Наука и жизнь «Физику невозможно объяснить на пальцах»: как интересно писать о науке
На прошлой неделе запустилось новое научно-популярное издание N + 1, руководит которым Андрей Коняев, автор паблика «Образовач». Шеф-редактор Slon.ru Карен Шаинян поговорил с ним о научпоп-журналистике, дизайне советских учебников и заигрывании с читателем.
- Как долго вы работали над N + 1?
- Больше года. Я решил что-нибудь свое делать, когда уволился из «Ленты» первого апреля прошлого года. И вот мы постепенно работали, придумали сначала дизайн, концепцию, искали инвесторов.
- А концепция в чем?
- Идея была очень простая: совместить новости, которые традиционно довольно скудно оформляются, с красивым оформлением. На мой взгляд — красивым. Я сразу скажу, что люди делятся сейчас на две категории: одним очень нравится, как получилось, а другие говорят, что это полное говно.
- Да, похоже немного на учебник по физике за 5-й класс.
- Нет, я говорю исключительно сейчас про дизайн.
- Я тоже. Так оформляли советские учебники по физике и химии.
- Да, я на самом деле больше ориентировался на какой-нибудь старую «Науку и жизнь».
- А почему вам хотелось, чтобы это выглядело, как старая «Наука и жизнь»?
- Нужно понимать, что в Советском Союзе была создана совершенно уникальная культура популяризации науки, аналогов которой не существует до сих пор. Например, «Центрнаучфильм» делал короткометражные образовательные фильмы. Все дело в том, что в СССР научпоп оплачивался как художественное кино, а не документальное и, соответственно, денег на него давали как на художественное. В результате, если вы посмотрите что-нибудь из «Центрнаучфильма», желательно пораньше 1989 года, вы там увидите отличный визуальный ряд, музыку, иногда актерскую игру.
Андрей Коняев долго редактировал эпохальный раздел «Наука и техника» на Lenta.ru, а затем придумал популярный паблик «Образовач»А в чем уникальность? Smithsonian или National Geographic делали то же самое и за большие деньги.
- Нет, совсем другое. Это особенная, очень специфическая культура. В нее надо погрузиться, чтобы понять это. Слово «популяризация» означает разные вещи. Если мы говорим про какого-нибудь Нила Деграсса Тайсона, который на своем корабле Imagination летает, это тоже дорогая красивая популяризация, но это совсем другое.
- Так а в чем была уникальность советского научпопа?
- Советская популяризация никогда не пыталась заигрывать с человеком. Это проблема в современного мира: все объекты, которые раньше были сакральными, десакрализуются. Наука от этого ужасно страдает по той причине, что научное знание в новостном поле вынуждено конкурировать со знанием ненаучным, и оно эту конкуренцию проигрывает. И самая простая популяризация, к которой склоняется большинство людей, это когда нужно условно обывателю объяснить, какие ему будут выгоды от нового открытия.
- Точнее, почему это ему может быть интересно, я бы сказал.
- Правда заключается в том, что пытаться объяснить, что это ему будет интересно, увлечь его — это все равно что затащить человека за руку на нелюбимый фильм. Здесь история про то, что попытка объяснить человеку, что это важно или как-то его заинтересовать, она приводит к тому, что иногда приходится преувеличивать.
- Упрощать, вы имеете в виду?
- Иногда просто врать. Вот смотрите (открывает сайт на компьютере): «В сверхтекучих жидкостях измерили число Рейнольдса». Вот эта новость ничего не даст обывателю.
- Да, не очень тянет нажать на нее.
- Здесь речь идет вот про что. У меня нет цели заигрывать и пытаться объяснить для тупых. То есть вот если бы по-честному можно было объяснять физику на пальцах, ее бы все объясняли на пальцах. Никто бы не писал эти формулы. Иногда сложные вещи — они сложные. Ничего с этим не поделаешь, и с этим надо жить. Если ты хочешь, чтобы тебе говорили правду, и она сложная, будь добр понимать.
- А зачем мне слышать сложную правду, если я ее все равно не пойму?
- А я не ориентируюсь на людей, которые задаются такими вопросами. Я сейчас объясню. Ты сначала придумываешь медиа, а потом на него собираются люди. Или не собираются. И вот когда вы меня спрашиваете, зачем мне читать, это просто означает, что вы не в моей целевой аудитории, вам это не интересно.
- Хорошо, возьмем вашу новость про сверхтекучие жидкости. Чтобы заинтересоваться, нужно ее понять, а чтобы понять, нужно быть физиком и шарить в гидродинамике, например.
- Во-первых, новости пишутся так, чтобы человек, который в этом не разбирается, вынес идею. Идея тут очень простая: число Рейнольдса существует для вязких жидкостей, а в сверхтекучих жидкостях, как следует из названия, числа Рейнольдса нет. Не может быть в принципе, потому что там нет вязкости. Но оказывается, вязкости нет, а число Рейнольдса есть. Конец. Это очень простая мысль. Во-вторых, дело все в том, что, когда вы, Карен, говорите, что нужно объяснить важность, это очень неправильная позиция, потому что у меня нет права экспертизы. Я не знаю, насколько важна эта новость. Я выбираю новости, потому что они интересны.
- А чем конкретно эта интересна?
- Я объяснил: число Рейнольдса характеризует вязкость, в сверхтекучей жидкости вязкости нет, а число Рейнольдса есть. Разве не прикольно? Очень прикольно, по-моему.
- Но это несколько противоречит формальной логике. Если нет свойства, которое описывается параметром, как там может быть параметр?
- Во-о-о-т! Поэтому надо прочитать новость и понять, откуда там берется число Рейнольдса. Вот! Правда же, прикольно? Неожиданно. Хочется сказать: «Такого не может быть, странно, как так получилось».
- Да, но это мы сейчас с вами сформулировали, что в этой новости может быть смешного. Это мы только что проговорили, придумали, и это я вам предложил. Вы в своем тексте ни в заголовке, ни во вводке не говорите, что там есть парадокс. У вас только много непонятных слов.
- Это как если мы перед каждой серией «Игры престолов» будем писать: «В этой серии кто-то умрет». Это довольно странно. Если человеку нравятся эти сюжеты, он будет их потреблять, ему будет интересно, он прочтет и поймет этот сюжет.
-
1/3 -
2/3 -
3/3
- А вас не смущает, что не только научно-популярные издания вроде Scientific American или New Scientist, но и сами научные журналы повернулись в сторону понятного широкому кругу людей языка? Читая сейчас Nature, Science, даже The Lancet, я заметил, что в последние годы их релизы и даже статьи стали гораздо попсовее, там стало больше колонок, мнений. А это серьезные научные журналы. Тем не менее они это все поворачивают так, чтобы это было понятно и интересно широкому кругу.
- Разумеется, это правильно. Но вот сейчас мы с вами…
- Но вы, кажется, не хотите сделать то же самое?
- Хорошие медиа — как магазин. В магазине должна продаваться не только хардкорная пища. Например, такой факт (показывает на другие новости на сайте), очень простой, или вот этот, или, если мы пролистаем пониже, вот такой, или совсем смешной. Здесь речь идет про спектр, про то, что есть простые новости, а есть сложные. Мой тезис, что должны быть все. Должны быть и про тачпад на ногте, и про число Рейнольдса.
- А сколько у вас новостей в день выходит?
- Пока не очень много. До пятнадцати.
- Что кроме новостей?
- Кроме новостей у нас есть еще большие материалы: фотогалереи и большие тексты. Вот, например, текст, посвященный проблеме лоуренсия.
- Так или иначе, вы рассчитываете на ту аудиторию, которая уже интересуется наукой, и вы не хотите никого заинтересовать особенно?
- Почему — хотим. Здесь речь вот про что. Если читатель видит непонятное слово в заголовке, он может действовать двумя вариантами: он может на него кликнуть, а может не кликнуть. Мы рассчитываем на тех, которым любопытно и которые кликнут.
- На тех любопытных, которые будут кликать на непонятное? Но как может быть любопытно то, что ты вообще не понимаешь?
- Так это-то как раз и любопытно. То, что ты и так уже понимаешь, тебе вообще не может быть любопытно. Когда, например, ребенок не понимает, как едет машина, он задает вопрос: «Как едет машина?» Это вне его компетенции.
- Совершенно верно, но когда ребенку начинают говорить, что в основе машины лежит четырехтактный поршневой двигатель внутреннего сгорания, ребенок засыпает в ту же секунду, не понимая ни слова. И я считаю, что и взрослому человеку говорить нужно так, как будто ты говоришь с десятилетним максимум. Иначе взрослые тоже засыпают.
- Ну, еще раз, я рассчитываю на людей любопытных, которые не засыпают от чтения вещей, которые напрягают им мозг.
- Но есть же исследования, показывающие, что человек понимает текст, в котором ему известно не менее 90% слов. Иначе он перестает понимать.
- И что будет делать после того, как перестал понимать?
- Он закрывает текст, конечно же.
- Нет. Любопытный человек попытается разобраться.
- Каков процент таких упорных людей, на ваш взгляд?
- Не знаю. Вот и узнаем.
- А у вас какая бизнес-модель?
- Реклама баннерная. Ну, пока ее нет.
- То есть вы рассчитываете на широкую аудиторию все-таки? Потому что на рекламе можно зарабатывать, только имея очень большую аудиторию. Вы уверены, что у вас наберется такое количество людей, которые бы вам собирали трафик для баннерной рекламы?
- Вот и узнаем.
- А сколько у вас есть времени на то, чтобы это узнать?
- Ну, год-полтора.
- А откуда деньги на эти год-полтора?
- Инвестор дал.
- А кто инвестор, вы не раскрываете?
- Да нет, не хочу. Я стараюсь не говорить. Кому надо — и так знают.
- Большая редакция?
- Да пока не очень, шесть человек, из них пишущих пять. Дизайн — один человек на аутсорсе. И программист.
- Компактно, но это все равно не маленькие расходы, понадобится много баннерной рекламы. А почему слоган «Чуть больше, чем наука»? Это вы что имели в виду?
- Да, честно, ничего я не имел в виду. Просто N + 1 мне очень нравится. Я подумал, что потребуется какой-нибудь слоган. Вот такой и придумал. Так мне просто нравится N + 1, индуктивный переход.
- Но этот образ никак не коррелирует с идеей или контентом вашего сайта, это просто красивая формулировка, N + 1?
- Нужен символ, который, с одной стороны, достаточно научный, с другой стороны, достаточно понятный. Люди, которые слышали про матиндукцию, сразу узнают N + 1, которые не слышали — погуглят.
-
1/3 -
2/3 -
3/3
- Окей, расскажите про проект «Образовач», пожалуйста.
- А чего рассказать-то? Это паблик в «Вконтакте», в котором за полгода набралось двести девять тысяч. Это был эксперимент скорее по вирусному маркетингу. Мы взяли человека, который писал сложные научные новости, а мы их помещали в обертку в виде смешной картинки и постили. Когда-то я планировал, что он станет соцсеткой для N + 1, но теперь у сайта свои соцсетки, тон в них отличается от «Образовача».
- Чем?
- В «Образоваче» тон довольно хамский. Не хамский, но соответствующий «Вконтакте». Многим людям такой тон не нравится. Им кажется, что, например, недопустим черный юмор. А в «Образоваче» он допустим. Многим людям кажется, что шутить про науку недопустимо. Мне кажется, что можно. А недавно у «Образовача» появился собственный лекторий. Это такая волонтерская история, но «Образовач» сам по себе некоммерческий проект, и лекторий тоже некоммерческий. За него в основном отвечает Роман Переборщиков. У нас сейчас лекции регулярно проходят в шести, кажется, городах, еще четыре на подходе. Там будет франшиза. Мы организуем и контролируем качество лекций, они все нам присылают, кто у них будет, в виде отчета, мы публикуем рекламу в «Образоваче». Лекторию четыре месяца, и он уже вышел на федеральный уровень.
- Да, это очень здорово. Я правильно понял, что в «Образоваче» вы рассчитываете на более широкую и менее серьезную аудиторию, чем на сайте? И как вы представляете свою аудиторию N + 1, как вы ее формулируете?
- Никак не формулирую. Ну, мужики от 20 до 35.
- Сейчас пахнуло пресловутым сексизмом. Почему мужики?
- Э-э, не знаю. Такая была аудитория в «Образоваче». Я же как, смотрю на статистику «Образовача», говорю: «Вот такая у меня аудитория в «Обраоваче», похожая аудитория будет в N + 1».
- Только еще серьезнее. Ну то есть там вы все-таки идете в сторону упрощения и привлечения людей, то, чего вы себе не позволяете на сайте?
- Почему же? Ну почему у меня на сайте нет упрощения? Есть упрощение.
- Потому что вы начали наш разговор с того, что упрощать — это порочная практика научпопа.
- Нет, я не сказал, что упрощать — порочная практика. Я сказал, что опускаться на уровень читателя — порочная практика, читателя надо поднимать на уровень выше. Не надо объяснять про черные дыры: вот если вы возьмете пленочку, положите туда шарик, и он продавит дырочку, а потом вы нальете воду, и вода будет в эту дырочку стекать, это и будет черная дыра. Ни хера подобного! Это вы сейчас взяли и очень сложную концепцию разжевали для дебилов, вы опустились на уровень читателя. Нет! Черная дыра — это все-таки объект трехмерный. Вот «Интерстеллар» чем прекрасен? Тем, что там нет вот этих бесконечных объяснений, типа что такое дырка в пространстве? Я как раз недавно, перед «Интерстелларом», смотрел «Горизонт событий», есть такое отвратительное кино. Типа — возьмем вселенную, вот этот вот листочек, вот так вот проткнем карандашом, мы телепортировались, ай-ай-ай.
- Вы сейчас тоже извращаете идею популяризации.
- Нет, я не извращаю. Каждый хвалит свою концепцию, мне моя концепция нравится, я не говорю, что она заменяет все остальные. Я говорю, что всякое упрощение в некотором смысле извращает смысл. Есть разные способы упрощать. Если в научной работе много идей, наша задача — донести одну. Вот мы взяли эту воду, несем, она льется, но мы донесли одну идею. Вот в чем суть. Мы стараемся упрощать довольно специфическим образом, чтобы что-то осталось.