«Зимний путь»: драма без приставки «гей»

«Сон, прогулки, Шуберт», — строгий профессор читает наставления Эрику, флегматичному длинноволосому студенту консерватории (Алексей Франдетти), который претендует на победу в престижном вокальном конкурсе, но по его раскосым глазам уже видно: назревает бунт. Для идеального исполнения шубертовского «Зимнего пути» — лейтмотива скорби, отчаяния и вечной зимы — ему потребуется совсем другой набор инструментов: бутылка водки, сигареты, пьяные дебоши, гей-вечеринки, невыносимая легкость бытия и трагическая влюбленность. На авансцене этой зимней готической сказки с криками и воплями появляется провинциальный гопник в красных штанах (Евгений Ткачук), необузданный сгусток демонической энергии, который поглощает все на своем пути: еду, телефон, магнитолы, собачку и сердце Эрика. Под музыку Шуберта гопник Леха и певец Эрик будут бродить по готическим московским дворикам, бить морды, отчаянно убегать, изящно материться и до невозможности робко влюбляться друг в друга. 

По логике вещей, режиссерскому кинодебюту учеников Петра Фоменко — Сергея Тарамаева и Любови Львовой — на правах первой серьезной русской гей-драмы полагается выходить с громким скандалом под улюлюканье депутатов-гомофобов и громкую поддержку прогрессивной прессы. Однако фильм не взяли на «Кинотавр», и он пустился в фестивальное турне по второстепенным западным и русским киносмотрам, где репутацию, увы, не заработаешь. Потом все вроде бы пошло как надо — чиновники попытались запретить «Зимний путь» за гей-пропаганду, но быстро передумали, замяли дело, и к моменту выхода в прокат об этом все уже успели забыть. Фильм вышел на прошлой неделе в сорока кинотеатрах страны и остался почти не замеченным. Только питерский киноцентр «Родина» смог подлить масла в затухающий огонь и вернуть «Зимний путь» на медийные радары общественности: кинотеатр сначала устроил торжественную премьеру фильма с участием авторов, а затем демонстративно снял картину с проката практически с формулировкой «дети же смотрят». 

Самое интересное — что на самом деле «Зимний путь» не является гей-драмой, как это по привычке преподносят журналисты. Ну то есть формально — да, в кадре упоминается однополая любовь, но не больше чем в фильмах «Далласский клуб покупателей», «За холмами» или «Грязь», которые с удовольствием крутили в том же кинотеатре «Родина». В том смысле что если «Зимний путь» про геев, то «Нимфоманка», получается, про рыбалку. Это крайне целомудренное кино без единого намека на откровенные сцены (только пара скромных поцелуев), все запретное (кроме мата) тут прячется где-то за кадром, не вмешиваясь в основной лейтмотив. Как во всех хороших, не спекулятивных гей-драмах, приставка быстро отпадает и фильм оборачивается драмой о невозможности любви. Просто гей-тема — едва ли не самый очевидный и эффектный способ разыграть этот сюжет, и это, пожалуй, единственное, в чем можно упрекнуть авторов. 

Забавно, как в связи с довольно несложной и внятной историей обсуждаются вещи, которые к ней совсем никакого отношения не имеют. Если даже представить, что перед нами очередная вариация на тему невозможной любви народа и интеллигенции, то это же никакое не «Кококо» и не звягинцевская «Елена», а самый настоящий ремейк-перевертыш «Такси-блюза». Только в драме Лунгина демоном-разрушителем был Мамонов, к которому постепенно проникался теплыми чувствами таксист-силач, а в «Зимнем пути» музыкант стал инфантильным херувимом, а мамоновские функции на себя принял быдло-демон в исполнении Евгения Ткачука. Если продолжать сравнивать, всплывают тысячи забавных мелочей: красная рубаха Мамонова и красные штаны Ткачука, вместо брелока-ящерицы — саксофон, вместо монолога «разбежались как клопы…» фраза «у вас, сука, пидорасов, ничего святого нет». Кажется, даже сцены драки в «Такси-блюзе» и «Зимнем пути» снимались в одном и том же московском туннеле. 

Едва ли не ключевым аккордом «Зимнего пути» стала прорывная роль Ткачука, который выдает тут ураганный перформанс в стиле Тайлера Дердена с мощнейшим финальным признанием в чувствах, состоящим сплошь из матерных слов. Перед нами чуть ли не индийский бог Шива с тотемным животным в виде ящерицы, который затягивает в свой разрушительный танец остальных персонажей, а главного героя пытается вывезти в индийский Мумбаи. Оператор Михаил Кричман («Возвращение», «Елена») сумел почти без звягинцевского пафоса передать в кадре эту энергию, которая буквально электрическими разрядами бьет с экрана в зрительный зал. Кстати, актер Ткачук уже почти год не выходит из образа, разъезжает по фестивалям в красных штанах, а перед показами читает публике поэму «Праздник в честь ящерицы» Джима Моррисона.