Почему русский космизм важнее компании Apple

Сравним двух человек. Оба ведут довольно эксцентричный образ жизни: один каждый день глотает 200 таблеток, другой спит на чемодане и ходит зимой и летом в одной одежде. Оба говорят, что философское прославление смерти происходит от бессилия. Оба в эволюции видят духовный процесс. Оба считают, что наука должна сделать то, о чем мечтает религия. Оба говорят об освоении космоса. Оба верят в возможность физического бессмертия. Первый хочет воскресить своего отца; второй — всех «отцов». Оба имеют склонность к пророческим интонациям и, кажется, немного безумны. Второй — деятель так называемого русского космизма, школьный учитель и библиотечный работник Николай Федоров. Первый — изобретатель-миллионер, технический директор в Google Рей Курцвейл.

Федоров при жизни опубликовал дюжину статей в газете «Ашхабад», Курцвейл, живой и умирать в принципе не собирающийся, написал множество книг. Федоров даже со своим учеником Циолковским не решился заговорить про свои космические фантазии, Курцвейл выступает с лекциями по всему миру. Тем не менее нам сообщают, что здравомыслящее человечество давно поняло, откуда берется научное знание, в обозримой перспективе ничего от прогресса (кроме бесполезных гаджетов) не ждет и тихо смотрит сериал с драконами. То, что этот сериал с драконами интересен публике в том числе и перекличками с новейшей исторической реальностью, а в этой реальности полно гаджетов и технологий, которых десять лет назад просто не было, — факт, наверное, малозначительный.

Пророк Курцвейл поклоняется экспоненте. Технологии, развивающиеся экспоненциально, со стороны выглядят так: сначала что-то новое очень долго едва заметно где-то копошится, потом это что-то делается доступно обывателю, через несколько лет оно доступно всем, стоит смешных денег и меняет мир до неузнаваемости. Человеческий мозг, от природы привычный к линейному росту, такой процесс осознать не может, ему кажется, что что-то вдруг взялось из пустоты и все заполонило. Сегодня одна сотая человечества подключилась к интернету, через пятнадцать лет — половина, сегодня глухим детям устанавливают электронные уши, через двадцать лет всюду кругом киборги, которым сердце, легкие и почки удалили за ненужностью и ненадежностью. Сегодня солнечные батареи дают процент необходимого человечеству, через двадцать лет — сто процентов, и нефть делается таким же ценным товаром, как китовый жир и пушнина. 

Эта самая экспонента нам, по Курцвейлу, в ближайшую пару десятков лет готовит жизнь в каком-то смысле более интересную, чем предшествующая пара тысячелетий. И готовят эту жизнь не успешные менеджеры, и уж тем более не телезрители, а именно те самые странноватые ученые и философы, немного фрики, немного визионеры, какими в свое время и были русские космисты. И в каждой уважающей себя технологической компании такой космист на приличной зарплате обязательно имеется, а если нет — это плохой знак. И более того — в каком-то смысле они куда важнее, чем компании, в которых они работают: потому что именно из их фантазий потом возникают такси-беспилотники, частные космические полеты и другие достижения цивилизации, которые если уже не случились, то вот-вот произойдут.

Курцвейлу, наверное, очень хочется самому дотянуть до бессмертия, поэтому прогнозы его не вполне адекватны действительному ходу времени. Он, однако, не пациент и не сектант, а человек, у которого для приближения сингулярности есть сейчас самая мощная техническая база в мире. Русские космисты, которые, посмотрев на дирижабль и почитав Жюля Верна, решили, что скоро все улетят в космос — питаться солнцем и возвращать к жизни мертвых, собрав частицы их праха, — были, конечно, люди своеобразные; хотя ничего принципиально невозможного в таких предложениях нет, особенно если «мертвых» заменить на «вымершие виды», а «питаться солнцем» понимать не как духовное требование, а как техническое задание. Но и человек, который жил в XX веке, а теперь живет в XXI, никаких чудес науки в будущем представить не может, а может представить только глупые бесполезные устройства, удивителен тоже до крайности.