Золотой волос: как в китайском интернете воюют за миллионы пользователей

Дэн Броди отвечает за развитие бизнеса в китайском интернет-холдинге Tencent, который стоит втрое больше, чем «Газпром».Фотография: пресс-материалыБеседуя с посетителями о своей компании, Дэн Броди бросает пакетики с печеньем наиболее проницательным слушателям. Игровая механика в корпоративной презентации никого не удивляет в офисе крупнейшей компании мировой индустрии видеоигр. Китайский интернет-холдинг Tencent, где Броди отвечает за развитие бизнеса, стоит 150 миллиардов долларов (втрое больше, чем «Газпром»), и игры, прежде всего доступные онлайн, приносят ему более половины выручки. В дополнение к публикации в Китае зарубежных игровых хитов вроде Call of Duty и производству собственных расположенный в технопарке города Шэньчжэнь холдинг управляет десятками других онлайн-сервисов. «Лицами» этой сложной системы являются коммуникационные приложения QQ и WeChat, охватывающие более 800 миллионов активных пользователей.

Хотя Броди и провел последние полтора десятилетия в Китае, в его резюме— ведущие технологические компании со всего мира. До Tencent он, к примеру, выводил на международный рынок шведский музыкальный сервис Spotify, а еще раньше занимался развитием партнерских программ Google в Китае — в 2005 году он стал чуть ли не первым сотрудником глобального поисковика в этой стране. Как и весь топ-менеджмент Tencent, включая основателя холдинга Хуатэна Ма по прозвищу Пони, Броди лично тестирует игровые новинки. По его словам, китайцы очень соревновательны по природе, и, в отличие от США или Европы, рынок интернет-игр в стране масштабнее рынка онлайн-рекламы. Игры оказались лучшим способов заработать на той огромной базе пользователей, которую Tencent создал при помощи своих соцсетей-мессенджеров. По словам Броди, китайский игровой рынок процентов на 60 похож на американский и европейский, что позволяет встроить его в международную индустрию гораздо лучше, чем, например, японский (китайцам, к слову, японские интернет-развлечения тоже кажутся диковатыми). «Мы даем лучшие в мире игры самым увлеченным в мире игрокам», — говорит Броди о стратегии компании.

Иностранные инвесторы, которым сегодня приходится работать локтями, чтобы получить доступ к самым «горячим» китайским стартапам, уверяют, что развитию интернет-развлечений в Китае способствует поколенческий культурный сдвиг — все больше молодых китайцев ценит впечатления и интересный жизненный опыт больше, чем вещи. Кроме того, такие компании, как Tencent, отчасти обязаны своим успехом феномену «дяо-си» (дословно «лобковый волос»). Считается, что «дяо-си» за неимением средств живут с родителями, находятся на расстоянии световых лет от любых традиционных для китайского общества достижений и компенсируют их отсутствие зависанием в онлайн-играх. Изначально так дразнили интернет-зависимых неудачников, но вскоре адресаты этого обращения неожиданно начали с гордостью использовать его для самоопределения.

Западные профессионалы, подобные Дэну Броди, помогают интегрировать китайский интернет в мировую экономику. Помимо Tencent в стране еще два общепризнанных  интернет-монстра — Alibaba, контролирующий 80% онлайн-торговли в Китае, и главный поисковик Baidu. Холдинг Alibaba в прошлом году выбрал Нью-Йоркскую биржу для крупнейшего публичного размещения акций в мировой истории. Вскоре после этого основатель компании Джек Ма заявил, что его торговая платформа будет доступна пользователям по всему миру на множестве языков, включая английский. Baidu тем временем сфокусировал внимание за рубежом на ряде развивающихся рынков, запустив локальные версии поисковика в Бразилии и ряде азиатских стран.

Все же главное поле битвы для китайских интернет-гигантов — домашний рынок, прежде всего рынок мобильного интернета, который, по многим прогнозам, в ближайшие три года утроится в размере. Alibaba, Tencent и Baidu все больше похожи друг на друга — все три тратят миллиарды долларов на то, чтобы сделать свою платформу доминирующей в разных сегментах онлайн-бизнеса. Ожесточенная битва идет, например, за рынок мобильного такси: cтартапы Didi и Kuadi, первый из которых частично принадлежит Tencent, а второй — Alibaba, весь прошлый год вели ценовую войну, доплачивая сверх тарифа тем водителям, которые выбрали их приложение для поиска пассажиров. Didi, чей головной пекинский офис украшает изображение улыбающегося мультяшного автомобиля, эту схватку, похоже, выигрывает — как уверяют в компании, ее доля на рынке приближается к 70 процентам. Baidu между тем поддержал недавно пришедший в Китай Uber, став под конец года стратегическим инвестором глобального такси-приложения. На рынке интернет-торговли Tencent объединил силы с крупнейшим китайским онлайн-продавцом электроники JD.com, обладающим, в отличие от Alibaba, собственной логистической инфраструктурой — система слежения за доставкой заказов в их офисе в Пекине напоминает центр управления полетами. Похожие альянсы выстраиваются для раздела рынков мобильных платежей и финансовых услуг.

Мощь интернет-компаний, безусловно, представляет вызов для традиционной экономической модели Китая, в которой доминируют госпредприятия. Alibaba, Baidu и Tencent — крупнейшие частные компании в стране по выручке и рыночной стоимости, у которых к тому же огромное количество свободных денег. Когда реалии интернет-бизнеса сталкиваются с линией Компартии, возникают любопытные идеологические кульбиты. Одна из популярных сегодня в китайском интернете теорий — о том, что частное предпринимательство отвечает коммунистическим идеалам лучше, чем государственная собственность. Как рассуждают бизнесмены, если людям легко создавать компании или владеть акциями, то простой народ получает контроль над экономикой — это больше похоже на коммунизм, чем народное хозяйство, подконтрольное кучке бюрократов. Понятия «приватизация», например, в Китае нет, зато вместо него в ходу термин «передача управления народу».

Такие трактовки, кажется, вполне устраивают правящую партию, которая заинтересована в сохранении власти дома и расширении влияния за рубежом больше, чем в нюансах идеологии. Национальные онлайн-гиганты для правительства — фактор международного престижа и возможность контролировать собственное интернет-пространство. Кроме того, власти привыкли опираться на колоссальные информационные ресурсы интернет-корпораций. По слухам, после кризиса 2008 года бывший китайский премьер Вэнь Цзябао встречался с основателем Alibaba Джеком Ма раз в три месяца — торговый интернет-гигант оказался способен предоставлять данные о здоровье экономики гораздо быстрее государственных статистических служб. Для инвесторов Alibaba — машина по зарабатыванию денег, партия же, как иногда кажется, считает компанию своего рода «министерством онлайн-торговли».

Традиционная закрытость китайского медиапространства вместе с взрывным ростом рынка смартфонов создали массу возможностей для предпринимателей. Так, унылость официального китайского радио способствовала взрывному успеху Ximalaya, «персонального радио», чье вещание состоит из музыки и подкастов в интернете. Конечно, не у всех получается угадать, что с точки зрения партии делать можно, а что нельзя. Венчурные инвесторы в Пекине делятся печальной историей недавнего стартапа, попытавшегося занять одну из ниш китайского рынка приложений для знакомств. Приложение привлекло 150 млн долларов инвестиций в первом раунде, а через неделю было закрыто властями.

Вопрос, в какой мере китайские интернет-компании обязаны своим успехом политической защите от международных конкурентов вроде Google и Facebook, постоянно задается скептиками вроде основателя PayPal и инвестора в интернет-технологии Питера Тиля. Вряд ли кто-то спорит, что  отсутствие серьезной внешней конкуренции сильно помогает местным игрокам. Несмотря на это, общаясь с китайскими интернет-предпринимателями — часто выпускниками лучших университетов мира и экс-сотрудниками ведущих компаний Силиконовой долины, — понимаешь, что эти люди были бы востребованы и успешны в любой стране. Просто в Китае масштаб их успеха больше.