«Телик просто честнее. Написали хорошо пилот — получите 10 тысяч долларов»

Роман Волобуев

Кем был

Кинокритик «Афиши», зам. главного редактора GQ, главный редактор Empire.

Кем стал

Сценарист, разрабатывает сюжеты и пишет сценарии для продюсерского центра «Иван» Александра Бондарева, которые потом покупают «Дождь» и СТС.

«Посредник» (2013) — снят, должен был быть показан по СТС в январе 2014-го, дата премьеры неизвестна. 

«Завтра» (2013) — снят пилот, лежит на полке у телеканала «Дождь».

«Квест» (2014) — съемки начнутся 25 апреля в Риге, премьера на СТС в 2015 году.

«Фрагранты» (2014) — сюжет разработан в соавторстве с Еленой Ваниной, название рабочее, сценарий написан, скоро начнутся съемки пилота.

«Большую часть своей жизни я смотрел фильмы и писал на них рецензии. Никому не верьте: кинокритик — лучшая на свете профессия. Хотя и совершенно абсурдная с точки зрения экономики: профессиональный потребитель, которому платят за потребление, еще и в командировки посылают, — Маркс с ума бы сошел, если бы в его время кинокритики существовали. Первая заметка про кино у меня вышла в «Известиях» в 1998 году — это была очень плохо написанная разгромная рецензия на фильм Грымова «Му-му» под заголовком «Муму не тонет», который мне тогда казался верхом остроумия. При этом кинокритиком я, понятно, быть совершенно не хотел — а хотел снимать кино. Думал, как Годар с Трюффо, поработать пару лет в смежной области — в итоге это растянулось на 12 лет. Страшно про это сейчас думать, если честно.

Лет семь назад продюсер Сергей Члиянц, чьи фильмы я ругал в «Афише», зачем-то нанял меня переписать в сценарий «Casual» Оксаны Робски, который тогда был большим бестселлером. Я получил, кажется, две тыщи долларов аванса, купил в магазине «Москва» книжку Робски, разорвал ее на страницы, развесил их на стене у себя дома и где-то за неделю сочинил такой, как мне тогда казалось, фильм Брайана Де Пальмы — с двойниками, трупами, адским пламенем и так далее — к книжке он, понятно, довольно мало отношения имел. К счастью, получив  от меня сценарий, Члиянц почти сразу решил, что кинематограф это неинтересно, и с тех пор в основном плавает на яхте. Я когда-нибудь наберусь смелости перечитать тот сценарий — если вспомню, где он лежит. Думаю, это адский позор. Потом мы с петербургским режиссером [Сергеем] Винокуровым, автором моего любимого фильма «Упырь», написали кино про вампиров в глубинке — такая, как мы сами для себя объясняли, помесь «Ревизора» с «От заката до рассвета». Был даже продюсер, который хотел дать на это деньги, но там тоже все отменилось. В общем, это было такое хобби  — поскольку я неплохо знал ситуацию в русском кино, особых надежд на то, что это станет профессией, не было. Но пару лет назад началась история с сериалами, которые, в отличие от кино, — пусть кривая и не идеальная, но вполне живая индустрия. Я взялся за один проект, потом за другой, и в какой-то момент понял, что времени ходить на работу в журнал у меня уже тупо нет.

Есть стандартная психологическая ловушка, в которую попадает человек, чуть-чуть владеющий русским языком, когда становится сценаристом. Сценарист у нас — абсолютно деклассированная профессия. Есть пара талантливых людей, которые каким-то чудом что-то хорошее делают, но обычно в сериальной пищевой цепочке сценарист — это такой крохотный забитый грызун, которому в клетку суют деньги, потом пинают ногой, и он с несчастным видом выдает странички какого-то чудовищного текста. И когда ты пишешь первую в своей жизни сценарную разработку, ты понимаешь, что, может, ты и не русский Мэттью Уинер (сценарист «Клана Сопрано» и «Безумцев». — Прим. ред.), но по крайней мере у тебя падежи согласованы и фантазия какая-то минимальная есть, — и тебе начинают рисоваться неоправданно радужные перспективы. Типа все остальное — такой безграмотный ад, что, ну черт, не можешь же ты на этом фоне не выстрелить. Это, конечно, самообман — потому что есть миллион причин, по которым твой сценарий или не доберется до экрана или доберется в таком виде, что лучше бы не добирался. 

Единственное, к чему пришлось всерьез привыкать — это производственный цикл. Когда работаешь в журнале, ты пишешь заметку, она выходит через три дня, ее все читают. А сериал делается год, полтора, два. Как все, кто работает в медиа, я, конечно, дико подсел в какой-то момент на читательский фидбэк. Все же хотят одобрения, раздражения, какой-то реакции, все считают лайки под заметками, ищут свою фамилию в гугле. А тут — ты за год написал, скажем, две тыщи страниц высокохудожественных диалогов, а этого никто не видит — ну, кроме внутрииндустрийных людей. Иногда возникает чувство, что работаешь в пустоту — хотя в этом тоже есть свое буддистское удовольствие.

Мне очень везет: с тех пор, как я стал зарабатывать на жизнь сценариями, со мной произошло все, что в принципе может произойти — плохого, хорошего. Я пробовал снять кино на свои деньги: снял пять минут, потом деньги кончились. У нас с Мишей Шприцем, который сделал «Первый отряд», был жутко амбициозный проект длинной в 20 серий, с которого я ушел в слезах, хлопнув дверью, когда уже шли съемки. Параллельно Наташа Синдеева с «Дождя» познакомила меня с продюсером Александром Бондаревым, с которым мы как-то спелись и вот делаем уже третий сериал: первый был совсем экспериментальный, второй — большая фантастическая история, которая сейчас ищет себе канал. Зимой мы с моим соавтором Леной Ваниной, которая такой же беженец из «Афиши», сидели скрипт-докторами на огромном проекте под названием «Квест», который Сашина студия «Иван» делает для СТС. Это, наверно, самый сумасшедший опыт был с непривычки: в Москве идет кастинг, в Минске делают реквизит, в Риге строятся декорации, а ты среди этого всего долбишь по клавишам — в общем, не помню, чтоб я в жизни так много и с таким удовольствием орал по скайпу.

Но больше всего я горжусь самой бесперспективной с точки зрения индустрии историей, которую в прошлом году начали снимать для «Дождя». Называется она «Завтра» — это черная комедия про работу вымышленной президентской администрации в вымышленном 2018 году. Когда Синдеева и Бондарев пришли с этой идей, мы с соавтором Ваниной, конечно, мысленно покрутили пальцем у виска. То есть — круто, да, но мы абсолютно не верили, что дело пойдет дальше сценарной заявки. В итоге в прошлом мае я понял, что стою посреди площадки с рацией в побелевшей руке и великая Алиса Хазанова спрашивает меня, надо ей нервно дрожать коленкой в этой сцене или не надо, — а у меня не то что коленки, я вообще весь трясусь и сейчас упаду. В общем, «Завтра» — это главное мое счастье пока. Хотя мы успели снять только пилотную серию — потом «Дождь» начали закатывать в бетон, так что дальнейшая судьба проекта туманна — как и все в нашей жизни.

Конечно, со стороны это, наверно, трагикомически выглядит: пять-шесть лет назад люди с ТВ уходили в журналы и на сайты, потому что в телике были ад и цензура, а в журналах и на сайтах — нет. Теперь ад дополз и туда, и все хотят обратно в телик — типа сочинять сериалы. Я не очень верю, что это приведет к невероятному буму сериального искусства в России — как говорил МакКонахи в True Detective, «жизни человеку хватает на то, чтоб научиться классно делать что-то одно». Я пробую этот тезис как-то опровергнуть сейчас, не знаю, насколько получается. Хотя мне проще. Кинокритик — это все-таки смежная с кино профессия. И вообще, нехорошо так говорить, но я лично жалею, что у нас все журналы и сайты не позакрывали к чертям лет, скажем, еще пять назад: я бы тогда раньше начал заниматься тем, чем занимаюсь теперь».

Елена Ванина

Кем была

Заместитель главного редактора журнала «Афиша».

Кем стала

Сценарист, пишет в соавторстве с Романом Волобуевым.

«Завтра» (2013) — снят пилот, лежит на полке у телеканала «Дождь». 

«Квест» (2014) — съемки начнутся 25 апреля в Риге, премьера на СТС в 2015 году.

«Фрагранты» (2014) — сюжет разработан в соавторстве с Романом Волобуевым, название рабочее, сценарий написан, скоро начнутся съемки пилота.

«Кино я смотрю с детства и в больших количествах. Сначала было только то, что шло по телевизору. Потом мама нашла полуподвальный видеосалон на Старом Арбате и стала приносить оттуда кассеты стопками. Это были совсем не детские фильмы, но нас с младшей сестрой никто из комнаты не выгонял. Лет в десять я уже смотрела «Ночь» Антониони и «8 1/2» Феллини, при этом фанатела от «Джуманджи» и «Кудряшки Сью». Хорошо помню, как родители смотрят «Солярис» Тарковского, а я вообще не въезжаю в то, что на экране происходит, но сижу с умным видом, убеждая себя, что это надо досмотреть. Мечта писать у меня была всегда. Я только никак не могла разобраться — писать мне сценарий или роман? А пока разбиралась, незаметно влезла в журналистику. Совсем еще юной попала на телевидение, на пятый канал в Петербурге, где мы делали юношеский вариант «Намедни» — «Неделя в большой стране» называлась программа. Пахали с утра до вечера, так что литературные опыты пришлось отложить. Я как-то работала с Ильей Стоговым, и он мне сказал — когда время придет, ты просто не сможешь не писать, все бросишь и будешь заниматься только этим. Я все ждала, ждала, когда это время наступит, а оно все не наступало, не наступало. Потом была работа в «Афише», и это было дико круто, но совмещать ее с работой над каким-то сценарием было невозможно. Я пыталась — у меня много знакомых, которые до сих пор работают на телевидении, и они предлагали делать что-то вместе, и мы начинали что-то придумывать, но дальше в «Афише» начинал готовиться очередной номер на сто полос, и вся жизнь сосредотачивалась там. 

Формально все началось с того, что мне позвонил Рома Волобуев и сказал, что встречался с Натальей Синдеевой и что она хочет сделать историю про то, как русская оппозиция приходит к власти. И предложил вместе над этой историей подумать. Я сразу согласилась. Во-первых, это было, наверное, самое романтичное время русских протестов — еще до Болотной 6 мая, — когда казалось, все вот-вот сдвинется, и мы будем жить в другом мире. Во-вторых, я обожаю политические сериалы — «Гуща событий», «Босс», «Западное крыло», «Карточный домик». В общем, мы стали думать и почти сразу поняли, что сериал про героическую оппозицию делать не хотим. Не потому что оппозицию не поддерживаем, а потому что в ситуации, в которой мы все сейчас находимся, сочинять историю про героев, взявших Кремль и мгновенно решивших все проблемы, это чушь и бред. Когда все ходили на митинги, была такая популярная игра: «Вот придем к власти, и тогда…» А дальше обычно следовало перечисление, кого куда назначат: Собчак — министром красоты, Акунина — министром культуры. Собственно, это была главная мысль: если действительно произойдет какая-то смена власти, то в Кремле окажемся условные «мы». Вот про этих «мы» и решили писать. Самое интересное было показать, как идеализм разбивается о конкретные проблемы. Потому что одно дело кричать «Банду Путина под суд!» и совсем другое — придумать, как за сутки погасить долг за электричество, чтобы в городе не начался блэкаут. Название «Завтра» появилось довольно быстро. Не помню, кто именно его придумал — мы, Синдеева или Александр Бондарев, который со своим продюсерским центром «Иван» взялся эту историю производить. Первая версия была совсем комическая — такая буффонада с Собчак и Удальцовым, который у нас превратился в двухметрового качка. Но потом как раз случилась Болотная, и стало понятно, что мы тут шутим, а людей в тюрьму сажают. Мы полностью переписали первую серию, сделав ее раз в десять серьезнее, но оставив весь идиотизм системы, с которой героям пришлось столкнуться. Дальше мы сняли пилот, продюсеры начали искать деньги, и тут выяснилось, что все куда сложнее. Людям, сочувствующим оппозиции, показалось, что мы недостаточно лояльны и что у Навального, условно говоря, все было бы не так. В итоге пилот лег на полку, а потом политическая ситуация в стране начала так стремительно меняться, что и Синдеевой, и всем стало совсем не до «Завтра». Вообще терпение — это то, без чего в этом мире можно сойти с ума. Здесь ведь как? Ты можешь полностью написать сериал, но когда он появится на экранах — неизвестно. Вот сейчас начали снимать «Квест». Это не совсем наша история, нас с Ромой позвали как скрипт-докторов — мы ее чинили. Выйдет сериал в 2015 году на СТС. Еще один полностью разработанный проект, похожий одновременно и на «Секретные материалы», и на «Героев», пока завис в воздухе.

То, что очень много журналистов ушло писать сценарии, — миф. Несколько человек так поступили. Сколько их — десять? Это ж капля в море. Ушли те, кто так или иначе давно этого хотел. А вот то, что произошло это именно сейчас, конечно, не случайно. Журналистикой заниматься все сложнее. Даже если ты пишешь про кино и книги — общий климат очень тяжелый. Есть еще такая штука, как творческий рост. На Западе ты можешь быть более-менее независимым автором, писать одну большую историю в месяц и неплохо на это жить, но в России такое невозможно. Тем, кто хочет писать и к 30–35 годам как-то нормально себя обеспечивать, трудно развиваться, вот они и ищут отходные пути. Не могу сказать, что на телевидении настолько уж больше платят, чем в журналах. Ты можешь получить кучу денег за проект, а потом полгода сидеть без работы. Но если ты привык, что у тебя 10 и 20 числа каждого месяца деньги падают на карточку, может начаться депрессия. Так что сценарии писать точно не проще, но независимости больше — это факт».

Ким Белов

Кем был

Зам. главного редактора GQ, главный редактор Empire, издатель журнала Icons.

Кем стал

Сценарист, совладелец компании «Зонтик Корп», которая выпускает комиксы, настольные игры, а также сама придумывает и производит сериалы, которые потом продает телеканалам.

«Бумер. Фильм второй» (2006) — полный метр, соавтор сценария.

«Отдамся в хорошие руки» (2009) — полный метр.

«Близкие» (2014) — съемки начнутся в этом году, премьера на ТНТ через несколько лет.

«Я на днях перечитывал свое CV и понял, что все время карабкался вверх по карьерной лестнице: от редактора в FHM в 2002 году до издателя журнала Icons в 2009-м. В промежутке поработал заместителем главного редактора в GQ и принял у Ромы Волобуева кресло главного редактора в Empire. А образование у меня тем временем вгиковское. Я в 2003-м окончил мастерскую одного из лучших советских сценаристов Натальи Борисовны Рязанцевой. Но в начале 2000-х практически ничего не снимали. Выходило очень мало хороших фильмов, из них половину снимал Балабанов, и сам же к ним писал сценарии. Одним словом, домика под названием «Кино- и телеиндустрия» не существовало. Вместо него стоял деревянный туалет, в который даже по особой нужде старались не ходить. Вот я и ушел в журналистику. Но когда в 2009-м вдруг обнаружилось, что домик выстроился и в него можно понемногу заселяться, я переполз в профессию, о которой мечтал с 1998 года.

Если смотреть на фильмы типа «Мстителей» и «Железного человека» или сериалы типа «Игры престолов» и «Клана Сопрано», то русский кино- и телебизнес кажется чудовищно провинциальным и местечковым. Хотя есть, конечно, примеры очень крутых историй. Например, те же «Интерны». Или мой любимый сериал — «Реальные пацаны». Помните, где они переделывают «Мальчишник в Вегасе», где проститутке рисуют усы и называют ее «Лукашенко» всю дорогу? За такие серии, в принципе, дают «Эмми». Но это единичные случаи. 

Почему мне все равно интересно в этой отрасли работать? Потому что двадцать-тридцать миллионов человек включают каждый вечер телевизор и ждут, что же им там покажут. То есть это реально полстраны. А если прибавить все русскоязычное население в мире, еще больше. И все хотят что-то посмотреть, как-то украсить свою унылую жизнь посредством телевизора. Это, в принципе, мотивирует. Это как с едой — людей надо накормить. Неважно чем — гамбургером, который они уже сто раз пробовали, или молекулярной едой в темноте. Они просто хотят есть. И их потребность в развлечениях точно такая же. Знаете, в «Спанч Бобе» есть серия, когда на ресторан мистера Крабса нападают анчоусы, которые все подряд сжирают и которых надо постоянно подкармливать. Вот на телевидении примерно такая же ситуация.

Сейчас я скажу одну важную вещь — думаю, под ней подпишутся остальные респонденты. У всех русских продюсеров одна и та же мантра: нет сценаристов. А нет их, потому что платят мало. А платят мало по разным причинам, главная из которых — так сложилось. Сценаристы не просят больше, продюсеры не собираются больше предлагать. Хотя деньги на телевидении есть. Я вот сейчас припоминаю прошлогодний материал в русском The Hollywood Reporter, где были напечатаны цифры по доходам и расходам российской телеотрасли. Три миллиарда расходы, четыре миллиарда доходы. То есть миллиард долларов в середине. А это, простите, до жопы. Это пипец как много! Из этого следует, что нет такого телеканала, который бы разорялся. (И тут надо вывести за скобки телеканал «Дождь», который выбрал своим селлинг-пойнтом, что ссыт против ветра.) Но все остальные, даже самые ужасные, самые низкорейтинговые каналы прекрасно живут, ребрендятся, закрываются и тут же открываются. Нет ни одной новости в Google — я вот прямо сейчас открою и проверю, — что какой-то телеканал объявил о банкротстве, всех сотрудников разогнали, и они с грустными лицами ушли в никуда. Нет такой новости, потому что у всех денег жопой жуй. Но сценаристам не платят, потому что так сложилось.

Скажу про деньги. Это всегда людям интересней всего. За сценарий полного метра можно получить от 20 до 70 тысяч долларов. Это средняя зона. Если работаешь над фильмом по госзаказу, то сразу умножай верхнюю планку вдвое. Если ты студент, то в два раза сокращай нижнюю. При этом нужно понимать, что гонорар дробится на аванс и несколько последующих выплат, последняя из которых часто приходится на начало съемочного периода, а он может и не начаться никогда. Телик в этом плане гораздо лучше, честнее и понятней. Телик дает работу 95% сценаристов. Вот у вас лично есть идея какого-нибудь сценария? Ну, к примеру, про редакцию журнала, в котором вы работаете? Значит, так. Вы приходите с этой идеей на ТНТ или СТС, написав перед этим не очень длинный сценарий первой серии, пилота. Если написали хорошо и ваш сценарий принимают, получаете за это десять тысяч долларов. Вам сколько сейчас заплатят за этот материал в «Афише»? Штукарь? Но зато не попросят переписывать все с начала до конца раза три или четыре. Сценарий же будут просить переписывать много раз. Более того, вы получите свой штукарь, а через месяц еще и еще. А я, Ким Белов, получу десять тысяч, а потом буду сидеть месяц, два, три и не знать, откуда и когда придут новые деньги.

Опыт работы журналистом не очень-то помогает. Разве что вы были криминальным репортером. Если вы, например, пишете про шоу-бизнес, то это практически бесполезный опыт. Если вы журналист «Афиши» или GQ, то у вас ничего нет. Даже если вы колумнист Панюшкин и много знаете про детскую медицину, вам это не поможет, потому что если даже вы напишете об этом сценарий, телеканал скажет: «Фу, как мрачно». Скорее, пригодится то, что просто накопилось за годы жизни. У вас, допустим, есть ребенок. Очевидно, были какие-то отношения с мужчинами. Вы работаете, и когда-нибудь вас на работу принимали или увольняли. Вы ездили куда-то отдыхать, значит, видели, как русские туристы плюхаются животами вниз в бассейны, в которых нет воды.

Про свои работы много не скажу. Например, я делал проект, с которого меня уволили и за который потом принялся Рома Волобуев. На мой взгляд, я с самого начала сделал все отлично, и было бы все нормально, если бы не мой товарищ Леша Казаков. Сейчас на ТНТ лежат девять серий моего сериала, который называется «Близкие» — драма про бандита и его семью. На канале это проходит как русский «Клан Сопрано», хотя я бы скорее назвал его русским «Лиллехаммером». Его начнет делать Петя Буслов, как только вернется со съемок из Индии. Пилот сняли еще в позапрошлом году, после чего я переписал все серии несколько раз. Переписывание — это, кстати, тоже особенность работы сценаристом, к которой нужно привыкнуть. Как говорил Марселлас Уоллес, когда требовал, чтобы Буч сдал матч: «Ты почувствуешь укол. Это гордость. Пошли ее в жопу!»

Ольга Уткина

Кем была

Редактор «Афиши», продюсер телеканала «Дождь».

Кем стала

Сценарист.

Первая серия будущего сериала — пока без названия — о жизни редакции одного журнала уже куплена крупным телеканалом, договор в стадии подписания, съемки пилота начнутся в этом году.

«Прошлой зимой я решила, что больше не хочу работать в офисе — пусть даже это и не «с 9 до 18». Решила, что хочу больше времени проводить с дочкой да и просто иметь возможность проснуться утром в будний день и поехать не на работу, а гулять в парк, в кино или в гости. Если примерно подсчитать, то зарплата журналиста не так уж велика — примерно те же деньги можно зарабатывать и на фрилансе. В общем, ушла я на фриланс, повертела в разные стороны головой и вдруг поняла, что многие пишущие знакомые занялись сценариями. И подумала — а чем я хуже? Все равно я не умею ничего другого, кроме как писать. И я придумала историю про себя: редакция, развеселая девчонка-интервьюер и тому подобное. По-моему, в любой, даже самой затрапезной книжке по сценарному мастерству обязательно написано: свою первую историю всегда пишите про себя, то есть про то, что вы лучше всего знаете. И вот я написала буквально страничку и отправила ее всем знакомым теленачальникам. Ну и как это обычно бывает, кто-то не ответил, кто-то ответил, что смешно, но не наш формат. Кто-то написал: ну, блин, Уткина, ты ж понимаешь, это надо сильно доделывать, доводить до ума, а возиться с тобой нет времени. Короче, я отчаялась и начала думать про себя: какой же ты, Оля, лузер, ничего у тебя не получается. И буквально через месяц случайно в фейсбуке я познакомилась с человеком, с которым у нас а) обнаружилось много общих знакомых, б) он оказался кинопродюсером со своим продакшеном. Мы на дружеском сцепились языками, и я сболтнула, что вот есть такая небольшая история. Он почитал и сказал: «Классная история! Давай я тебе дам хорошего редактора, который тебя направит, подскажет какие-то основные правила и поможет довести это до ума». В итоге редактором оказался мой старый приятель Сережа — отличный сценарист, который со мной какое-то время повозился. Сначала было трудно. Эта история — это комедия, и вдруг оказалось, что придумывать шутки зверски сложно. Серега придумывал шутки на раз, а я чувствовала себя чурбаном. Было жутко стыдно. Но через какое-то время я втянулась, и у меня тоже стало неплохо получаться — видимо, юмор все же тренируется, главное — настроиться на нужную волну. В итоге мы написали очень симпатичный пилот. Какое-то время — около полугода — он полежал без дела, а перед Новым годом я совершенно случайно зашла к генпродюсеру одного крупного телеканала — мне нужно было с ним сделать интервью для «Афиши», а мы с ним были не близко, но давно знакомы. Я ему и говорю, вот, мол, решила податься в сценаристы, даже пилот имеется. Он попросил прислать. Я отправила письмо, и через пятнадцать минут он перезвонил со словами: «Классно, мы это покупаем». Я обалдела! Я-то ему так послала, наудачу. В итоге я сейчас пишу вторую серию и очень надеюсь, что все пойдет неплохо и скоро будет сниматься пилот. 

Как на самом деле все происходит. Знакомые узнают, что ты начинаешь писать, и либо предлагают писать вместе, либо рекомендуют тебя кому-то из продюсеров. Первое время ты сидишь и думаешь: ого, у меня пять предложений по сценариям — зачем мне эти небольшие журналистские подработки, я же уже такой большой писатель. А потом — хоп — один проект сорвался, второй подвис, на третьем, если и заплатят, то через четыре месяца, а на четвертом заплатили, но ты эти деньги уже истратил. Были моменты, когда я звонила Волобуеву и причитала: «Рома, я в отчаянии, почему я просто не могу — как это было в журнале — писать тексты и раз в месяц получать за них деньги?» А Рома советовал расслабиться  и говорил: «Все нормально! Это период отрицания! У всех так было!» Чтобы влезть в эту индустрию нужен год-полтора-два, и то — востребованным сценаристом ты начинаешь считаться с того момента, как по твоему сценарию хоть что-нибудь снимут. Потому что огромный процент сценариев зависает на стадии пилотной серии и уходит в стол — и это не зависит от сюжета или идеи, это вообще от сценариста не зависит, просто так эта индустрия устроена».