Шатурова: Давайте начнем с самого лаконичного флакона [Loewe Loewe 001 Man] здесь.
Голованова: Он мне страшно нравится, сразу видно, что здесь все довольно интеллигентно: и флакон сдержанный, и на коробке фотография Карла Блоссфельдта — это такой очень классный экспериментальный фотограф конца 19 века.
Мне очень нравится идея этих духов, потому что они наконец-то не про вот эти вот предварительные игры и грязные танцы, а, цитата: «Уникальное парфюмерное творение, вдохновленное утром любви». Люди встретились, переспали, и утром, по идее, пахнет вот так.
Арзамасова: Нет, секс не так пахнет.
Шатурова: Утром уж явно. (Смеются.)
Капацина: Мне кажется, он абсолютно универсальный: и для мужчин, и для женщин. Но от флакона, от дизайна я ожидала совсем другого. Что запах будет намного холоднее…
Голованова: Я чувствую, что он очень свежий, прохладный, потому что там довольно много кардамона, который мы называем холодной специей. По сравнению со всем тем, что мы будем нюхать дальше, к концу нашего мероприятия вам он покажется глотком свежего воздуха.
Арзамасова: Мне единственное не нравится — это привязка на флаконе man.
Голованова: Надо сказать, что это парные ароматы, потому что есть и woman.
Арзамасова: Я бы, например, с удовольствием носила такой аромат на себе, но зачем тогда писать man?
Шатурова: Зато так они могут вдвое больше [ароматов] продать. Правда, мне кажется, что бренды, которые стараются быть более современными, как‑то отходят уже от разделения на мужские и женские ароматы.
Голованова: Мы все пишем, что отходят, но на самом деле нет.
Капацина: Думаю, люди, для которых это [привязка к гендеру] не имеет значения, они и так купят: мужской, женский — неважно.
Арзамасова: У меня он больше ассоциируется с летом, с какими‑то травами. Какое‑то поле…
Благова: А я цитрус чувствую.
Капацина: В общем, он звучит очень достойно. Наверное это довольно дорогие духи?
Голованова: Они стоят примерно 7000 р.
Шатурова: При этом их не нужно искать в каких‑то особенных магазинах.
Голованова: Мужской парфюмерный люкс — а мы определяем этот бренд как люкс — довольно безыдейное, горестное предприятие сегодня. Скучное, клишированное. И вот эти духи на фоне разливных тестостероновых жиж…
Благова: Мне нравится фраза «тестостероновая жижа».
Шатурова: Я думаю, мы чуть позже к ним перейдем…
Шатурова: В противовес лаконичному предлагаю попробовать это [Azzaro Wanted].
Голованова: Выглядит очень маскулинно.
Капацина: Граната?
Шатурова: Нет, барабан револьвера.
Голованова: Кстати, они недавно выпустили в пару к нему женский аромат, и он реально сделан как граната, вполне неплох. Смотрите, вот что пишет производитель: «Он не боится рисковать, потому что он полностью уверен в себе. И бросает вызов судьбе, чтобы добиться исполнения своих желаний. Что бы он ни делал — он всегда побеждает. Ему завидуют мужчины, его обожают женщины». Очень такая бинарная, надо сказать, модель мира у марки.
Благова: Честно, очень похож на духи, которые мы в школе на 23 февраля мальчикам дарили. Духи, дезодорант — вот что‑то такое незатейливое.
Голованова: Я должна сказать, это мое guilty pleasure. Это трешак, но при этом что‑то такое в нем есть.
Арзамасова: Мне порой кажется, что люди, которые делают флакон, аромат, пишут текст, они вообще не знают друг про друга. Ну то есть эта маркетинговая продавашка, она абсолютно не про то, что во флаконе. А флакон такой: «Долбать, это же револьвер! Ну все, я настоящий мужик, беру!»
Шатурова: Здесь есть какая‑то такая дезодорантная нота, но при этом есть запах малинового варенья. И вот она мне нравится. Но запах дезодоранта такой сильный и так все перебивает, что ты даже не хочешь внюхиваться дальше.
Голованова: Мне бы не хотелось выйти замуж, конечно, за этого мужчину. Но что‑нибудь другое — ну может быть.
Арзамасова: Я прямо представляю, что в таких духах какой‑нибудь аниматор подкатывает. (Смеются.)
Голованова: Стоит он около 5000 р.
Шатурова: Над флаконом они потрудились, но трудились зря.
Голованова: Последний раз я подобное в большой концентрации пробовала, когда была в начале этого лета в пресс-туре в Монако. Нас повели как бы на экскурсию в ужасный ночной клуб, такой, знаете, где шампанское подают только бутылками и сразу за 700 евро. Вот там было очень много мужчин в шелковых рубахах, расстегнутых до пупа, которые пахли чем‑то похожим.
Шатурова: Когда я была маленькая, мой папа пользовался одними духами — они вкусно пахли, но флакон у них был какой‑то такой рыночный, как будто бы это подделка. И мне почему‑то кажется, что это [Bvlgari Man Black Cologne] выглядит так же — сочетание разных текстур, одного пластика и другого.
Капацина: Он ничем не выделяется, напоминает еще 10 тысяч точно таких же.
Арзамасова: Без индивидуальности. Вот если ты хочешь быть как все, то…
Голованова: Я, пожалуй, соглашусь с тем, что он какой‑то не супервыпуклый, но это довольно удивительно, потому что вот, что заявляет производитель: «Центральная нота — это тубероза», которая вообще-то в современной парфюмерии общий носитель сексуальности, женственности и так далее. И туберозу я здесь вообще не чувствую. А на самом деле это могла бы быть интересная гендерная игра. Сделать мужской одеколон с туберозой — это клево.
Капацина: А тубероза — это…
Голованова: Это белый цветок с очень — у нас даже есть термин — наркотическим, очень развратным, красивым запахом. Вообще, сейчас эпоха туберозы в мире. Это, пожалуй, самый популярный компонент. Но опять-таки, смотреть на духи, как на какое‑то универсальное средство соблазнения, довольно бесполезно. Потому что у всех, вообще, своя карта памяти, и для кого‑то жасмин пахнет говном, и он действительно иногда пахнет говном, а для кого‑то — сексом.
Арзамасова: Ну вот маркетологи написали тебе текст, замануху, ты прочитала — ах! Все! Очень же хорошо верить, что твою жизнь меняют духи, а не ты сама. Потому что духи можно купить, а над собой надо работать.
Раньше у меня была гигантская коллекция, больше 50 ароматов: привлекать внимание — этот, а на дискотеку — этот, а на пляж — этот, главное, чтобы на тебя обращали внимание. Когда я начала работать над собой, то в какой‑то момент как отбило — я абсолютно перестала пользоваться какой‑либо парфюмерией. Дальше я выбирала ароматы только из любви к себе — то, с чем мне комфортно. Ну давайте вернемся к Bvlgari. Мне кажется, на 23 февраля.
Благова: Я бы сказала, что это не самый отталкивающий запах.
Шатурова: И он не очень резкий для такого сочетания нот. Обычно я привыкла слышать его в более мощной концентрации.
Арзамасова: Мне кажется, политкорректный офисный одеколон для менеджеров среднего звена.
Благова: Вот я тоже подумала, что на собеседование можно прийти, только чуть-чуть если [надушиться].
Арзамасова: Ну смотря куда, знаешь. Если ты приходишь в «Афишу» устраиваться, то явно нужно что‑нибудь другое.
Шатурова: Стоит он в районе 5000 р.
Шатурова: Это Hugo Boss The Scent Private Accord — [в описании] было сказано, что он крайне соблазнительный, крайне!
Благова: Ну какая‑то крайность тут точно присутствует.
Голованова: Мне кажется, это отвратительно, простите. Это очень сладко, суперпередоз конфет.
Благова: Когда ешь пончик и даже не чувствуешь сам вкус, потому что сладко. Тут я тоже не могу различить никаких оттенков.
Шатурова: Ну я не могу сказать, мне вот это [запах] как‑то очень мерзко.
Капацина: Мне не мерзко совсем. Просто обычный… запах, что называется.
Арзамасова: Такие духи очень удобно ставить в туалет вместо освежителя воздуха. Потому что ну не выкидывать же, в конце концов!
Благова: Вот какими‑то такими же духами — извините, это очень неприятная история — мой муж поджигал тараканов, когда они у нас были.
Шатурова: И как себя чувствовали тараканы? Крайне соблазнительно?
Благова: Да, они были просто в огне. Кстати, вы заметили, тараканьи ловушки стали ароматизировать чем‑то сладким.
Голованова: Все душистое сейчас тяготеет к сладости. Это вообще главный тренд.
Арзамасова: Ну для тараканов нормально, мне кажется.
Шатурова: Он стоит тоже около 5000 р.
Голованова: Это Giorgio Armani Acqua Di Gio, новая их штука [Acqua Di Gio Absolu Instinct].
Благова: Мне нравится, пахнет как коктейльчик.
Капацина: Виски-кола, ром с колой.
Шатурова: А еще похоже на жвачку…
Капацина: Ну цитрусовый здесь есть аромат, мне же он не приснился, да?
Голованова: Яркость цитруса есть везде, безусловно, во всех парфюмерных композициях без исключения, обычно в верхних нотах. Но здесь: «Яркость и мистичность композиции, мистичности добавляют ноты одного из ценнейших тропических деревьев — венге. Его фактурная плотная древесина темного цвета как нельзя лучше отображает дикий дух африканской природы, пробуждающей утренние инстинкты».
Благова: Для меня, кстати, пахнет Италией. Потому что я вообще никогда не пью газировку, а в Италии позволяю себе. И всегда заказываю кока-колу со льдом и с лимоном. Вот как‑то так пахнет.
Арзамасова: Знаешь, в чем моя проблема? Я, например, не люблю сладкий алкоголь, и, вообще, сладость меня очень часто отталкивает. Я понимаю, что это вкусовщина, аромат в целом неплохой, но не мой, потому что он сладкий. Виски с колой, прям, знаете, сахар на зубах.
Голованова: Липкий стол, что‑то такое.
Капацина: Для меня последние три аромата скучные абсолютно. При этом не раздражающие.
Шатурова: Не раздражающие, но и такого, чтобы я нюхала и думала: «О, вот это мужчина», — нет.
Голованова: Хотя мне нравился классический Acqua Di Gio.
Арзамасова: Есть какие‑то прям хитовые люксовые ароматы. Dior Fahrenheit вообще нереальные. Я еще очень люблю Carolina Herrera 212.
Голованова: Fahrenheit, к сожалению, сейчас заформулировали до смерти, он вообще не похож на тот Фаренгейт, который вышел в 88-м, кажется, году…
Капацина: Все это одинаковое, а хочется какой‑то индивидуальности.
Шатурова: Возможно, так происходит потому, что производители используют, в принципе, один и тот же набор нот.
Голованова: Да, которые потом приобретают удивительные номинации как ценнейшее тропическое дерево венге. Ну да ладно!
Шатурова: Этот стоит примерно 6000 р.
Капацина: Давайте масс-маркет, у нас же есть Mexx [Mexx Forever Classic Never Boring]. Что нам предложат за две тысячи?
Шатурова: Симпатичный флакон. Если ты уже лепишь, то это хотя бы красиво, лимоны тут какие‑то [показывает на внутреннюю часть стекла, через которую видна наклейка с иллюстрацией фруктов].
Капацина: Маракуйя, ананас, лимоны.
Шатурова: Правда, у меня почему‑то такое чувство, что он ничем не будет отличаться от остальных.
Голованова: Да нет, отличается. А знаете, почему он отличается? Потому что в нем есть экзотический фрукт умбу-каха! А еще розмарин, эвкалипт и жасмин. Я гуглю умбу-каху.
Арзамасова: Я знаете что скажу? Уж лучше за полторы тысячи вот это, чем за семь Boss.
Голованова: Cамое удивительное, что интернет не знает, что такое умбу-каха в отрыве от парфюмерии.
Арзамасова: Кстати, молодцы! Я думала, что будет совсем беда. Та история, когда ты заходишь в лифт, а тебя с ног сшибает, едет духан-мужчина, который с утра надушился, а ты набираешь воздух и думаешь: доехать бы до первого этажа!
Благова: Мне кажется, что он довольно агрессивный, химозный.
Шатурова: Но в чем его большой плюс, так это в том, что он стоит полторы тысячи, и это его красная цена.
Капацина: Грубо говоря, да, если ты школьник старших классов, я не думаю, что ты себе сможешь позволить Loewe.
Арзамасова: Знаете, в чем еще проблема? У наших мужчин нет культуры ухаживать за собой, я уж не говорю про пользоваться парфюмерией. У нас же все делится на мужское и женское. И считается, что ухаживать за собой — прерогатива женщин. Отсюда вот эта чрезмерная пахучесть какими‑то дешняковыми, не очень приятными запахами.
Голованова: Я тогда не понимаю, зачем он [запах духов] тогда нужен как дополнительный фильтр. Потому что он явно не добавляет ничего прекрасного душистому облику мужчины. Если он [мужчина] просто чистый и помытый и пахнет собой, на мой взгляд, это будет гораздо лучше, чем мужчина, облитый вот этим.
Мне кажется, что он звучит как… я сразу представляю толпы американских студентов на spring break где‑нибудь во Флориде. Они покупают дешевые коктейли, скверно пахнут и падают в чужие койки без конца.
Капацина: И какие же молодцы [на таком фоне] Loewe. Хочется вообще знать, хорошо ли они продаются в России.
Арзамасова: Парфюмерия — это же тоже всего лишь история развития вкуса. То же самое как с вином или с гастрономией. Когда‑то мы тоже пили «Душа монаха», но сейчас уже вырастили свои вкусы.
Благова: А что это?
Шатурова: Paco Rabanne 1 Million Lucky. Ну lucky здесь только тот, кто не понюхал это.
Арзамасова: Lucky, потому что ему перепало. Мне кажется, все, кто скидывает мне в личку дикпики, пахнут вот этой штукой. Исключительно такие ассоциации.
Голованова: «Чувственная алхимия, полная сладострастия, создано для дерзкого джентльмена, который не подчиняется никому», особенно правилам общественного поведения и вкуса, видимо. «Зеленая слива освежает остротой, древесный аромат пленяет мужественностью, а сладкий фундук пробуждает желание. И все это — пишет копирайтер — одновременно».
Шатурова: Ну, во-первых, мне нравится, что ты можешь надушиться так мощно и посмотреть на себя [в отражении зеркального флакона]. Я прям чувствую, как мужчина подмигивает своему отражению.
Голованова: Ну на самом деле официальное описание на сайте Paco Rabanne более спокойное. A Fragrance for Men Who Pulsates… духи для мужчины, который, простите, пульсирует. А еще у них там дерево пульсирует.
Шатурова: Очень редкое, я надеюсь?
Голованова: Вот пользователь Алекс79 на сайте «Фрагрантика» пишет: «Зашел с ароматом к бухгалтеру, знакомы больше 2 лет. Теперь она меня домогается. Три смайлика. Просто пообщался пять минут. Это запах сладкого мужчины. А печеньки девочки ой как любят».
Благова: Жженый петушок такой.
Капацина: Это опять очень сладко, да!
Арзамасова: У меня вообще проблема. Мне кажется, что когда ты не развиваешь свой вкус, тебе как раз нравится все сладкое, потому что ну это какая‑то яркая, очень понятная история.
Благова: Похоже на еду, опять же.
Шатурова: Стоит примерно 5000 р.
Арзамасова: Слушайте, у нас сегодня будет еще хоть один аромат, который нам понравится?
Голованова: Вообще, очень интересно, чем у вас в редакции пользуются мужчины?
Шатурова: Я, кстати, мужских духов почти не чувствую. Вот женские я чувствую. Обычно свои, потому что я люблю надушиться.
Голованова: Ну что, Duro [Nasomatto Duro Parfum]? «Эротическая смесь, квинтэссенция мужественности, подчеркнутая чувственностью!»
Благова: У меня с лекарствами ассоциируется.
Шатурова: Пахнет нашатырем.
Благова: 100 процентов стоматология, и у меня даже немножко живот начало крутить, потому что я боюсь стоматологов.
Голованова: Ну видишь, чувственность какая! Что‑то животное здесь точно есть. В переводе с итальянского «дуро» — это твердый, жесткий, а еще стояк.
Арзамасова: Я только хотела сказать, да! Ну тут больше как раз уже про запахи секса история. Вот смотри, первые ноты уходят сейчас.
Капацина: Я бы тоже обратила внимание и убежала. Потому что ну пломба.
Шатурова: Да, я чувствую тоже что‑то медицинское, но я просто люблю такие странные запахи.
Голованова: Я думаю, что, на самом деле, есть в парфюмерии какие‑то отдельные штуки, которые пахнут, как многие говорят, стоматологическим кабинетом. Это некоторые вещества, которыми изображают уд, некоторые шафрановые одоранты. Вот шафран на самом деле пахнет стоматологией.
Капацина: Я подозреваю, что он достаточно дорогой. Он очень выделяется…
Благова: Несмотря на то, что у меня здесь проскочила психотравма, связанная со стоматологией, мне больше нравится, чем вот это все. Хотя бы что‑то необычное…
Голованова: Это довольно приятные деревяшки, пачули, там же очень много пачули еще на заднем плане.
Шатурова: Какие духи привлекают внимание? Которые тебе хочется разнюхать. И вот это, кажется, как раз такой вариант.
Благова: Для меня тоже стоматология уже выветрилась и осталось дерево. Очень приятно. Я бы сама носила.
Арзамасова: Знаете, секс в хижине у камина — ничего так, нормуль.
Капацина: Ну он довольно солидный!
Голованова: Да. И он недешевый. От 8000 р.
Арзамасова: Ну в целом, слушайте, мне кажется, что мужчина, который носит такой аромат, — это и не студент, и не бухгалтер.
Благова: Пахнет богатством.
Голованова: А вот «Дионисио» [Tiziana Terenzi Dionisio].
Благова: Пока какашка какая‑то.
Капацина: Спиртяга.
Шатурова: Какой‑то коктейль алкогольный.
Голованова: Это такая итальянская марка, очень популярная в России, такая знойная, темпераментная, громкая довольно-таки.
Арзамасова: Это, конечно, аромат про такого жиголо, который обещает тебе небо со звездами, а сам с мамой живет, конечно.
Шатурова: Мне кажется, что, во-первых, у этих духов должен быть абсолютно другой флакон. Если бы я не видела вот этого всего богатства, то решила бы, что это скорее запах детства, карамельки.
Голованова: Слушайте, какое интересное было детство! Вообще, это довольно жесткий удово-ванильный аромат…
Шатурова: Для меня — пряник, которым ты заедаешь какао, в которое добавил очень много сахара, и сейчас будешь мультики смотреть. В общем, что‑то вообще не секс.
Голованова: Вот текст на родном сайте: «Dionisio открывается мощной узнаваемой нотой редкой серой амбры, которую поддерживает древний мускус, испускающий феромон соблазнения». Надо отдать должное дистрибьютору, «Рив Гош», который в целом за доказательную медицину, описание феромонов убрали из перевода.
Арзамасова: Вот! У меня к тебе главный вопрос как к эксперту. Скажи, пожалуйста, свое мнение про феромоны. Потому что я уже устала со всеми этими вопросами.
Голованова: На сегодняшний день нет ни одного исследования, которое доказывало бы связь у человека между феромонами и сексуальным влечением. Вот. У животных, понятно, это работает совсем по-другому, но мы, к счастью, более сложно устроены, чем насекомые.
Шатурова: Мне кажется, что вообще вся эта культура преподнесения ароматов через феромоны — это частично поддержка культуры насилия. Как будто ты слегка заставляешь другого человека, обязательно идешь на хитрость ради секса.
Голованова: Это интересная мысль. Действительно, по идее, секс должен быть какой‑то добровольной и в целом довольно церебральной вещью, которая происходит на уровне головы, в частности, а не на уровне каких‑то химических сигналов, как у зверей.
Арзамасова: Вопрос, который я очень часто получаю в личку. Из серии: вот есть у меня муж, но я его больше не хочу, скажите, пожалуйста, чем мне намазаться, чтобы хоть как‑то его захотеть. Или очень часто мужчины, которые приходят в секс-шоп, и говорят: «А можно что‑то, чтобы она меня захотела».
Благова: Да, это очень интересно, как люди с помощью феромонов хотят внести какой‑то дисбаланс. Этичный секс же возможен между равными людьми, которые находятся в равном положении и согласны. Возвращаясь к аромату, честно, пахнет какашкой.
Голованова: Там есть какие‑то фекальные оттенки, и при этом на них положена сладость. Окей, хотя бы здесь есть связь между названием и легендой маркетинговой и тем, как он пахнет. Потому что они считают, что этот аромат про животное начало в человеке, про некий такой вот практически античный экстаз. Он действительно очень звериный, очень анималистичный этот запах.
Благова: Я бы не пользовалась. Мне не нравится флакон, мне не нравится шрифт, и, в общем, никогда не обратила бы внимания на них. Похоже на флакон, который стоял бы на рынке.
Капацина: Дорогие?
Голованова: Их ругают за избыточность оформления, хотя, с другой стороны, как раз многих именно это и цепляет. 19 500 р.
Благова: 19 500 — это билеты туда и обратно в Италию, на минутку!
Шатурова: У нас еще один [By Kilian Gold Knight].
Голованова: Так, нюхайте его аккуратно, дайте ему выветриться.
Шатурова: Я чувствую мед! И вообще какой‑то набор из лекарств для горла. Мед, шалфей…
Капацина: Анис.
Благова: Микстура, мне кажется.
Голованова: Красивая сложная штука, а еще у него хорошая история, потому что это не просто какой‑то там золотой рыцарь, это «Золотой рыцарь» из «Бетховенского фриза» Густава Климта, который в Вене. Он изображает всяческие добродетели.
Арзамасова: Так, а про секс где?
Голованова: Но при этом, по мнению марки, Gold Knight «сочетает в себе изысканность и эротизм, а также поистине чувственный характер. Элегантный, смелый, соблазнительный и яркий».
Благова: Сексуальный пасечник?
Голованова: Да, нота меда очевидна. Мед в парфюмерии, вообще, обычно работает таким условным эротизатором всего. Потому что он имеет довольно животный, телесный оттенок, уринальный даже. Пахнет немного несвежим бельем, человеком, который себя как‑то активно вел в последние несколько часов. В общем, и здесь он довольно животный.
Арзамасова: А смотри, вот ушли первые ноты меда, и теперь как раз начинает оставаться то, о чем ты говоришь.
Благова: Мне кажется, пахнет заботливым мужчиной. Ты лежишь в кровати, болеешь, он тебе чай несет, мед.
Шатурова: Очень эротично.
Капацина: Ну проявление заботы.
Благова: Да-да, я даже какую‑то благодарность сейчас почувствовала. Непонятно к кому.
Голованова: Реально рыцарь. Немножко вспотел под латами… Опять-таки, откровенно говоря, довольно сладкая композиция. Но смотрите, какой здесь классный баланс. За счет того, что в ней есть пряности, какие‑то аптечные ноты и так далее, эта сладость совершенно не душит, в отличие от вещей, которые мы пробовали раньше. Стоят они 23 000 р., а без скидки — 27 000 р.
Благова: Я бы, честно, потратила даже. Ну если бы у меня были такие деньги.
Капацина: Мой абсолютный фаворит — чертополох [Loewe], который не чертополох, но, боюсь, я теперь его буду так называть. А давайте мы подберем к каждому аромату автомобиль?
Благова: Сложно. Можно я скажу? Я просто не знаю никаких машин. Это [Mexx] скейт, наверное.
Шатурова: Думаю, что это [Boss] Hyundai Solaris.
Арзамасова: Ага, Kia Rio. Вот этот Paco Rabanne, я тебе скажу, — это Toyota Camry.
Голованова: А вот Loewe, мне кажется, какой‑то кастом-мейд датский велосипед клевый.
Капацина: Ну у меня Volvo, какой‑нибудь Saab.
Арзамасова: А вот это вот [Tiziana Terenzi Dionisio] итальянская такая же шняга типа Alfa Romeo.
Капацина: Нет, Alfa Romeo — очень интеллигентная машина на самом деле.
Арзамасова: Да тоже показушная.
Шатурова: Были ли здесь такие ароматы, которые вот прям секс?
Благова: Ну по мне так вот это [By Kilian Gold Knight] — заботливый мужчина.
Шатурова: По мне — Duro. Он такой… немного пугающе сексуальный.
Капацина: Маньячность какая‑то.
Голованова: Для меня — это, скорее всего, все-таки Gold Knight, потому что для меня запах немножко кисловатого, чуть затхлого меда — очень телесный. Мне кажется, что секс как раз именно физиологически пахнет похоже.
Капацина: Вообще, грустно, что все, что считается люксом…
Голованова: Мужской люкс — это довольно безрадостный…
Арзамасова: Безыдейный, безрадостный, незатейливый. Одинаковый. Ты ничем не отличаешься от остальных! Вот этим компотом каким‑то пахнешь.
Капацина: Для меня вот этот запах [Loewe] самый симпатичный, но ни один из запахов не ассоциируется с сексом.
Шатурова: Маркетологи, ничего они не знают.
Арзамасова: Они до сих пор думают, что секс продают.
