась полная жесть. Первую ночь Дора скулила так, словно умирает. Конечно, я взяла ее в кровать. На этом история закончилась, потому что теперь она все время спит в кровати. Знает, что даже разговоров никаких не будет. Просто молча в нее залезает — и все.

Сейчас Дора живет на даче. Это не моя прихоть. Собака мне снится по ночам, я готова ее забрать в любой момент, но моя бабушка болеет. Когда я начала приезжать с ней на дачу, я видела, как бабуля привязалась к собаке. В какой-то момент я уехала на две недели, вернулась и поняла, что она просто не отдаст мне Дору назад. Для меня это, конечно, было очень тяжело. Сейчас я стараюсь как можно чаще ездить на дачу, хотя бы раз в неделю. Иногда я забираю ее в Москву на несколько дней.

Однажды Дора чуть не погибла. Ей тогда было полтора года, и ее укусил клещ. У собаки начался пироплазмоз. Бабушка позвонила и сказала, что пес вяловат и отказывается от еды. А это собака-юла: она на участке гоняла кошек, сходила с ума, ела как невменяемая. Я звоню врачу, он говорит: «Пироплазмоз у вас, давайте усыплять». Я понеслась в другую клинику, где мы ее с детства прививали. Там нам попался потрясающий врач, прекрасный молодой специалист по имени Юрий Изотов. Он спас нашу собаку от смерти. Сразу же отнес Дору на капельницу. Она провела в клинике пять дней, и ее поставили на ноги. Правда, у Доры было очень сильное осложнение на печень. Мы даже ездили с ней в Питер делать биопсию, потому что там находится единственная в России клиника, которая этим занимается.

Дора — мой лучший друг. Когда она еще жила со мной в городе, ее знали во всех ресторанах. Повсюду сразу появлялись миски с водой. В «Симачеве» ей приносили ветчину из индейки. Дора всегда очень интеллигентно сидела на стуле, молча на всех смотрела. Ходить по ресторанам вместе — вообще наше любимое занятие. Бываем с Дорой в Nude, Cutfish, Pinch и «Северянах».

Иногда я на нее смотрю и верю, что она сейчас заговорит. Дора все понимает. У нее есть характер. Мне нравится, что она самостоятельная и очень деловая. Мне кажется, если бы у Доры был ежедневник, она бы по утрам заносила в него свои дела. После завтрака она любит выходить на веранду. Когда есть солнце, она лежит под его лучами ровно 15 минут.

У Доры особенные отношения с некоторыми членами нашей семьи, у них какой-то шифр, который невозможно считать. Например, с моим младшим братом. Он уехал учиться в Англию, его по несколько месяцев нет дома. Дора часто заходит к нему в комнату, ложится на его кровать, таким образом показывая, что она его ждет. А он ей устраивает школу выживания. Один раз брат посадил Дору в ящик с высокими бортами и тренировал ее прыжки. Еще он периодически делает ей похлопывания по телу, которые никто не понимает, но Дора от этого просто кайфует.

Второй человек — Вова. Она никого не слушает, как его. Они могут выйти на улицу без поводка. Если я с ней пойду без поводка, она просто скажет: «У меня свои дела, мне некогда с вами». А с Вовой она идет нога в ногу. Даже если кошка пройдет мимо, Дора сделает вид, что не заметила ее. С мужчинами у нее глубокие отношения. Она знает, что такое целоваться. Говоришь ей: «Дора, поцелуй» — и она сразу несется целоваться.

Я рада, что в моей жизни появилась собака. Это тоже одна из перемен, сподвигнувших меня на открытие кафе. Я много путешествовала по Европе и Америке — животные там на равных с человеком. Так и должно быть — к собакам, да и вообще к любым животным, нужно относиться с почтением. Это очень непростые создания, которые обладают колоссальной энергией. Людям до них очень далеко. Животные умеют любить безусловно, а мы — нет, мы всегда любим за что-то.

Когда я открывала кафе, то сразу сказала: собаки, кошки, змеи — к нам можно со всеми. Мы не сажаем животных на стол, а каждые тридцать минут убирается уборщица, так что все нормально. Однажды мы даже сделали акцию — в течение недели всем, кто приходит с животными, давали бесплатный кофе.

Я, безусловно, хотела бы завести еще животных. Всегда говорю друзьям, что будь у меня возможность жить за городом в своем доме, я бы взяла минимум пять собак. Думаю, если заведу еще собак, то сделаю татуировки, посвященные им. Для меня это своего рода преданность, напоминание о том, что я тоже могу и должна у них научиться любить безусловно. И не только животное, которое не может ничего сказать, но и всех людей — близких и не близких.

У меня около 20 татуировок — большая часть на ногах и на руках. Первая появилась в 15 лет. Родители, конечно, разрешения не давали, и еще года два мне удавалось ее скрывать. Это было мое имя на арабском языке на руке — я закрывала надпись широким кожаным браслетом, который носила, не снимая. Татуировка получилась ужасной. Я тогда не сильно осознавала свою принадлежность к совершенно другому этносу. Я гражданка Израиля, и на границе у меня неоднократно были проблемы. Когда пограничницы замечали татуировку, начинали ругать меня: «Как так? Еще и с израильским паспортом!» Долгое время мне было стыдно за нее, а в прошлом году я пошла и все это закрасила.

Потом на спор в школе — уже не помню его суть — я должна была сделать татуировку с логотипом Chanel. Сейчас ее не видно — изображение я удалила. Было достаточно больно, но терпимо. Потом я познакомилась с ребятами из Love Life Tattoo — к ним в студию я хожу уже лет пять и делаю все у одного мастера.

Был лютый период, когда за год или за два я сделала штук 10–12 татуировок. У меня были достаточно сложные отношения с отцом — мои родители в разводе, — и казалось, что у нас с папой есть особенная связь. У него тоже достаточно много татуировок на теле. Такого у нас в семье больше ни у кого нет. У меня дедушка учился в Гарварде, работал замдиректора Центрального банка. У нас такая семья, в которой должен портрет над камином висеть и мальтийская болонка в гостиной лежать. А я и пирсинг делала, и татуировки.

Дора появилась у меня в марте 2014 года. Татуировку, посвященную ей, я сделала буквально через месяц. Это изображение французского бульдога с воздушными шариками и надписью «Боже храни меня от друзей, с врагами я сама справлюсь». Я просто нашла в интернете картинку с голой женщиной в цветах и этой цитатой — она довольно серьезная и относится к russian criminal tattoo — и решила взять от нее только фразу.

Набить свою собаку — бостонского терьера — я не решилась из суеверных соображений. Безусловно, это ода любви к моему псу, но делать татуировку с его портретом показалось мне странным. Другое дело — набить изображение своего прадеда. Американцы, например, очень любят такое. Я летом была в Лос-Анджелесе и видела лютых мексиканцев, у которых татуировки их питбулей и подписи с годами жизни собак. Возможно, если Дора когда-нибудь умрет — а этого, конечно, никогда не произойдет, потому что она будет жить вечно, — я сделаю конкретно ее изображение.

Кроме собаки, у меня есть татуировка другого животного — свинюшки, которая больше похожа на кабанчика со вздернутым пятачком. Мы с моим молодым человеком любим шутить, что это кошерная свинья. Помимо домашних животных, моя любовь — это еда. У меня есть татуировка с тарелкой пасты и бокалом вина. Это страсти, перед которыми ты порой не в силах устоять, и об этом стоит помнить.

Конечно, значение татуировки важно, но вопрос «А что это значит?» очень раздражает. Например, парень из Берлина набил мне надпись на иврите «Любовь». Мы специально сделали одну букву в неправильную сторону. И все говорят: «А ты знаешь, что у тебя буква «алеф» написана неправильно?» Да, я знаю! Есть вещи just for fun.

С другой стороны, татуировка не может быть интимной. Если ты ее делаешь, то, как правило, рассчитываешь, что изображение кто-то увидит и оценит. Часто люди, с которыми я работаю или общаюсь, даже не знают про мои татуировки. Например, гости моего кафе видят меня зимой полностью одетой, а когда они приходят летом и видят мои разрисованные от бедра до пят ноги, очень удивляются.