Русское женское: наши люди на Роттердамском кинофестивале

«Комбинат «Надежда» Наталии Мещаниновой, сорежиссера сериала «Школа», — о девочке, которая хочет уехать из родного города, «Еще один год» Оксаны Бычковой — о девочке, что пытается освоиться в чужом; цели своей они достигают, но за это им приходится дорого заплатить, хеппи-энда нет ни там ни там — ну или есть, но условный.

Два фильма, написанные одной парой сценаристок (и явно инспирированные их личными историями, а потому неуловимо похожие), представили Россию в Роттердаме; один получил важный приз. Летом, которое начинается с «Кинотавра» и кончается Венецией, появятся новые фильмы Анны Меликян, Валерии Гай Германики, звезды короткого метра Нигины Сайфуллаевой — полнометражный дебют она снимает по сценарию тех же Мещаниновой и Мульменко, написавших роттердамские хиты.

Мужское и женское в искусстве — определения вне пола. Режиссер Кэтрин Бигелоу — мужик, Уэс Андерсон, вне сомнения, девица; маскулинное кино может снять студентка филфака, фемининное — сорокалетний математик. В российском кинематографе смена поколений произошла традиционным, буквальным образом: автора-мужчину сменил автор-женщина. «Новые тихие» в нулевых окидывали реальность тяжелым похмельным взглядом человека, которому неприятен любой звук, претит любое грозящее тошнотой движение. Новую волну номер два — прыгучую, говорливую, буйную — обслуживают документалисты-репортажники с нервными камерами в руках. Достаточно сравнить плотного, основательного Шандора Беркеши, навязавшего целому поколению операторов принцип забытой камеры в «Коктебеле», с юрким лауреатом «Артдокфеста» Денисом Клеблеевым, снявшим с рук «Комбинат «Надежда», — манифест новой генерации, не смотрящей на жизнь издалека, но набрасывающейся на нее, грызущей ее, лепящей из грязи собственными руками. Для Хлебникова, Хомерики, Бакурадзе она была чужой, а для Мещаниновой, Бычковой, Дыховичной (ее режиссерский дебют грядет летом) стала своей. Завоевали неподдающуюся, тугую постсоветскую реальность мужчины, а освоили женщины — что вполне соответствует разумным биологическим теориям вроде эволюционной теории пола Геодакяна: одни захватывают, другие сохраняют и преумножают.

В фильме «Еще один год» деятельный персонаж — жена, а пассивное, ноющее, деструктивное начало — муж, разрушитель союза. В «Комбинате «Надежда» скроенный по романтическим лекалам герой-бунтарь, вступающий в конфликт со средой, — девушка, солирующая в кадре с бесконечными истерическими монологами; мужчины с щетиной, перегаром и матерком бормочут дурацкие анекдоты на бэк-вокале. Яркий вроде герой, дембель Шкарупа, периодически хлещущий на заднем плане водку и жарящий шашлыки, выглядит такой же фигуристой статисткой, как героиня по имени Свинья, как бы между делом дефилирующая мимо дорожно-ремонтной бригады в «Свободном плавании».

Женщинам, в отличие от мужчин, плевать на социальное. Расставание юных провинциалов из «Еще одного года» легко объяснить по-марксистки — муж застрял в бомбилах, жена пошла в дизайнеры, по ячейке общества рубануло классовое разделение, — но диалоги героев, из которых большей частью и состоит фильм, дают понять: психология тут важнее общественного позиционирования — люди разные, вот и все. Не менее ложной выглядит версия «невинные провинциальные души пожрала Москва»: столичные хипстеры, с которыми все больше времени проводит героиня, — не исчадия зла, супруг в немодной куртке — не ангел.

Еще наглядней противопоставление общественного частному в «Комбинате «Надежда». Действие фильма происходит в Норильске, одном из самых грязных и холодных городов России — но место не имеет значения: на фоне дымящих заводских труб авторы умудряются рассказать универсальную историю о том, что от корней хочется оторваться, какими бы они ни были. Мощная фактура нужна Мещаниновой только для того, чтобы красиво ее победить. Зря беспокоилось руководство «Норильского никеля», закрывшее для группы свои предприятия и пускавшее по городу слухи, что киношники приехали позорить норильчан: сцены пикников в отравленной химикатами местности сняты так нажористо, что к героям хочется присоединиться. Мятежная юность прекрасна везде — хоть на Лазурном Берегу, хоть в излучине Енисея.

Авторов нулевых нудно попрекали чернухой — к Мещаниновой с Бычковой по этой части не придраться («Почему у вас нет ни одного милиционера?» — растерянно спросил у одной из них отечественный журналист). В телеверсии «Комбината «Надежда» не будет даже мата — каждая сцена снята в двух дублях, с ненормативной лексикой и без. Учитывая, что в фестивальном варианте (как, собственно, и в жизни) матерятся довольно много, по телевизору покажут совсем другое кино — по форме, но не по сути. Уступить, не уступая, — это очень по-женски.