Новый русский хип-хоп Черные новороссы: как рэперы из Африки полюбили Путина

«Все говорят, что рестораны закрываются. Я не вижу, чтобы рестораны закрывались», — говорит под нос Бени Маниачи из A.M.G, поглядывая на московские улицы из окна такси. У него такой низкий голос, что слова разобрать почти невозможно. Бейсболка, кроссовки, худи и круглые темные очки с отражающими стеклами — он выглядит и басит так, как должен выглядеть и басить архетипический американский гангста-рэпер, выросший в черном гетто Лос-Анджелеса.

Бени любит «Мастера и Маргариту» и уже больше десяти лет живет в России, как и Кей Кинг, его товарищ по A.M.G, — высоченный и худой; его иногда принимают за баскетболиста или за Снуп Догга. Впрочем, на улицах к ним часто подходят знакомиться и те, кто знает точно: это Бени и Кинг, авторы трека «Go Hard Like Vladimir Putin»: «Ниггеры не знают, о чем я толкую, они проваливают, кусая локти, они вынуждены бежать, потому что я жесткий, как Владимир Путин». В тексте упоминается «Улица Сезам», Гуантанамо и швейцарские часы Audemars Piguet — символы мира, которому Владимир Путин и его единомышленники бросают вызов. Кинг говорит, что ни разу не встречал человека, которому бы не нравилась песня: «Сложно быть негативным к такой теме — все за».

«Пять утра в Лос-Анджелесе, я только что закончил студийную сессию, где показал своим черным пацанам трек «Vladimir Putin», — говорит сияющий Тимати в интервью Life News. — Они сказали, что уже слышали... Я реально рад, что американские граждане поддерживают политику нашего президента!» Интервью с ним дополняет материал про чернокожих музыкантов, смело заявивших о своей политической позиции. Life News не уточняет происхождение артистов — они вполне могут быть американскими диссидентами вроде тех, на кого любит ссылаться Russia Today. Тимати, однако, называет американцами скорее слушателей, чем авторов песни, но деталь быстро забалтывается прокремлевскими блогерами: это черные, они на свэге, и они выбирают не Обаму. 

Запись трека про Путина появилась в начале лета, в августе студия K1TV сняла на него клип, который за полгода посмотрело более миллиона человек, на волне популярности Бени и Кинг отправились в «Go Hard»-тур по стране. Шутка уренгойского паблика, подписавшего их фотографию «Тимати и Снуп», привела к небольшому скандалу: в сети «Газпром» обвинили в том, что компания якобы заплатила американскому музыканту полтора миллиона долларов за два корпоратива — в кризис. 

В прошлом году о черных рэперах, читающих за Путина, рассказали Би-би-си и «Дождь», а на центральных российских телеканалах вышло несколько сюжетов с их участием; основных мыслей две: в России нет расизма, Путин восхищает повсеместно. Кажется, за любым современным пропагандистским кейсом стоит картинка из советского букваря, и в подтексте этих репортажей безошибочно угадывается хрестоматийное: «Я русский бы выучил только за то...»; только Ленин сегодня другой. 

В октябре Навальный написал саркастический пост, разоблачив авторов знаменитого трека как афророссиян; сами Бени и Кинг — один из Кении, другой из Зимбабве — называют себя именно так. В их паблике в «ВКонтакте» можно найти ссылку на клип «Save Donbass» гангста-рэпера Зулу Мантана, бывшего студента аграрного факультета РУДН из Гвинеи. Несмотря на то что Зулу уже покинул лейбл A.M.G, на недавнем концерте в клубе Space, где Бени и Кинг выступали вместе с американцами Migos и Soulja Boy, публика размахивала флагами Новороссии. Скоро рэперы будут подавать на российское гражданство; в некотором смысле они и есть новые россияне, новороссы.

Бени и Кинг познакомились на улице в Волгограде, где вероятность встречи такого же родившегося в Африке парня не слишком велика — поэтому для начала этой дружбы было достаточно обмена взглядами. Там они вместе заканчивали медицинский университет, вместе стали ходить в клуб «Пиранья», вместе с 2006–2007 года начали движение на рэп-сцену. О том периоде в сети почти нет никаких свидетельств (а имеющиеся не дают сделать выводы об их поэтическом даровании — песни со словами вроде «мой район в огне, твой район в огне» записывал по малолетству едва ли не каждый исполнитель хип-хопа); говорят, тогда их звали Виктор и Мэни, но в частой смене имен для рэперов нет ничего удивительного. Кинг говорит, что прозвище — фамилия его матери, и с гордостью добавляет: «Она англичанка». На обучение в Волгограде студент из Зимбабве зарабатывал себе сам, пакуя бутерброды на фабрике готовой еды в Великобритании; квартиру в Волгограде тогда можно было снять за две тысячи рублей, одно выступление могло принести три. Бени объясняет, что «Маниачи» — это незашоренный человек, открытый к поиску. 

Кинг ведет себя как король, мягко повелевающий подданными, а Бени — как серый кардинал, и поначалу кажется, что он плохо изъясняется по-русски. Однако позже выясняется, что оба говорят прекрасно, язык освоили еще на подготовительных курсах. Кинг вспоминает это время как самое трудное — адаптация в незнакомой стране, где снег, как он думал сначала, не сходит круглый год; к тому же поначалу их беспокоили скинхеды, которые вскоре вышли из моды и растворились. «Но тогда я наконец догадался, что такое bolsheviks и mensheviks, разницу между которыми спрашивали в школе на экзамене, — смеется Кинг. — Просто понял, что это за слова». 

Когда оба решили остаться в России и развивать хип-хоп на местности, нашелся московский инвестор. Позднее с ним пришлось расстаться, но тогда им уже удалось перебраться в столицу. Кинг вспоминает, что в Волгограде его — пожизненного меломана — русские рэперы и их творчество скорее «бесили»; сегодня отношения с коллегами дружеские. По средам и воскресеньям Бени и Кинг ходят в полузакрытый клуб «Гараж», где ближе к ночи собираются музыканты, которым утром не надо на работу; у A.M.G общий концертный директор с Кириллом Толмацким. «Конкуренты — это просто слово, которое пришло к нам с Запада, — говорит менеджер лейбла Евгений Романов, выпускник Дипломатической академии и бизнес-школы RMA. — Естественно, мы все дружим и общаемся — и с Тимати, и с ST, и с Владом Валовым». Как раз чтобы не обострять, объясняет Кинг, они и начали петь на английском; русский проникает в их тексты постепенно. Между собой они говорят на русско-английском суржике: «I am going change it на ходу», «Щас, let me remove», «Bring back чуть-чуть, брат»; русский мат не любят и никогда не используют.

Оба редко ездят на родину, оба благодарны России за образование и возможности, оба понимают, что именно здесь стали взрослыми. Бени полюбил Булгакова и «Владимирский централ», Кинг — советское кино, которое на Новый год показывают по телевизору. Неизвестно, знают ли они про «квасной патриотизм», но у них на студии в подвале бывшего Киноцентра на Красной Пресне стоит бутылка «Очаковского», которая ходит по кругу во время работы.

В маленькой студии с фиолетовыми стенами очень чисто — Кинг вообще оказывается маньяком чистоты. Уже четыре часа звучит один и тот же ненадоедающий, но плавно усыпляющий бит; сменяя друг друга они записывают по строчке, бесконечно совершенствуют текст и способ подачи. Понятно, что работа над каждым куплетом продолжается не один день. Кинг утверждает, что они никогда не притворялись американцами, а путают только те, кто не в теме. Но перепутать несложно: их лирика («Real nigga pose no fable», «Toucher bitch nigga should have stayed in your fuckin lane»), способ подачи себя и метод недвусмысленно указывают на источник — да и конечный продукт трэповым стрекотом ударных, гулким продакшеном и совершенно неместной манерой читки и близко не похож на русский рэп, это чистая, как говорят ценители, южатина — в смысле Юг США, где делают самый жирный и качающий хип-хоп момента. Противоположности притягиваются, причем в довольно ироническом ключе: самые преданные сторонники черного свэга в России — Black Star и A.M.G — являются одновременно самыми горячими путинистами в русском хип-хопе.

Создание песни, как и создание лейбла, эстетики, круга единомышленников, Бени и Кинг сравнивают с инженерным проектом, конструированием здания по кирпичикам — именно поэтому они назвали себя Architects Music Group. Логотип A.M.G — глаз в пирамиде — напоминает не столько об архитекторах, сколько о вольных каменщиках; в ответ на вопрос о них Кинг радостно кивает. Рэперы любят полунамеками причислять себя к ордену тайных повелителей мира — то ли к уже существующему за декорациями мировой политики, то ли к альтернативному, который, как и Новороссию, еще только предстоит построить. Глаз в пирамиде хорошо знаком каждому, кто видел доллар хотя бы на картинке, но Кинг недоволен тем, что американские деньги стали синонимом денег вообще. Самый свежий хит A.M.G — «Хабаровск, Архангельск» — воспевает рубль и два города с купюр в пятьсот и пять тысяч: «Доллар идет вверх, все равно трачу рубль. Доллар идет вниз, все равно трачу рубль». Рассказывая историю создания песни, Бени, который не верит в кризис и закрывающиеся рестораны, ссылается на известные слова министра Улюкаева: «Если ваши доходы и расходы рублевые, вам должно быть абсолютно все равно, какой там курс».

В сети трек «Хабаровск, Архангельск» представлен как «антисанкционный, антикризисный хит». «Меня тема санкций очень тронула», — признается Кинг, который пострадал от них дважды — в родном Зимбабве (банкноту в сто триллионов зимбабвийских долларов многие видели у себя в ленте фейсбука осенью), а теперь в России. И в том и в другом случае виновато американское правительство; и в том и в другом случае США крушили экономику противника, чтобы сменить власть; но ни в Африке, ни в России они не преуспели. Кинг с одинаковым уважением относится и к Путину, и к 91-летнему президенту Зимбабве Роберту Мугабе: «У них понимание одно и то же — все делать для своих людей». Мугабе, 35 лет назад начинавший как перспективный национальный лидер, уже в XXI веке попал под санкции после фальсификаций на выборах и земельной реформы, которая привела к бегству из страны всех белых фермеров, голоду, гиперинфляции и безработице в 90%. Бени, который в свободное от музыки время осваивает Forex, рассказывает о той особой перспективе взгляда на процессы постколониального мира, которой обладает только человек с их бэкграундом — африканским и российским одновременно. Американской внешней политике A.M.G заявляют свой решительный протест, однако с симпатией относятся к простым людям и с интересом — к культуре; как и многие сегодня они равнодушны к Голливуду, но любят сериалы — «Карточный домик», «Викингов» и «Игру престолов». Кинг замечает, что в Америке проще, чем в России, пробиться с новыми идеями; у нас охотнее принимают нечто уже виденное.

Ближе к вечеру в студию заходят подростки в бейсболках, на вид лет семнадцати, — Егор и Никитос. Они чем-то похожи на Бени и Кинга: один суровый молчун, другой более открытый (у более открытого среди друзей в «ВКонтакте» обнаруживается депутат Бурматов, бывший функционер «Молодой гвардии», в 2010 году поджигавший и тушивший на камеру лес; у обоих в интересах — рэп, рэп, рэп). Недавно парни в качестве A.M.G Affiliates выпустили антинаркотический клип. «Откройте дверь, и мы готовы зайти в путь», — читают они по очереди, потом идут покурить, чтобы голос стал пониже. «Тут сигареты не помогут», — говорит один. «Мне помогают», — отзывается второй.

У менеджера A.M.G Жени на компьютере открыт сайт «Сторонники партии «Единая Россия», он что-то выписывает в блокнот из статьи под названием «Проблемы, стоящие перед автоспортом», быстро переключаясь на другие вкладки, среди которых выпадает страница «Газгольдера» и открытый Кингом список всех слов с рифмой на «-ack».

На следующий день после тренировки в спортивном клубе на излете Ленинградского шоссе едем на автодром «Мячково», где летом пройдет большой концерт, совмещенный с автогонками. Во второй машине едут Георгий из компании, сдающей в аренду спорткары и обучающей езде, и Женя; они звонят и предлагают остановиться у «Макдоналдса» на Рязанском шоссе. Интеллигентный таксист, явно взбудораженный присутствием двух необычных пассажиров, приговаривает: «Кто бы что ни говорил, а здесь точно не отравишься». Все соглашаются с тем, что в «Макдоналдсе» — хоть и он и символизирует понятно что — продаются продукты российских фермеров. 

Если ехать из соседней с Мячково Малаховки на электричке, по пути следования можно видеть на бесконечных бетонных заборах граффити, среди которых за последний год появилось много георгиевских полос, флагов Новороссии и надписей вроде «Косово наше»; эстетика размашисто-грязноватых граффити смыкается с эстетикой «ополченцев Донбасса», так же охотно мешающих красный, черный, синий и оранжевый. Маргинальное и андеграундное объединяется, для того чтобы противостоять миру слишком красивых вещей. 

В Дипакадемии Женя изучал мировую экономику, в RMA получил образование музыкального продюсера, с A.M.G познакомился, когда приехал к ним в студию со своей тогдашней подопечной, участницей «Битвы хоров» на канале «Россия». «Я помню как будто вчера, — говорит Женя. — Мы сидели с Кингом друг напротив друга, общались и понимали: он в теме, и я в теме». 

Позднее Романов написал про A.M.G дипломную работу, получил пятерку и пришел работать на лейбл. В хип-хопе его привлекают именно тексты; Кинг, по мнению Жени, читает о самом важном: о том, как быть сильным, как развиваться. «Правильно думать о государстве, о своем народе, — рассказывает Женя, отвечая на вопрос о рождении песни «Go Hard Like Vladimir Putin». — Очень многие мои друзья говорят: «Я хочу жить в Америке». А я считаю, что это неправильно. Даже чернокожие ребята, которым Россия дала очень много, любят эту страну. А Путин — некий образ волевого, жесткого человека, который принимает правильные и обдуманные решения». 

Под конец, перед тем как попрощаться, неожиданно удается разговорить Бени, который рассказывает о своей мечте — снять в России полнометражный фильм; сценарий уже почти готов. Он считает, что рэп — это поэзия; что они, A.M.G, честны и равны себе и что они, как поэты, умеют выразить то, что другие не формулируют, а только чувствуют. Именно поэтому в этом мире, где почти некому оказать сопротивление американской агрессии, люди так пылко отозвались на песню «Я хочу быть жестким, как Владимир Путин». Бени считает, что нужно строить индустрию, что в России хип-хоп пока еще не стал социальным лифтом, поднимающим простых ребят, непохожих на богатого наследника Тимати, на новые этажи общественного здания. Однако, если проследить путь африканских студентов из Волгограда к их сегодняшнему дню, может сложиться впечатление, что американская модель для человека из гетто действует и в России — но, как всегда, с поправкой на местную специфику. Менеджер Женя совершенно не исключает, что в будущем A.M.G будут выступать на политических акциях: «Почему нет? Когда поступит предложение, я думаю, мы его рассмотрим». 

Ближайшие выборы — в 2016 году.

Контекст

Как устроен лейбл A.M.G

Кинг вспоминает, что, переехав в Москву из Волгограда, они с Бени хотели собрать в одном проекте всех российских чернокожих рэперов: заявить о себе, понять специфику местной сцены, дать старт, чтобы потом уже каждый мог действовать самостоятельно. Два года назад под маркой A.M.G был выпущен ролик, в котором девять музыкантов — Кей Кинг, Бени Маниачи, Джи Би, Кадаффи, Зулу Мантан, Келц, Колдбладед, Кемикал Крис, Янг Мо — позируют на фоне затейливо снятых московских зданий, статуй, улиц, мостов, милиционеров и Кремля, на разных языках энергично читая о своей трудной, но интересной жизни в России. Сегодня на официальном канале A.M.G доступен только трейлер к этому ролику, а само видео заблокировано по требованию студии-производителя MSF Group. 

Хотя в старых записях разные участники проекта говорят об A.M.G как о команде, на данный момент на лейбле официально подписаны всего два музыканта — Кей Кинг и Бени Маниачи (они же основатели A.M.G). Артистка Джи Би, которая записала дисс на Кристину Си «Че за бред?» (на тот же минус, что и трек последней), по словам Кинга, уехала на стажировку домой; вернется или нет — неизвестно. Зулу Мантан, который учится в РУДН на аграрном факультете, осенью выпустил трек «Save Donbass»: «Кто-нибудь, разбудите меня. Мне кажется, что я сплю с открытыми глазами». Янг Мо учится в том же институте, в 2011 году он говорил в интервью студенческой газете, что хотел бы помогать молодым хип-хоп-артистам в родной Гвинее. Про остальных участников проекта узнать что-нибудь в интернете почти невозможно. 

В числе других африканских экспатов, с которыми общаются A.M.G, — спортсмены и тренеры, бизнесмены, торгующие маслами и сувенирами, и девушки, которые приезжают работать в московских парикмахерских — плести афрокосички.

Масонская закулиса глазами хип-хоп-сцены

Тема мирового заговора представлена в хип-хопе как ни в каком другом музыкальном жанре. Склонность рэперов к конспирологии впервые выявилась после событий 11 сентября 2001 года, когда хип-хоп-сообщество массово усомнилось в официальной версии произошедшего. Причин тому много: антисистемные настроения большинства певцов улиц, не забывающих и не прощающих полицейским жестокое обращение со своими собратьями; критическое отношение к президенту Джорджу Бушу-мл., которое с рэперами разделяла львиная доля американских музыкантов в диапазоне от Dixie Chicks до Ministry. 

Поиск новых подтверждений теории заговора приобрел угрожающие масштабы к середине нулевых, тогда же выяснилось, что многие исполнители рады потрафить своей аудитории: сияющей дельтой (треугольник с вписанным в него глазом) на своей одежде и теле щеголяли, например, The Game, Дрейк и Фифти Сент. Впрочем, можно сказать точно, что этот символ они чаще всего видели не на собраниях вольных каменщиков, а на долларовой банкноте. 

Канье Уэст и Джей-Зи демонстрируют куда более глубокие познания в области тайных лож: в клипе на песню «Power» Уэста интернет-конспирологи насчитали с десяток масонских примет. Неудивительно, что в сети можно наткнуться на целый сайт о предполагаемых связях Канье и теневого правительства — kanyewestilluminati.com. Джей-Зи же настолько часто обвиняли в сотрудничестве с закулисными марионеточниками, что он написал песню-отповедь «Free Mason», где обрушился на тех, кто неспособен разглядеть его талант и приписывает успех рэпера масонскому лобби. 

Пример Джей-Зи заразителен — в России ему подражает L’One, признавшийся в интервью, что его интересует тема «людей-ящериц». Народное же отношение к масонам озвучил рэпер Джамал из челябинской «Триагрутрики»: «Я задумчиво смотрел в иллюминатор и думал о иллюминатах, а мне-то на фиг это надо? И еще какие-то там аннунаки — да ну на хер».

Этот материал впервые был опубликован в журнале «Афиша» №6 (390) за май 2015 года