Посмотрите на арт-объекты локальных независимых брендов — о будущем и жизни в России

Мне кажется, айдентика бренда должна выходить за пределы одного предложения. Сложно свой мини-мир, в котором мы делаем все, что нам нравится, запихнуть в одно предложение. Но вообще у нас бренд про гонки и про динозавров. Давай так запишем.

Учитывая то, что я занимаюсь «Кисленько» три года, ничего особенно не изменилось. Мне достаточно легко заниматься брендом сейчас. Не знаю, как было раньше, но сейчас куча знакомых, куча контактов, куча кадров. Если тебе нужно что‑то воспроизвести, это нетрудно.

Мы сделали большую гоночную трассу, которая простирается и по полу, и по обеим стенам — в трехмерном пространстве. Слева инструкция, как ей пользоваться, как реклама этой трассы.

Никита: Мы от сезона к сезону перепридумываем бренд. Он всего лишь наше отношение. Мы ищем проблему и разбираем ее по средствам дизайна. Бренд получается очень эклектичным — меняется от сезона к сезону, но зато трезвее оценивает то, что мы думаем.

Никита: Как раз под влиянием всевозможного оказуаливания моды наш бренд изменился и стал более понятным.
Жан: Если раньше бренд был только в себе, то сейчас мы как раз нацелены на обучение своей аудитории.

Жан: Мы делаем инсталляцию, посвященную нашей новой коллекции, она о завтрашнем будущем. Это четыре телевизора, скрепленные огромной кипой проводов, на экранах которых прокручиваются предметы одежды. Также мы создали девушку Еву как представительницу нового поколения коммуникации. Мы ее красной нитью пропускаем через всю коллекцию: она у нас будет читать манифест, она будет появляться в принтах и будет транслировать то будущее, про которое мы говорим.

Творческое объединение.

Чем больше времени проходит и чем больше трудишься, думаешь, создаешь, тем больше появляется возможностей и идей сделать что‑то лучше и смешнее. Хорошо, если мы не будем останавливаться, тогда я когда‑нибудь сделаю билборд и уйду на пенсию.

Мы тут лежим. Встретились с друзьями. У меня есть два друга — Ваня и Ваня. Faces & Laces — подходящий формат, чтобы устроить эту встречу.

Если философия бренда умещается в одно предложения, то это такая себе философия. Я поднимаю довольно острые вопросы наших реалий, и все это явно не уместится в одно предложение. Я пытаюсь, но это выглядит как‑то очень сублимировано — настолько, что даже нелепо.

Любой андеграунд со временем становится мейнстримом, так произошло и со стритвиром, причем не только России, я рассматриваю это как общемировое явление. Дети в очереди такая же привычная картина в Москве, как и в Лондоне.
Для меня как основателя бренда это хорошо. Больше людей в теме, а значит и аудитория больше, больше конкурентов — выгоднее выделяюсь из общего количества.

Я рад, что люди стали выглядеть заметно лучше, но у любого популярного явления есть и обратная сторона, менее приятная в лице левых людей, абсолютно не причастных ко всему этому бывшему андеграунду. Носить стритвир и любить стритар перестало что‑то значить, пропала самоидентификация себя как любящего стрит культуру, это теперь все и вся, но это не самый плохой вариант, честно говоря.

Как это повлияло на мою работу? Я понимаю, что хочу быть андером столько, сколько будет возможно. И я искренне надеюсь, что, когда Ceremony станет всемирно известным брендом, мы все так же останемся андерами со своей философией и подходом к работе, общению с клиентами и прочими фишками.

«Церемония» равноценного обмена, образность власти, слияние культур, ирония и провокация.

Основополагающим понятием является свобода во всех ее проявлениях. Наш объект представляет из себя своего рода алтарь, центром которого является рукотворный объект — фонтан. Он символизирует гармонию с природой и с миром.

Фонтан — это своего рода искусство такое, каким мы хотим его видеть в 2019 году. Рядом с фонтаном лежит человек в военной форме. Он символизирует собой тоталитаризм, который присущ нашим странам. Но он мертв. И смерть свою он принял смиренно, поэтому сидит опустивши руки. Романтично обнимает пушку. Которая ему все равно не помогла.

Бренд о социальном.

Моему бренду только год, так что я начал работать в самую большую волну мейнстрима, но мне кажется, что это круто. Главный смысл моды — отражать текущую реальность, и это клево, что больше людей хотят этим заниматься.

Мы совместно с ребятами из «Русского аттракциона» сделали превью моей коллекции. Мы пытаемся разбить стереотипное мышление: делаем объекты, которые на первый взгляд кажутся одним, а по факту имеют совершенно другое значение. Об этом и будет моя следующая коллекция. Не суди по обложке, а смотри внутрь. Эту тему мы раскрываем за счет сканирования предметов рентгеном.

Мы на самом деле об этом никогда не думали. Просто делаем штуки всякие разные. Есть ли в этом идея? Возможно, есть. Мы просто так веселимся, работаем, отдыхаем. В принципе, так, но ты чуть-чуть там усложни (смеется).

Вообще, у ребят была группа в 2012 году, и все началось с того, что мы делали мерч. Это прикольно, когда все больше людей интересуется тем, что ты делаешь. Все разные, мы тоже стараемся ни от кого не зависеть, но при этом нам интересно наблюдать за ребятами, которых позвали в этом году. Мы, может, тоже ими вдохновимся и сделаем что‑то сумасшедшее.

Это клоун, который Федя i61 нарисовал, когда ему было три года, а мы его перенесли в 3D. Он стал для нас маскотом.

У нас много внутренних историй. Если кратко — мы работаем с краской, разрабатываем технологии печати, экспериментируем с химией и на этой основе делаем свои коллекции.

Если рассматривать стритвир и моду, это все-таки цикличный процесс. На самом деле, сначала, когда все зарождалось, было интересно. Если взять наш бренд, то к 2020 году мы собираемся уйти от стритвира и уйти в фешен.

Во-первых, если говорить о наших корнях, мы в первую очередь стритвир-бренд. Хотя сейчас со временем начинаем уходить в фешен, но все равно хотели передать эстетику улицы. За основу мы взяли уличную рекламу — баннер, которые есть по всей России.

Внутри бренда у нас есть линия, которая называется «Видоизмененная краска», поэтому мы придумали историю, мол, мы компания, которая производит краску. У нас было два пути, как обыграть нашу эстетику. Первый — уйти в постиронию и сделать шутку про уличную рекламу, но мы решили показать, как это может быть по-другому. Если говорить про внутренний вижен, мы преследуем цель показать, что уличная реклама может быть интересной.

Социальная ирония.

Я воспринимаю мейнстрим только с точки зрения арта и какого‑то прикола. Я не очень хорошо отношусь к хайпу — под ним я понимаю, например, когда кто‑то неосознанно респектует чему-то. Но если ты понимаешь ценность условно Off-White — почему нет. Когда мы что‑то делаем в рамках Liars, мне не хочется думать о том, что мы находимся в списке каких‑то брендов, — мы просто угораем. Пока это весело — это весело. Не будет весело — не будет бренда.

Мне хотелось выйти за рамки принтов и обычных картинок, побыть художником. Я понял, что у нас вдруг появились дополнительные средства, чтобы выразить идею и мысль. Не только принты и предметы, но и что‑то абстрактное, в нужной степени философское. Было несколько вариантов, из которых мы выбрали тематику искажения. Я придумал ироническое на тему искажения — что оказывается, порой то, что мы видим в зеркале, правдивее, чем то, что происходит на самом деле. Если мы используем искаженное зеркало, то это такая метафора искаженной реальности — смотрите в искаженное зеркало и видите то, что на самом деле есть.

Мода приходит из городов, а мудрость — из пустыни.

Думаю, переход андеграунда в мейнстрим — это неизбежный процесс. Но ничего не стоит на месте, вымирает одно, рождается другое.

Арт-объект представляет собой прилетевший из вселенной Bionicle метеорит. Это своего рода контакт моего мира с миром Bionicle.

— Могут ли бренды выражать себя через искусство?

Юра: Хорошие бренды, по сути, занимаются искусством и выражают себя через него. Графика, ткани, тексты, позиционирование, видео, фото или сайт, вплоть до упаковки — это все инструменты этого творчества. Так что они это делают априори, хотя кто‑то в результате ближе к чему-то свежему и оригинальному, а кто‑то остается подальше.

Даша: Конечно, могут, искусство — это просто еще одна площадка выражения своего мнения. Хороший пример — известный бренд чемоданов Rimowa. Они всегда позиционировали свой бренд за счет своих дизайнов как универсальный продукт для людей с разным вкусом, теперь у них огромный проект в инстаграме, в рамках которого они создают коллаборации с различными художниками по всему миру, создавая работы на базе узнаваемых очертаний их чемоданов.

— Можно ли продавать эту идею?

Юра: Что значит «продавать»? Звучит как манипуляция, но манипулировать своей связью с искусством невозможно. Если кто‑то делает арт и благодаря этому привлекает к себе внимание — значит, это творчество, нужное людям и в каком‑то смысле актуальное. И можно только пожелать автору заработать на этом денег — почему нет? Если бренды используют чужие работы для своего продвижения, автор должен получить соответствующий гонорар и упоминание, и это опять-таки здорово, художников должны поддерживать люди с деньгами, так как это развивает общество в целом и их клиентов и аудиторию в частности.

Даша: Продавать можно любую идею. Главное, чтобы с хорошими намерениями.

— Есть ли какие‑то этические моменты: например, независимым брендам стоит лезть в арт, а вот более коммерческим историям — нет.

Юра: Независимым от кого? Если речь идет о нишевых локальных брендах и глобальных типа Nike — я не вижу проблемы с тем, что условный Nike займется искусством: искусство как и просвещение не принадлежит никому и не должно ограничиваться. С другой стороны, искусство — это всегда про персональный опыт и переживания, и за Nike не может стоять какая‑то одна персона, которая может выражать что‑то свое. Но как компания они могут помогать выражать себя другим, поддерживать искусство — это благородно.

Даша: Я лично не вижу рамок, которые могут кого‑то ограничить в искусстве. Само определение искусства давно стало условностью, сложно расставить границы, где оно начинается и где заканчивается. Об этом как раз наш проект в рамках Locals Review: каждый бренд получил возможность выразить себя не через привычный канал — одежду, а через физический арт-объект. Что развивает самих дизайнеров как творческую единицу, а их бренд получает новую форму.