«Третья персона» Пола Хаггиса: большая книга

Американский писатель (Лиам Нисон), пулицеровский лауреат, живет в роскошном парижском отеле и пытается писать книгу; в тот же отель — но в отдельный номер — въезжает его нервная молодая любовница (Оливия Уайлд), которая тоже хочет быть писателем и то лезет к нему в постель, то куда-то убегает. Тем временем в Нью-Йорке несчастная и, по-видимому, не вполне психически здоровая женщина (Мила Кунис) пытается добиться от бывшего мужа, успешного художника (Джеймс Франко), права видеться с их общим сыном, которого она случайно чуть не убила. Тем временем в Риме элегантный американец (Эдриен Броди), познакомившись в баре с цыганкой (Моран Атиас), влипает то ли в романтическую, то ли в криминальную историю.

Это не новость, но невозможно в скобках не заметить: люди, которые прокатывают и переводят в России кинофильмы — длинные, сложные драматические произведения, — очевидно, не оканчивали младшую школу и не в курсе, например, что third person на английском языке означает «третье лицо» или «в третьем лице». Или, возможно, в курсе — и сознательно предпочитают многозначительному, далеко не случайному названию, которое автор дал своему произведению, абсурдно звучащее, бессмысленное сочетание слов. Какая персона? Кто вообще употребляет слово «персона»? И как можно верить, что диалоги, которые мы слышим в российских кинозалах, имеют хоть какое-то отношение к тому, что говорят герои на самом деле?

Возвращаясь к фильму. Почти 10 лет назад Пол Хаггис, вынырнув из ниоткуда, к возмущению многих взял главный «Оскар» со «Столкновением» — сентиментальным густонаселенным полотном из скорбной жизни Лос-Анджелеса. С тех пор он снял пару крепких, не очень удачных фильмов, написал пару хороших сценариев для Клинта Иствуда и пару для «Джеймса Бонда», что-то сделал на телевидении — но в целом не то чтобы не слезал с обложек. Фильм «Персона» — очень личный, чрезвычайно амбициозный, полный звезд (даже на полтора телефонных разговора выписали Ким Бэсингер) проект — явно был замыслен как возвращение на авансцену. Но не выстрелил: фильм вызвал снисходительное недоумение у критиков и с треском провалился в прокате, собрав в Америке жалкий миллион.

По всей видимости, можно официально констатировать конец моды нулевых на кино из нескольких параллельных историй (главный адепт этого направления Иньярриту теперь вообще снимает одним планом), а заодно и альманахи. «Персона» прекрасно демонстрирует все слабости этого формата. Перемещаясь между тремя сюжетами и дюжиной героев, зритель не может сосредоточиться ни на одном из них. Соединяя точки — или, если взять самую избитую метафору, собирая пазл, — автор тратит непропорционально много усилий на формальную, второстепенную сторону фильма, который вдобавок раздувается до двух с лишним часов довольно монотонного действия. Притом что Хаггис — настоящий мастер сюжетоплетения, один из лучших, и все фрагменты головоломки у него подогнаны до миллиметра. Какой получится картинка, когда все сойдется, можно без труда догадаться уже к середине фильма — а то и раньше, если внимательно посмотреть на афишу, но это не так важно.

Важно то, что, виртуозно обращаясь с голым нарративом (и потому помогая писать такие отличные фильмы про Бонда), Хаггис постоянно фальшивит с его эмоциональным наполнением. Самая занятная из историй — про Броди и цыганку — тонет в ужасных деталях: чего стоит укладывание на кровати валетом с последующим петтингом нижних конечностей. Самая слабая — про Кунис и Франко — от начала и до конца похожа на эпизод дурного сериала. Центральный сюжет о писателе поначалу очень хорош: Уайлд в фильме однозначно лучше всех, а на Нисона смотреть всегда приятно, тем более когда он никого не бьет по лицу (хотя тут есть нюансы), — но со временем запутывается и обрастает крайне сомнительными сенсационными подробностями.

«Персона» играет с большими темами — чувство вины, чувство потери, попытки освобождения и преодоления, — но Хаггис так простодушно и прямолинейно иллюстрирует свои идеи, что от них в итоге ничего не остается. Это странный жанр — душеспасительный комикс, хаотическое движение на первом плане и звенящая пустота на втором. Персонаж Нисона, задуманный, несомненно, как альтер эго режиссера, который разом и романтизирует свой творческий процесс, и кокетливо извиняется за возможные издержки, два часа глубокомысленно склоняется над ноутбуком — но, когда мы наконец заглянем ему через плечо, окажется, что он пишет отчаянно плохую книгу.