«Смартфон размером с часы никому не нужен»

В технологическом мире очередная заря, смена вех и новый фронт борьбы. Прогнозы о чудесах носимой техники и, шире, интернета вещей начинают сбываться в промышленном масштабе. Счет стартапов, занятых изобретением домов, одежды, бижутерии и прочих вещей с тегом «смарт», идет на сотни. В прошлом месяце для нужд этой зарождающейся вселенной Google выпустил специальный Android с говорящим названием Wear. На прошлой неделе главный производитель мобильных Samsung начал продавать второе поколение Galaxy Gear — часы и фитнес-браслет. От Apple тоже все ждут то ли iWatch, то ли iGlass, а если называть вещи своими именами — дозы фирменного колдовства, которого этой груде нечеловеческих устройств пока отчаянно не хватает. Тем временем в каждом втором техблоге уже не стесняются писать свою историю индустрии wearable devices, даром что ей от силы лет пять, и обещать, что она будет стоить даже не миллиарды, а триллионы долларов, и сможет настолько радикально изменить нынешнюю мобильную культуру и ее современников, насколько жителей известной пещеры — поток солнечного света или смерть. Чтобы совсем не улететь в мир фантазий, навеваемых новостями из зарубежных газет, «Воздух» поговорил с московским технологическим предпринимателем Николаем Белоусовым, создателем крайне симпатичного (и едва ли не единственного в стране) магазина умных вещей Madrobots, о том, что происходит с новейшими гаджетами, кому и зачем они вообще нужны и какие из них покупают и делают в России. 

— Мы на днях составили схему, какие бывают умные часы. Насчитали больше 50 штук. И каждый месяц выходит по 2–3 новые модели.

— Господи, ужас. Вы все это уже продаете?

— К сожалению, нет. Часть из них еще не готова, часть не оправдывает ожиданий. Например, мы начали продавать часы Omate с сим-картой, по которым можно говорить, как по телефону, и поняли, что это, грубо говоря, пузырь. Смартфон размером с часы никому не нужен.

— Почему? Устройства же в целом становятся все меньше. Компьютеры размером с часы — звучит вроде предсказуемо.

— Недавно в Москву приезжал Стив Возняк и тоже все время говорил, что хочет часы, которые бы работали как полноценный компьютер. Может быть, звучит и предсказуемо, но только для таких ультрагиков, как Возняк. У вас уже есть смартфон, он так или иначе всегда с вами, необязательно пытаться его чем-то заменить. А звонить посредством часов пока просто не очень неудобно. Концепция часов-компаньонов, на мой взгляд, выигрывает.

— Часы-компаньоны?

— Так называют часы, которые выводят на экране эсэмэски, письма, сообщения из соцсетей и другие вещи, которые приходят в телефон. Они работают как вторая панель уведомлений плюс позволяют управлять приложениями в мобильном: будильником, плеером, шагомером и так далее. Этот стандарт задали производители часов Pebble. Все прочие компаньоны, в сущности, клонируют их функционал. Самое интересное теперь — какие приложения для подобных часов придумают сторонние разработчики. Скажем, игры на Pebble уже портируют. Только выглядят они странно, ересь какая-то.

— То есть из 50 часов на вашей схеме только одни нормальные?

— Ну нет, это же еще и дело вкуса. К тому же есть перспективные концепты. Часы Kreyos Meteor, к примеру, с жестовым управлением. Вы их надеваете, рисуете рукой фигуру в воздухе и включаете таким способом музыку в телефоне.

— Напоминает идею браслета Myo, контролера для всего.

— Да, таких вещей уже немало, по крайней мере в виде прототипов. Есть умная прищепка примерно того же назначения, которая цепляется на руку или воротник. Есть совершенно загадочная с инженерной точки зрения вещь — кольцо Ring, тоже для управления всем.

— Как думаете, почему носимая электроника стала такой популярной именно сейчас?

— Считается, что вообще вся носимая электроника началась в первую очередь с трепетного отношения к собственному здоровью и попыткам вести какой-то учет в этой области. Смартфон умеет считывать пульс пользователя одномоментно, но не умеет следить за пульсом в течение дня. В 2007 году с подачи редакторов журнала Wired Гэри Вулфа и Кевина Келли появился термин quantified self, соответствующее сообщество, а потом целое движение гиков по всему миру. Люди захотели как можно больше инсайтов о себе: сколько километров за день они проходят, сколько калорий усваивают и все в таком духе. Персональная аналитика Николаса Фелтона, который впоследствии участвовал в создании таймлайна фейсбука, — это все о том же. Другое дело, что простого и технологичного инструментария для сбора информации о себе не было. Тем временем конкуренция между смартфонами привела к уменьшению гироскопа, магнитометра и других датчиков. Разработчики поняли, что можно собирать данные непосредственно с помощью этих датчиков, как-то их интерпретировать и телефон для этого не нужен. В 2008 году появился фитнес-трекер Fitbit, потом Jawbone Up, и пошло-поехало.

— У вас это увлечение началось, кажется, с покупки умных весов.

— Да, я работал в компании Panasonic и как-то купил себе часы с вайфаем — с их помощью удобно следить за изменением веса. Я устроил у себя в блоге реалити-шоу о том, как я худею. Похудел в итоге до 83 килограмм. Потом, правда, опять потолстел. В общем, стало ясно, что офисная и здоровая жизнь не очень совместимы. Я бросил работу, занялся спортом и всем этим миром будущего. Собственно, причина популярности носимых гаджетов довольно очевидная: все хотят знать состояние своего здоровья, не прикладывая особых усилий для сбора данных. Раньше селф-трекинг был уделом гиков — теперь это технология, доступная для всех.

— А сейчас вы что носите?

— Моим последним браслетом был Jawbone Up, но он сломался. И, честно говоря, я к браслетам как-то охладел. Постоянно ношу часы Pebble, а на тренировки надеваю пульсометр Mio Alpha.

— Этот тот самый пульсометр, за который, как я где-то читал, вы отдали 10 тысяч долларов на «Кикстартере»? Вы вообще много тратите на гаджеты?

— Я заказал партию для своего магазина. Сейчас мы продаем 300–500 пульсометров в месяц. Собственно, благодаря Mio Alpha — и еще часам Pebble, их у нас тоже хорошо покупают, — мы поняли, что наше увлечение носимой техникой может стать бизнесом, спрос на нее есть даже в России. Но да, я постоянно заказываю что-то на «Кикстартере» для себя. Проспонсировал уже больше ста проектов, в среднем на каждый у меня уходит по 300 долларов. То есть около миллиона рублей, наверно, уже потратил.

— При этом большинство всех этих умных гаджетов работает через пень-колоду.

— На «Кикстартере» много ерунды, много надуманных устройств. У меня критерий оценки такой: если изобретение решает какую-то проблему, освобождая от ручной работы, от него может быть толк. Вайфай-весы избавляют от необходимости записывать, какой у вас вес. Pebble — доставать телефон из кармана каждый раз, когда кажется, что кто-то звонит или пишет. Носимая камера Narrative автоматически фиксирует самые важные моменты в течение дня — пока, правда, с переменным успехом, потому что после прогулок с детьми она обычно выдает мне несколько снимков примерно в такой пропорции: лес, лес, лес, лес, дети, — но это проблемы софта, которые со временем можно решить. А вот есть, например, якобы умные часы Martian с аналоговым циферблатом — зачем нужны они, трудно сказать.

— Айфон или намек на него на этом рынке уже есть?

— Многие устройства, о которых мы говорим, появились только в прошлом году, и еще больше находится в разработке. Вот, скажем, Scanadu, медицинский трикодер, это, конечно, будущее и вау, но его только обещают в июле этого года. Oculus Rift — вообще революция. В каждом сегменте индустрии подключенных к интернету вещей есть ожидание чуда. В носимой электронике, в системах умного дома, в 3D-печати, в роботах и дронах. Дошло уже до того, что проекты-агрегаторы типа SmartThings и Revolv пытаются связать друг с другом самые разные устройства, чтобы можно было управлять электричеством, светом и домофоном с какого-то одного пульта. Но фрагментация — смотрите еще одну нашу схему — в этой области такая, что айфона, увы, не видно. Сейчас рынок умных гаджетов — это такой зоопарк брендов. Мне кажется, рано или поздно условный Google скупит все перспективные проекты и объединит их в одну экосистему устройств, работающую на единой платформе типа Android Wear.

— Как вам последние часы Samsung Galaxy Gear 2 и фитнес-браслет Gear Fit?

— Конечно, мы их тестили, все очень неплохо, экран красивый. Samsung вообще самый крупный производитель смартчасов, у них больше половины рынка в Европе и Америке. Отчасти, наверно, потому, что там Gear идут как подарок в комплекте с телефоном. Проблема в том, что Samsung снова занялся созданием экзотической операционной системы — она называется Tizen — и установил ее в новом поколении носимых устройств. Приложений для Tizen мало, нужно как-то привлекать сторонних разработчиков, а это всегда непросто.

— А что происходит с умными гаджетами в России?

— У нас почему-то большинство проектов посвящено 3D-принтерам. На международный уровень такие проекты не выходят: слишком высокая конкуренция. Возможно, среди наших инженеров мало еще предпринимателей. Если говорить про носимые гаджеты, один яркий российский стартап есть — это Healbe. Они обещают какой-то небывалый фитнес-браслет, который, кроме прочего, умеет сам определять количество полученных и сожженных калорий и уровень сахара в крови пользователя. Они собрали миллион долларов с помощью краудфандинга на Indiegogo. 

— Их же вроде обвинили в мошенничестве. Технология фантастическая, прототипа никто не видел.

— С краудфандинговыми проектами никогда точно не знаешь, получится ли у них то, о чем они заявляют. По поводу Healbe сказать больше нечего — надо дождаться прототипа. Я общался с основателем компании, прототипа устройства тоже не видел, но мне сказали, что он практически готов.