Пластические операции во всем мире делают все чаще. Причем к эстетической хирургии активнее прибегают не только взрослые, но и подростки — к ним Американская ассоциация пластических хирургов, раз в несколько лет публикующая объемную статистику по пластике, относит в том числе людей 19 лет. В самих США с 2016 года операции несовершеннолетним и недавно достигшим восемнадцатилетия занимают 4% от общего числа. Семь лет назад этот процент означал, что пластику cделали почти 67 тысяч тинейджеров, после пандемии цифра возросла до 88 тысяч.
Cамое популярное вмешательство среди американских подростков — ринопластика: на нее приходится почти половина всех операций. Дальше идет, как ни странно, изменение формы ушей. Третье по популярности место делят блефаропластика, маммопластика и коррекция скул. Какая часть процедур выполнена по медицинским показаниям, а какая — по желанию пациентов и их родителей, отчет не упоминает.
Организации, занимающиеся медицинской этикой, связывают бум подростковых обращений к хирургам с влиянием соцсетей. В 2019 году компания Meta (признана экстремистской и запрещена на территории РФ. — Прим. ред.) стала блокировать фильтры, «призывающие к пластической хирургии», но идеальные, выглаженные лица продолжают появляться — сторис «с лисьими глазками» вместо опухших век после вечеринок снимали, наверное, все. Масла в огонь добавляют азиатские ленты: в Южной Корее, к примеру, дарят поход к хирургу-эстетисту на окончание школы, а недавно в сети завирусилось видео, в котором мать ведет девятилетнюю японку на процедуру по расширению века. Притом самый обширный в Азии рынок ранних пластических операций — китайский, и больше половины вмешательств там касаются людей в возрасте 16–25 лет.
С походами тинейджеров в эстетические клиники борются по всему миру. Однако законов, регулирующих «возраст согласия» на операции, очень мало. Чаще всего подростку нужно подтверждение родителя, но в большинстве регионов того же Китая и его не требуется: первые попытки регулировки детской пластики начались с Шанхая всего год назад. Наиболее проработанное законодательство на этот счет в Великобритании: подросткам до 18 лет недоступны инвазивные изменения внешности, исключения — операции по медицинским показаниям, когда тот или иной участок тела развивается дисфункционально и угрожает здоровью. Таргетить рекламу пластических клиник на юную аудиторию недавно тоже стало нельзя.
В России пластическая хирургия обороты пока набирает. Регулировать на государственном уровне сферу начали недавно: до 2009 года на эстетических хирургов в стране попросту нельзя было выучиться. Технические и медицинские требования к оснащению кабинетов появились еще позже. В общемировой статистике Россия участвует (попадая, как правило, в первые 20–30 стран по обращению к пластике), но своей не ведет, что кажется интуитивно понятным — эстетические операции не принято обсуждать ни на кухне, ни в соцсетях: инфлюэнсеры чаще гордятся телом, сформированным в ходе планов питания и тренировок, — неважно, ложились ли за кадром под нож.
Какое место среди обратившихся за операцией занимают подростки, тоже открытый вопрос. Главный документ, пресекающий детские операции, — ФЗ № 323 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Возраст, после которого человек волен без бумаги от родителей идти за любой медицинской помощью, — 15 лет. Пластический хирург Василиса Перушкина подчеркивает, что деления пластической хирургии на детскую и взрослую нет, однако, если медицинский центр работает с несовершеннолетними, нужны особенные условия реабилитации. «Для ребенка должны или выделить отдельную палату, или поселить его на время восстановления с другим ребенком. Нюансы реанимации тоже отличаются. Многие клиники не знают этих деталей и поэтому не берутся работать с юными пациентами», — рассказывает врач. Другой аргумент, почему тинейджеров оперируют неохотно, состоит в том, что до 20 с небольшим тело и восприятие собственной внешности продолжают развиваться. «Активный пубертат наступает в среднем в 11 лет и длится приблизительно до 16, — напоминает Василиса Перушкина. — Но расти мы продолжаем до 25 лет. У молодых пациентов кожа более „активная“. Эстетически это на руку: больше коллагена, эластина, гиалуроновой кислоты — ткани успешно регенерируют. Но те же факторы могут сыграть плохую роль: в условиях гиперактивного заживления тонкий шов превращается в выпуклый келоидный рубец».
Клинический психолог Мария Митина считает, что стремление поменять внешность в тинейджерстве неудивительно, но подойти к нему стоит взвешенно — самим подросткам, родителям и врачам: «Люди в пубертатном периоде сильно меняются физически, поэтому часто чувствительны к социальным и культурным сигналам о красоте и привлекательности. То, как родители отзываются о собственной внешности и внешности подростка, очень важно. Также в этом возрасте человек начинает примерять на себя новые роли, воспринимать себя как субъекта в романтических и сексуальных отношениях — отсюда снова ставка на визуальные параметры.
Косметические вмешательства могут не помочь, если восприятие внешности искажено. В Нидерландах, например, врачи отказываются делать эстетические процедуры, пока пациент — молодой или взрослый — не покажет бумагу, что у него нет дисморфофобии. Прежде чем отправляться к пластическому хирургу, ребенку стоит посетить других медицинских работников: психотерапевта, психиатра.
Бывает и так, что люди начинают „улучшайзинг“ со школьной скамьи, понимают, что он не работает, и уже позже добираются до нужных специалистов. Приведу обобщенный пример: девушка со склонностью к перфекционизму и с обсессивно-компульсивным расстройством прошла через травмирующий опыт в отношениях, а ее родители постоянно подмечали внешние недостатки. Сумма этих факторов ведет к тому, что большую часть времени она испытывает сниженное настроение, тревогу, а чтобы почувствовать себя лучше, посещает косметолога. И косметолог делает ей лет с 16 „уколы красоты“: корректирует нос, скулы и носослезку. Тревога не снижается, поэтому девушка со временем становится моей клиенткой и начинает посещать психиатра. Ко мне часто приходят на прием такие недавние подростки с сильным акцентом на внешности».
Тем не менее операции, которые специалисты советуют проводить в детском возрасте, есть. Пластический хирург Юлия Исакова считает, что отопластику — коррекцию формы ушей — можно делать с шести лет: «К этому времени ухо уже сформировано, но хрящ пока мягче и податливее, чем у взрослого человека, — с такой тканью работать проще. И, что очень важно, у ребенка еще не развились комплексы. Часто, когда пациент приходит на отопластику поздно, он просит очень сильно прижать ушки, чтобы их совсем не было видно. Это называется гиперкоррекция. Такое пожелание связано как раз с развитием комплекса».
Эстетический хирург Магомед Нальгиев добавляет, что пластика по медицинским показаниям допустима в детстве и тинейджерстве: «Реконструктивные вмешательства подчиняются противоположной логике: чем раньше — тем лучше».