«Можно ли мочить манту?»: как сервис The Question отвечает на важные вопросы

Попробуйте задать интернету вопрос. Самый для вас важный. Ну, скажем, почему русские люди портят еду укропом, чем пахнет мозг или что такое, прости господи, bounce rate? Никто не даст вам компетентный, короткий и по-человечески сформулированный ответ. Ни Google, ни «Яндекс», которых всегда больше занимала дрессировка машин, а с недавних пор — предсказания и ответы на незаданные вопросы. Ни Yahoo.Answers, ни его российский аналог «Ответы.Mail.ru», где кто угодно может написать что угодно. На фейсбук тоже надежды никакой, особенно если у вас не очень много друзей. Ближе всех к идеалу, как известно, приближается американский сервис Quora, где разбирающиеся в том или ином вопросе люди объясняют все на свете по заказу аудитории. Но все попытки скопировать его на русском пока провалились.

Самая, пожалуй, известная попытка — полузакрытый сайт Odinotvet.ru — заключалась отчасти в том, чтобы симулировать «Квору» силой фрилансеров, которые задавали друг дружке вопросы и потом отвечали на них же за деньги. Посмотрев на результаты их работы, кто-то даже решил, что «экспертные ответы на самые разные темы просто не интересуют российских пользователей». То, что это, мягко говоря, не так, должен доказать The Question, новый сайт (и приложение) вопросов и ответов, который официально запустился на этой неделе. Редакция The Question — несколько российских журналистов, дизайнеров и не только, разбросанных по всему миру, — открыто работает уже три месяца, проверяя состоятельность своей идеи в твиттере, фейсбуке и в «ВКонтакте». Никаких инвайтов для поддержания ажиотажа, рекламы и гонораров фрилансерам, и вот результаты: сотни вменяемых ответов, первые дискуссии и аудитория в соцсетях размером в 150 000 человек, которые каждый день видят сообщения The Question.

С чего все началось

«The Question начинался издалека, когда стало ясно, что заниматься политической журналисткой в России уже не так классно, как раньше. Когда-то мне казалось, что жесткие интервью и разоблачения в эфире и газетах способны привести хоть к каким-то общественным изменениям. Поговорил с чиновником строго — он перестал поступать плохо. Это давало ощущение дикой осмысленности собственной жизни. Но когда разгромили «Ленту.ру», на меня это произвело огромное впечатление. Это как цунами, которое все сносит. Раньше «Коммерсант», «Ведомости» и все остальные посылали журналистов что-то расследовать и соревновались в том, кто это круче сделает. И у читателя появлялось много ответов на разные вопросы. Газет и онлайн-изданий сейчас достаточно, но прежней конкуренции журналистов уже нет, а для читателя снижение конкуренции в медиа означает, что он получает ответы на все меньшее количество вопросов. Наша гипотеза была такая: создать систему, где можно было такие вопросы напрямую задавать, а знающие люди на них бы отвечали. Потом мы подумали чуть шире и поняли, что снижение конкуренции в общественно-политических медиа дает нам высокие шансы, но проблема, которую решает сервис, не касается только СМИ. Лучше всего интересы читателя угадывают поисковики, но они не производят тексты, а только подсовывают пользователю ответы, которые были написаны вчера, на вопросы, которые заданы сегодня. Новая идея была в том, чтобы совместить возможности поисковиков и алгоритмов, формирующих индивидуальную ленту текстов для каждого пользователя, с возможностями эти тексты создавать. И дальше уже не важно, касаются эти тексты новостей, политики, физики или проблем языкознания».

Что это такое

«Если в двух словах, то русская Quora — это, наверно, самое точное определение. Ответы на вопросы, которые вы больше нигде так быстро не найдете. Если вы захотите узнать, почему в кризис в России скупают гречку, а не рис и макароны, Google, скорее всего, не даст вам четкого ответа. Мы — дадим. Но все-таки это не совсем Quora. Изначально ее создатели просили отвечать на вопросы своих друзей, в основном айтишников. Доля таких вопросов, про интернет и технологии, там по-прежнему довольно большая. Даже про еду у них часто отвечают гики, которые просто любят готовить. Мы пошли по другому пути. Сначала мы заработали в штатном режиме в соцсетях, чтобы собрать контент, получить какое-то количество активных пользователей и после этого запустить сайт, который сразу стал бы какой-то живой историей. К тому же мы стараемся, чтобы ответы давали только специалисты. Найти филолога, физика или повара не проблема. Задача в том, чтобы повара не отвечали на вопросы, адресованные филологам. Если вопрос в том, как сделать тесто для пиццы, у нас на него ответит Джейми Оливер».  

Как это работает

Ореханов: «Мы работаем — как редакция любого СМИ. Сносят дом в Москве — все звонят в «Архнадзор». Мы делаем то же — находим экспертов, просим комментарии. Формально мы отличаемся от других медиа только тем, что заголовки у нас сформулированы в виде вопросов — и большинство из них заданы пользователями. Все это, как выясняется, увлекает, задевает какой-то нерв. Доходит до того, что некоторые перерисовывают для нас в индизайне наши же картинки с вопросами, если мы допускаем в них орфографические ошибки. Думаю, читателям это интересно, потому что в каком еще СМИ они могут так повлиять на повестку дня? А экспертам — потому что это история о том, когда человека спросили, что он знает лучше всех, и ему в радость поделиться своим знанием».

Самсонова: «Это не совсем СМИ в том смысле, что вот есть редакция, которая решает, что и как вам сегодня рассказать. The Question — это все-таки сервис. Ленту на сайте будет формировать не редактор, а алгоритм. Чем сильнее вопрос привлекает внимание пользователей на сайте или в соцсетях, тем больше у него шансов попасть на главную страницу».

Что делать с неразрешимыми вопросами

Самсонова: «Понятно, что мы не можем быть уверены, что какое-то объяснение по физике будет окончательно верным. Или представьте себе ответ на вопрос, кто прав в палестино-израильском конфликте? В конце концов, о некоторых вещах вообще возможны только мнения. Скептицизм понятен, мы сами боимся. Но это и круто, потому что такие вопросы — повод для обсуждения. Вот живой пример: правда ли, что катастрофы увеличивают ВВП страны? Экономист из Стэнфорда приводит свои аргументы за. Экономист из Корнелльского университета — против. Заметьте, они не пишут друг другу гадости. Понимают, что есть разные подходы, и уважительно к ним относятся. Бессмысленно писать комментарии, что все вы дебилы. Поэтому у нас, кстати, нет комментариев. Пользовательский сценарий на сайте побуждает не писать гадости, а давать свой развернутый ответ на вопрос».

Ореханов: «Еще есть вопросы, которые люди ужасно любят, но экспертиза для них не требуется. Например, у нас был вопрос, как научиться прощать. Мы задали его Галине Тимченко (бывший главный редактор «Ленты.ру», сейчас главред «Медузы». — Прим. ред.). Или: можно ли первой признаться в любви и не опозориться? — мы спросили Наталью Тимакову (пресс-секретарь премьер-министра РФ. — Прим. ред.). Ответ должен вызывать доверие, и мы думаем, чей ответ на такой, в общем-то, личный вопрос, мог бы вызывать доверие. Если человек не хочет задавать этот вопрос своей маме или близкой подруге, то пусть ответит тот, чьему опыту и репутации доверяют».

Что делать с цензурой

Ореханов: «У нас даже нет премодерации. Хотя есть рекомендации не задавать, например, вопросы о личной жизни человека, если она не представляет общественного интереса. Законодательству мы следуем. Когда нам задали вопрос, почему не легализован ЛСД, на него аккуратно ответил нарколог. Когда на вопрос про спайс нам прислали подробный рецепт, как сделать его из лекарств в аптеке, мы его, конечно, сняли. Но главное — мы всячески поощряем вещи, о которых люди постеснялись бы говорить в другом месте. У нас может быть вопрос и про блокаду Ленинграда, и про Крым. Кто-то считает, что за неудобные вопросы надо увольнять или судить. Мы считаем, что неудобные вопросы надо обсуждать и как-то с ними разбираться. Вообще, когда Тоня все это придумывала, речь шла еще и о том, чтобы наладить какой-то диалог между людьми, которого страшно не хватает. Поговорите в фейсбуке о том, зачем нужен, ну условно феминизм, и посмотрите на реакцию. Смысл The Question еще и в том, чтобы пробовать говорить о самых неоднозначных, некорректных вопросах. Чтобы люди после этого стали лучше, а их жизнь светлее».