«Положил «Кровосток» поверх Путина — ну и круто»

— Сколько раз в среднем смотрят один коб, есть статистика?

Антон Гладкобородов, основатель Coub: В среднем 3,5 раза.

— Давайте тогда сразу о порно поговорим. Кажется, именно из-за этого Apple не пускала в апп-стор ваше приложение?

Гладкобородов: У нас нет порно. У нас с Apple разные взгляды на эротику. Правда, изначально мы сами строго следили за приличиями. Но потом наш знакомый художник Дима Паранюшкин сделал коб, где они с другом в голом виде трахают какую-то городскую площадь в Германии. Как такое запретишь, это все-таки арт. Попы в стрингах и прочую эротику мы теперь разрешаем, но помечаем как взрослый контент, и дети его не видят. Но Apple не разрешает даже стринги — мы бодались с ними всю осень. Дошло до того, что они придрались к юзерпикам с сиськами. Пришлось почистить в приложении вообще всю эротику.

— Вы тогда же убрали пользовательские комментарии у кобов.

Анастасия Попова, директор по коммуникациям Coub: С цензурой это не связано. Просто комментарии были совершенно бессмысленными. Люди спрашивали в основном, что это за музыка играет, хотя тут же рядом указан первоисточник.

Гладкобородов: Коб — это вещь в себе. Положил «Кровосток» поверх Путина — ну и круто, что тут обсуждать.

— Стесняюсь спросить, а как правильно произносить: «коуб» или «коб»?

Попова: Наши англоязычные друзья произносят «куб». И школьники в России тоже чаще говорят «куб».

Гладкобородов: В офисе мы говорим «коб». Только русские медиа пишут «коуб» — это, мне кажется, от Олега Кашина пошло, он первый упомянул Coub по-русски через «оу». Говорите как хотите.

— Вашему приложению для айфона уже три месяца. Это такой специальный снобизм — что до сих пор нет версии для андроидов?

Гладкобородов: Нам технически и психологически проще было выходить сначала на iOS: у всех в офисе айфоны. Экспериментировать сразу на двух платформах, прежде всего, дорого. Сначала надо было понять, каким Coub должен быть в телефоне. Теперь поняли — скоро будет андроид.

— Зачем вообще нужно приложение для кобов?

Гладкобородов: Нынешняя версия приложения скорее не про создание роликов, а про удобный и быстрый способ их смотреть, лайкать, репостить. Но оно еще сильно изменится, мы додумываем некоторые детали. Сейчас в телефоне кобы делают гораздо реже, чем на вебе: какие-то институтские пары и школьники за партами снимают друг друга, когда совсем нечем заняться, но бывают исключения. В любом случае понятно, что эти молодые люди 13–18 лет — очень важная аудитория, и они постоянно пользуются мобильными. Для них компьютер уже не такая крутая штука, как в наше с вами время. Компьютер — это учеба, домашние задания.

— Чем Сoub отличается от видеоприложения Vine?

Гладкобородов: У них тоже есть инструменты редактирования и луп, но Vine существует только в виде мобильного приложения, поэтому его пользователи имеют дело с теми записями, которые снимают сами. Чтобы ролик получился нескучным, люди начинают ломать голову над сюжетом. А это сложно. Хотя как раз благодаря энтузиастам постановочного видео Vine и выстрелил в Америке. Хочется думать, что Coub более гибкий. У нас можно использовать снятое видео, фрагменты роликов с YouTube, вставить в коб тот же вайн.

— Как вам видеосервис инстаграма?

Попова: У них как раз, наоборот, расчет на социальное видео. То есть люди просто снимают, что с ними происходит, чтобы показать это друзьям. Человек пришел в зоопарк, увидел морского котика, тот орет. Все это надо уместить в 15 секунд, и чтобы еще была драма. Руки трясутся, свет плохой. Получается в итоге скучно и плохо. Поэтому видео у них не очень пошло, насколько я понимаю. Инстаграм — это все-таки фотографии.

— В декабре у вас было 30 миллионов посетителей в месяц. Сколько их сейчас, и кто все эти люди?

Гладкобородов: В феврале было 46 миллионов. 65–70% из России, большинство из регионов. Следить за пользователями очень интересно: как они делают кобы, какие сюжеты и музыку используют. Смотришь и понимаешь, чем живет твоя страна. Например, если говорить о музыке, самое заметное для меня — это огромное количество кобов с условным Моби; масса людей застряла где-то в MTV начала 2000-х.

— Еще у вас есть пользователь под ником Назар Драхенберг, и его кобы недавно взяли рекордную отметку в 100 миллионов просмотров. Есть ощущение, что это какой-то коллектив авторов.

Гладкобородов: Нет, это один человек. Назар живет в Калужской области. Кобы для него это просто увлечение. Иногда он впадает в крайности, и многие его за это недолюбливают. Не знаю, как ему это удается, но он делает адски виральный контент. Вот посмотрите этот ролик — кто бы мог подумать, что такое наберет три миллиона просмотров. Самое смешное, что все мы в офисе делаем кобы, но никто до сих пор не сделал ни одного подобного хита.

— Кто ваши любимые авторы на сайте?

Попова: К сожалению, это не миллионники. Один из моих любимых — человек под ником Bruce Fucking Lee. Он вырезает самые безумные фрагменты из азиатских фильмов: ну, знаете, чувак открывает рот, оттуда вылетает другой чувак с саблей, которая горит и светится, и летит в злодея! Или смотрите, какую красоту делает пользователь Milos Rajkovic. Еще есть любимые тематические подборки — Tom and Jerry или радиокобы. Или целые жанры — вроде роликов, снятых задом наперед, в таком исполнении любое видео становится лучше.

— Вы говорили как-то, что задумывали Coub как мировой проект, едва ли не как YouTube. Когда и как вы собираетесь покорять Америку?

Гладкобородов: Мы постоянно покоряем Америку. Время от времени туда ездим, знакомимся с людьми из индустрии. Возможно, со временем туда переедет часть нашего офиса. Отсюда трудно понять, как устроен американский интернет и что надо сделать, чтобы сервис в нем взлетел. У них гораздо больше событий и, соответственно, больше новостей и мемов. Сегодняшний ролик в фейсбуке или твиттере завтра уже никто увидит. Во «ВКонтакте» ролик спокойно живет полгода, просто потому что его можно добавить в «Мои видеозаписи». Пока из Америки к нам ходит примерно полмиллиона человек в месяц. Это мало, потому что, скажем, из десятимиллионной Венгрии — по совершенно непонятной для нас причине — к нам ходит два миллиона. Вот сейчас Настя летит в Нью-Йорк, будет искать нам новую аудиторию.

— Звучит как какая-то авантюра.

Попова: Абсолютная авантюра. Понятно, что для начала кто-то должен сделать заметные кобы, чтобы их подхватили местные медиа и сообщества. Есть довольно приблизительный план встретиться с журналистами из Buzzfeed, The Verge и Vice, с аниматорами, художниками, интернет-фриками. Условно говоря, хочется объяснить им, что вот есть такой новый материал для иллюстраций и экспериментов. Надо только преодолеть лень, инерцию, консерватизм: люди все-таки привыкли иметь дело с Vine и анимированными гифами, и им этого достаточно.

— В России вы участвовали в создании Look At Me и «Теорий и практик», у вас много друзей-журналистов, они до сих пор охотно используют кобы как иллюстративный материал. Но, как я понимаю, пользователи «ВКонтакте» все-таки больше повлияли на ваш успех.

Гладкобородов: Да, когда мы только начинали, большую долю трафика давал паблик МДК. Тогда у нас как раз появились первые кобы с миллионом просмотров — с Наташей Королевой и Михалковым. Сейчас доля «ВКонтакте» довольно ощутимо уменьшилась. Пользователи приходят на сайт отовсюду понемножку. Но все же русские медиа сыграли очень важную имиджевую роль. Возможно, без них Coub скатился бы до уровня тупой ржаки, и все. Он стал как будто культурнее, благодаря журналистам.

— Он стал культурным фасадом путинской России. Простите, не помню, откуда эта фраза.

Гладкобородов: Это из журнала «Метрополь». Они одно время делали подборки кобов и писали смешные подводки к ним. Но что означает эта фраза, я понятия не имею.