Ртуть, дурман и волчья трава: ароматы, вдохновленные ядами

Киноварь — один из любимых красных оттенков Уилльяма Тернера, предпочитавшего ее кошенили, кармину, марене и другим популярным краскам своего времени. «Итог битвы дракона со слоном» — так описывал краску Плиний: дракон нападает на слона, вонзая в него свои клыки, слон погибает, но вместе с ним и змей, раздавленный тяжестью жертвы. В результате, если верить Плинию, из смеси крови дракона и слона получается киноварь. Эта поэтическая метафора прекрасно подходит как для описания химической реакции серы и ртути, из которой получается ядовитая краска, так и для сюжета Cinnabre: под весом тяжелых, тягучих смол — жирной мирры и стиракса — пускают ароматное масло набрякшие от сладости красные розы.

В переводе с английского wolfsbane — аконит, он же волчья трава, козья смерть и черное зелье. Кто только им не травил и не травился сам: древние галлы натирали соком этого растения наконечники стрел и копий, предназначенных для охоты на крупных хищников, а в Древнем Риме начала II века развелось столько отравителей со слабостью к акониту, что император Траян под страхом смертной казни запретил своим гражданам разводить узнаваемые синие цветы. В современной культуре аконит приобрел романтические черты: классическая героиня сериала про вампиров и оборотней бродит по ночной чащобе, прижимая к груди цветущую ветку — в качестве защиты от симпатичного ликантропа. Из той же поп-оперы и модно сделанный Wolfsbane марки Parfums Quartana: пахнет лесом, по которому ходят молодые и очень красивые люди. Если они и потеют (к зелени и землистым пачулям примешивается «потный» кумин), то самую малость, и вряд ли от страха перед оборотнем — скорее потому, что для парки Canada Goose уже не сезон.

Больше всего «Черный дурман» напоминает сюжет известной картины Джорджии ОʼКиф — цветок датуры парит на фоне розовых гор штата Нью-Мексико, подражающих румяным волнам безе. Там и здесь разливается нежная сладость: у ОʼКиф это предзакатный розовый свет, у Лютанса — кокосовый крем и миндальные сливки, в которых тонет тубероза. Если сахар — яд, то Datura Noir и впрямь серьезная отрава.

Cuir Venenum — один из неожиданных хитов Parfumerie Générale, артхаус, который выбился в блокбастеры. По легенде, Пьер Гийом ее придумал на показе марки Jitrois: представил, как пахнет под одеждой тело модели, затянутой в черную эластичную кожу. Не зря Кара Делевинь называет модельный бизнес токсичной средой: испарина манекенщика, если верить названию аромата («Отравленная кожа»), ядовита, хотя и благоухает настоящей амброзией — кокосовым молоком, летним сеном, пыльцой и флердоранжем.

Wode — это вайда красильная, растение, название которого происходит от английского weed, «сорняк». Действительно, семена красильной вайды так легко разносятся ветром, что растение становится непрошеным гостем во многих садах и парках. У британцев вайда ассоциируется с войной: это символ яростной борьбы древних бриттов с древнеримскими завоевателями. Английские школьники проходят на уроках истории, что королева Боудикка в платье синего цвета, окрашенном вайдой, вела свои войска в атаку. Потерпев поражение, она, если верить историку Тацита, приняла яд болиголова и вскоре умерла. На английском болиголов — hemlock, но, по иронии ботанической номенклатуры, тем же словом называют тсугу, ароматное хвойное дерево из Северной Америки. Эфирное масло тсуги (c которым автор Wode Геза Шон уже знаком по работе с Ormonde Woman) имеет сильный бальзамический запах, прохладный и зеленый. Его парфюмер, также не чуждый иронии, и помещает в центр лесного, сумрачного Wode вместе с можжевельником и шалфеем — и никакого болиголова.