World Music «Надо красиво жить»: в гостях у Дживана Гаспаряна в Ереване

Домой к Дживану Гаспаряну нас везет его внук, тоже Дживан Гаспарян, или Дживан-маленький, как его здесь называют. Домой — это значит в загородный дом в Ереване, собственный дом — идеал всякого армянина. До советской перестройки Ереван был одноэтажным, как и вся Армения. В 1930-х он стал многоквартирным, но коммуналок здесь никогда не было. Первое, что бросается в глаза, когда мы заходим в ворота дома на улице Давид-Бека, — барельеф в форме дудука и армянского символа вечности (аревахач). Надо сразу оговориться — название «дудук» для инструмента циранапох (по-армянски «абрикосовая дудка») было придумано в 1920-е годы, чтобы облегчить его восприятие русским ухом. Примерно тогда же в Ереване открывались первые кинозалы, и таперами в них были не пианисты, а дудукисты. Один из них, Маргар Маргарян, усовершенствовал входную часть дудука, сделав ее конической, чем облегчил настройку инструмента и усложнил его звучание. Именно игру Маргаряна в кинотеатре «Москва» бегал слушать в детстве Дживан, родители которого, беженцы из Османской империи, недавно переехали из села Солаг в столицу. Вообще национальная музыка и кинематограф развивались в Армении рука об руку. Когда в 1936 году в Ереване на месте разрушенной церкви Петра и Павла открылся кинотеатр «Москва», один из поздних памятников конструктивизма, его первой премьерой стал фильм Бек-Назарова «Пэпо», музыку к которому написал Арам Хачатурян, а партию дудука исполнил Маргарян. Маргарян и подарил шестилетнему Гаспаряну дудук, определив его судьбу.

На крыльце дома спят три гампра — армянские пастушеские собаки-волкодава; иметь гампра для армянина примерно так же важно, как и собственный дом. Дживан Гаспарян ждет нас в дальнем конце своего сада, в портике у небольшого бассейна, где рабочие реставрируют старинную мебель. Он жалуется на жару — вообще привычка жаловаться на жару очень распространена среди армян, как будто они не родились и не всю жизнь живут в этом климате. Дживан вспоминает, как в 1941 году отец ушел на фронт, мать все время работала, и он мальчиком был предоставлен самому себе, учился играть на дудуке и общался с уличной шпаной, и именно из тех времен происходят обе его татуировки — английская буква J на левой кисти и якорь на правом предплечье. «Мальчишки уговорили», — улыбается дядя Дживан, как называют его все. Он учился музыке, не зная нотной грамоты: «Я просто радио слушал, мастеров слушал». Так или иначе, в 1947-м он уже выступал в Кремле на концерте в честь 30-летия Октября в составе армянского ансамбля. В интернете ходит несколько версий этой истории, и в некоторых из них Сталин так умилился игрой юного армянина, что подарил ему часы. Дживан не соглашается: «Нет, конечно, не лично, просто передали на мое имя часы, а мы с ребятами их в тот же вечер продали и купили пива».

Мы проходим по саду, в котором растут в основном абрикосы и сливы. «Лучшие дудуки получаются из абрикоса, но из дикого. А из этого мы делаем домашний сок». Дживан вспоминает, как в 21 год, все еще не знающий нотной грамоты, он стал солистом Государственного ансамбля армянской народной песни и пляски под управлением Татула Алтуняна. В ансамбле Алтуняна он провел 25 лет, успев выиграть много исполнительских конкурсов и получить звания заслуженного и народного артиста Армянской СССР. В 1959-м симфонический оркестр Московской филармонии стал первым советским коллективом, совершившим гастроли по Америке — три месяца в общей сложности. В операх «Аида» и «Чио-чио-сан» пела Галина Вишневская; в репертуаре была и народная музыка, и Дживан Гаспарян солировал на дудуке. Он хорошо помнит эти гастроли: «В делегации было едва ли не больше чекистов, чем музыкантов, да и некоторые музыканты работали информаторами. Мы получали обычную зарплату плюс командировочные, а какая была выручка с концертов, знать не знали. Впрочем, я и в советское время жил хорошо: у меня была квартира, машина, и я всегда знал, чем накормить семью». То же, разумеется, было и с пластинками — всего на «Мелодии» Гаспарян записывался трижды, последний раз, в 1983-м, специально был приглашен в Москву, и запись проходила в принадлежавшей «Мелодии» англиканской церкви Святого Андрея в Брюсовом переулке. Именно эта пластинка попалась Брайану Ино, приехавшему в 1988-м в СССР и слушавшему подряд записи народной музыки всех союзных республик. Ино влюбился в армянские мелодии и пригласил Гаспаряна выступить в Лондоне. Один из концертов проходил в здании превращенной в концертный зал англиканской церкви Святого Петра в Южном Кенсингтоне. Так получилось, что через 10 лет, в 1998-м, здание было выкуплено армянским меценатом и превращено в армянскую церковь Святого Егише. Брайан Ино и его брат Роджер продюсировали первую европейскую запись Гаспаряна, «I Will Not Be Sad in This World», выпущенную в 1989 году на лейбле Opal. Она в целом повторяет запись «Мелодии» 1983-го, но для многих композиций Ино написал новые аранжировки. «Гонорар от этой записи я передал жертвам Спитакского землетрясения 1988 года, это была ужасная трагедия», — вспоминает Дживан.

Армения между тем погружалась в войну и нищету. «Так плохо, как в 1990-х, не жили в Великую Отечественную войну», — говорит Гаспарян. Хотя военные действия происходили на территории Нагорного Карабаха, ситуация в Ереване приближалась к гуманитарной катастрофе, электричество давали по два часа в день, книги шли на растопку самодельных печек-буржуек, а гуманитарную помощь присваивали бандиты, чтобы затем продавать на улицах. «Все деньги, лежавшие на сберкнижке, как и у многих других, сгорели. Со мной связался друг, живший в Лос-Анджелесе, и позвал нас к себе».

Гаспарян надолго уехал из Армении, а в ней появились новые герои, более соответствующие духу времени. Самым популярным музыкальным жанром в стране стремительно стал рабиз, армянский вариант шансона, — связанная с воровской культурой городская песня с сильным арабским влиянием. Гаспарян в это время записывал свой второй альбом вместе с Брайаном Ино и канадским гитаристом Майклом Бруком, «Moon Shines at Night». На этой пластинке Гаспарян впервые запел — в двух композициях, посвященной жертвам землетрясения «7th December 1988» и «Mother of Mine». Сейчас он поет почти на каждом концерте, не стал исключением и концерт 2002 года «Дживан Гаспарян и друзья» на сцене Большого театра в Москве.

Когда мы переходим из сада в гостиную на первом этаже дома, Дживан достает бутылку коньяку из ящика, присланного ему от Гагика Царукяна, лидера партии «Процветающая Армения» и одного из самых богатых людей страны. За бокалом коньяка он показывает старые фотографии и вспоминает совместные записи с Майклом Бруком, Лудовико Эйнауди, Лайонелом Ричи и участие в альбоме «Сестра хаос» «Аквариума», выступления с Венским, Лондонским, Бостонским и Лос-Анджелесским симфоническим оркестрами. Но главной, наверное, стала в жизни Гаспаряна встреча с Питером Гэбриелом. К моменту их знакомства экс-лидер Genesis уже знал, что такое дудук — в записанном им саундтреке к «Последнему искушению Христа» Скорсезе принимал участие другой мастер армянского инструмента, Ваче Овсепян (часто ошибочно указывают, что это был Гаспарян). Но именно Гэбриел, ставший на долгие годы другом и продюсером Гаспаряна, посоветовал Хансу Циммеру записать партию дудука для музыки к «Гладиатору» Ридли Скотта. «Когда я пришел в студию, Циммер уже сочинил композицию, которую я должен был сыграть, но я начал импровизировать, и в итоге моя импровизация и звучит в фильме», — вспоминает Дживан; впрочем, в главной теме «Гладиатора» узнается мотив армянской народной песни «Полюбил, любимую увели» на слова Аветика Исаакяна. Саундтрек получил «Золотой глобус» и был номинирован на  «Оскар», поставив Гаспаряна и его дудук в разряд феноменов поп-культуры, о которых каждый что-нибудь да обязательно слышал. Это довольно трудно представить, но на момент знакомства с Брайаном Ино Дживану Гаспаряну было 50 лет, а в 2000-м, когда вышел «Гладиатор», — 72 года. И сейчас, в 86 лет, он по-прежнему выступает и записывается.

Когда у меня заканчиваются вопросы и я просто пробую домашний абрикосовый сок, сделанный дочерью музыканта Наринэ, дядя Дживан, как будто вспомнив про свои годы, произносит слова напутствия и делится житейской мудростью — и без этого так же, как без угощений и кофе, ни один армянин не отпустит из своего дома молодого гостя.

«Я больше 65 лет играю на дудуке, и кто-то даже подсчитал, что я дал 20 тысяч концертов. Я выступал перед всеми президентами Армении, но никогда не занимался политикой, хотя общался, например, с Параджановым. Он скончался слишком рано. Ему не давали работать, он не мог жить при тех законах. Сейчас он мог бы гораздо больше сделать.

Время плохое сейчас. Не только в Азербайджане и Армении ненависть, войны сейчас во всем мире. Но это все станет историей, пройдет время, и все забудется. Жизнь — как погода: солнце сменяет снег, снег сменяет дождь, потом идет ветер. Кто-то пытается убежать от этого, становясь богатым, это, наверное, вариант, если не потерять себя. Я не знаю, что будет завтра, но исхожу из того, что все будет хорошо. 

Я ничего себя не заставляю делать уже. Недавно у меня заболела жена, и я вообще не репетировал, не было настроения. А иногда могу целый день играть. И я давно не могу одну мелодию одинаково играть, мне просто не интересно, я каждый раз ее иначе играю. Начинаю импровизировать, меняю музыкальную фразу, и мои музыканты ее подхватывают, они всегда готовы.

Мой внук Дживан великолепно играет, я горжусь тем, что он мой ученик. Хотя я не хотел, чтобы он играл. Потому что музыкант должен быть либо хорошим, либо не играть вообще. Не хотелось, чтобы в нашей семье был средний дудукист, выступающий на похоронах и в ресторане. Он свои первые 14 лет прожил в Америке, так я ему сказал, чтобы он понял: если ты не будешь number one, то не играй вообще. Он окончил консерваторию, и кроме народной музыки, постоянно экспериментирует с джазом, блюзом, роком. А, вот он сидит, Дживан! (Смеется.) Я не знал, что он все это слышит.

Никто еще не завоевал весь земной шар, а жизнь у человека короткая. Надо красиво жить. Что такое красиво? Зависит от вкуса. Для меня красивая жизнь — это сыр, хлеб и хорошее настроение».