Загарпунить «Оскар»: почему «Левиафан» — единственный правильный выбор

«Левиафан» Андрея Звягинцева выдвинут на соискание «Оскара». Такого разумного вердикта не ждал никто — возможно, включая самих членов оскаровского комитета (говорят, решение было далеко не единогласным). Отбросив эмоции и включив разум, даже ненавистник фильма должен признать: из всего, что сняли в России за последний год, у него самые большие шансы привлечь внимание и завоевать симпатию Американской академии.

Во-первых, у «Левиафана» есть американский дистрибьютор, очень серьезный и влиятельный, — Sony Pictures Classics. Именно он на протяжении многих лет прокатывал в Штатах те иностранные фильмы, которые потом получали «Оскары» или номинации на них. Следовательно, у картины есть лоббисты, что немаловажно. Но, даже если отвлечься от подпольных игр, сам факт покупки фильма — еще до каннского приза — свидетельствует о вере в прокатные перспективы «Левиафана». Раз он (по мнению коммерсантов и прагматиков из Sony) может заинтересовать публику, у него тем более есть шансы понравиться академикам.

Во-вторых, каннская награда за сценарий сама по себе никак не доказывает именно оскаровскую валентность «Левиафана»; мало ли кого и за что награждали в Европе, но не желали смотреть в Америке. Однако все-таки важно, что наградившая Звягинцева и его соавтора Олега Негина Джейн Кэмпион — человек хоть и не голливудский, но со своим «Оскаром». Присужденным, заметим, за сценарий. В драматургии она понимает, и в «Левиафане» именно та драматургия, которая будет оценена высоко: детектив и саспенс, любовь и кровь, неожиданная развязка, социальное и политическое в обрамлении личной трагедии. Нельзя забывать, что для Голливуда кино — прежде всего искусство рассказать историю.

В-третьих, у «Оскара», конечно, есть свой формат, и «Левиафан» в него идеально вписывается. Академики любят камерные драмы, универсальные по содержанию и внятные по форме, несущие местный колорит, но не спекулирующие на нем. Фильм Звягинцева с его умопомрачительными пейзажами и ужасами русской бюрократии, куда вписана вообще-то позаимствованная из американских газет судьба взбунтовавшегося сварщика, — то что надо. Нельзя забывать, что Россия в этом сезоне в моде, а Россия нонконформистская вдвойне. Сведения о неодобрении фильма министром культуры Мединским и цензурных сложностях, связанных со звучащей там матерной речью, могут стать дополнительным фактором в пользу «Левиафана». В конце концов, первый китайский номинант «Оскара» Чжан Имоу имел сходные сложности с прокатом на родине, а первого оскараносного иранца Асгара Фархади чудом допустили до киноэкранов после его публичного выступления в поддержку коллеги-политзаключенного Джафара Панахи.

И все это даже без учета того непреложного факта, что «Левиафан» — превосходный фильм, лучшая работа известного на весь мир российского режиссера. Всем известно, что одними художественными достоинствами «Оскар» не убедишь, но полностью сбрасывать их со счетов тоже не стоит.

Я намеренно не писал о надуманном конфликте между «Левиафаном» и фильмом «Горько!», продюсеры которого, Илья Бурец и Дмитрий Нелидов, выступили с открытым письмом, требуя дисквалификации соперника. Формальная претензия в том, что «Горько!» в кинотеатрах посмотрели четыре с половиной миллиона человек, а «Левиафана» — лишь считанные счастливцы, попавшие на сеансы полузакрытого микропроката в Петербурге (необходимого по формальным условиям «Оскара»). Однако никто и нигде не утверждал, что высокие сборы или большое количество зрителей — необходимый атрибут оскаровского фильма. Напротив, довольно часто блокбастеры уступают в премиальной гонке более скромным и камерным картинам, как «Аватар» в свое время проиграл «Повелителю бури». Хотя вряд ли «Левиафан» провалится: его купили для проката 50 стран, и в конечном счете число его зрителей по совокупности может оказаться выше, чем у «Горько!», прекрасной и талантливой — кто спорит? — комедии.

Опять же, отбросив в сторону пристрастия и вкусы, надо учитывать важный фактор: лишь фильм, уже хоть как-то заинтересовавший зрителей за пределами России, способен попасть на лидирующее место в оскаровской гонке. Победы на «Кинотавре» или в российском прокате решительно недостаточно. Выходит, оставалось всего два весомых варианта: «Левиафан» или «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», фильм Андрея Кончаловского, только что получивший в Венеции заслуженное серебро. Вспоминается аналогичная интрига двенадцатилетней давности. Тогда наш оскаровский комитет рассматривал, с одной стороны, «Дом дураков» Кончаловского, незадолго до того взявший в той же Венеции «Серебряного льва», а с другой — «Кукушку» Александра Рогожкина, у которой на тот момент был американский дистрибьютор, писавший в Россию пламенные письма с просьбами выдвинуть именно его картину и обещавший гарантированную номинацию. Решение было принято в пользу «Дома дураков» — разумеется, не попавшего даже в шорт-лист. Сегодня все решилось иначе, но не из-за того, что в комитете лучше разбираются в запросах «Оскара»: просто Кончаловский снялся с конкурса.

В своем открытом письме он называет довольно удивительные причины отказа участвовать в состязании. Якобы он против голливудизации (это пишет человек, чей предыдущий фильм «Щелкунчик» снят с американскими актерами на английском языке в 3D!), а еще не считает, что «Оскар» должен быть мерилом всех ценностей. Кто бы спорил насчет мерила, да вот только кому, как не Кончаловскому, знать, какое количество зрителей — не в США, а по всему миру, включая Россию, — любому фильму добавляет «Оскар». Рискну предположить, что дело в другом: памятуя о «Доме дураков», Кончаловский понимал, что победить с таким фильмом, как его экспериментальные, полудокументальные и малобюджетные «Белые ночи…», просто невозможно, а проигрывать всегда неприятно. Особенно после эффектного венецианского триумфа.

Вольно или невольно отказ Кончаловского в последний момент привел к тому, что оскаровский комитет совершил верный выбор, да еще и в отношении фильма, который многие его члены открыто называли антирусским. Сама собой оказалась поверженной та ложная логика, которой комитетчики руководствовались на протяжении долгих лет: «Приз нам все равно не дадут, так что давайте уж сделаем приятное правильному человеку — пусть хоть до декабря почувствует себя потенциальным обладателем золоченой статуэтки». Шанс попытать счастья чуть ли не впервые дали не свояку, а чужому, каковым Звягинцев до сих пор остается для отечественного кинематографического истеблишмента. Справедливости ради, надо вспомнить, что его «Возвращение» в 2003-м без малейшего успеха двигали на «Оскар» (тогда серьезных конкурентов у фильма не нашлось), однако тогда режиссер был просто удачливым новичком, а никак не политическим фрондером. У того фильма, метафорически-метафизического и задаренного в Европе, в отличие от «Левиафана», особых шансов не было.

Все вышесказанное может не привести ни к каким реальным результатам: среди десятков выдвинутых фильмов академики запросто отыщут более интересные для себя. Тем не менее гора сваливается с плеч, когда видишь, что Россия в этом по ряду причин сложнейшем году не совершила привычной ошибки. Вместо России ее допустила Украина, выдвинув на «Оскара» не талантливое и темпераментное «Племя» Мирослава Слабошпицкого, уже собравшее кучу фестивальных трофеев (пожалуй, никогда до сих пор в молодой истории нового украинского кино не было таких успешных фильмов), а предсказуемого и академичного «Поводыря» Олеся Санина, посвященного уничтожению советской властью кобзарей на Украине.