Канны-2015 Результаты конкурса: правь, Франция

Церемония закрытия 68-го Каннского фестиваля обернулась шоком — для большинства неприятным. Большая «Золотая пальмовая ветвь» за лучший фильм была присуждена посредственной драме Жака Одиара «Дипан», а две малые актерские ветви — исполнителям из других французских фильмов: Эмманюэль Берко за «Моего короля» и Венсану Линдону за «Закон рынка».  

Чтобы не сглазить, опасаясь именно такого итога, я старался во время фестиваля не писать о французских конкурсантах. Неловко обвинять Канны в том, что обычно инкриминируют ММКФ, однако это происходит не в первый раз: рядом с лучшими картинами и режиссерами мира в программе оказываются блеклые, невыразительные, типовые представители национального кинематографа, появление которых здесь невозможно объяснить логически. В 2015-м их оказалось еще и неприлично много: 5 из 19, больше четверти. Вот и закономерный результат. Коррупция? Ну, только если речь идет о борзых щенках. Вряд ли кто-то угрожал братьям Коэн или шантажировал Гильермо дель Торо с Ксавье Доланом, не верится и в то, что давление на остальных членов жюри оказала Софи Марсо — актриса известная, но явно не интеллектуалка. Просто жюри, состоящее из кинематографистов (то есть людей в культурном контексте не слишком искушенных, в известной степени наивных) решило, что раз им показывают так много французского кино, то это неспроста.

Что такое «Дипан»? Крепко сбитая мелодрама с социальным подтекстом — общественно полезное высказывание на тему интеграции иммигрантов в современной Европе и одновременно трогательная история о том, что семейные ценности должны быть превыше всего — безотносительно того, родился ты в Париже или Шри-Ланке. Именно оттуда приезжают в столицу Франции герои фильма: боевик-сепаратист из «Тамильских тигров», чья жена и дети убиты правительственными войсками, и оставшиеся без домов женщина с девочкой, которые выдают себя за его семью. Собственно, Дипан — это та объединяющая их отныне фамилия, которая записана в фальшивом паспорте. Они поселяются в одном из криминальных предместий Парижа. Бывший боец устраивается работать дворником, его новообретенная жена ухаживает за стариком — сенильным дядей местного криминального авторитета, девочка ходит в школу. Все трое учатся говорить по-французски и заводят новых друзей, а затем постепенно находят друг в друге по-настоящему близких людей. Все идет чинно и мирно, пока вокруг не начинают стрелять и взрывать. Тогда Дипану приходится вспомнить то, в чем он действительно хорош: искусство убийства.

Теперешнее слегка преувеличенное возмущение критиков награждением «Дипана» в Каннах непременно получит «ответку» от более демократично настроенных коллег и зрителей, когда картина Одиара окажется на экранах. «А что, отличный фильм», — я уже сейчас слышу эти слова. Даже не стану с ними спорить. «Дипан» очень качественно сделан, и сыгравший заглавную роль Джесутасан Антонитасан — в самом деле бывший «тамильский тигр», уехавший в Европу и ставший писателем, — замечательно харизматичен и натурален. В фильме, как всегда у Одиара, прекрасная операторская работа (Эпонин Моменсо), сюжет рассказан динамично и увлекательно. Да вот только никакой художественной новизны в этом нет и в помине, в отличие от недавнего французского триумфатора Канн, причудливо совмещавшего документальное с игровым, — «Класса» Лорана Канте.

«Дипан» в конечном счете даже не реалистическая драма, а сентиментально-гуманистическая сказка, громко твердящая нам банальности: человек всегда остается человеком, какого бы цвета ни была его кожа, и каждый сражается за свое достоинство как умеет. К тому же стремление Одиара поговорить на серьезные темы — пусть и языком мейнстримного кино — спотыкается о неправдоподобный хеппи-энд, где Великобритания, в отличие от Франции, вдруг оказывается раем для мигрантов. Английские критики после сеанса особенно активно крутили пальцем у виска. Каждый Каннский фестиваль всегда является шансом зафиксировать эволюцию кинематографа как искусства; в этом смысле награждение «Дипана» — огромный шаг назад.

Не менее благородные и тривиальные идеи лежат в основе «Закона рынка» Стефана Бриза — еще одной французской социальной мелодрамы. Главный герой давно сидит без работы: перебивается с женой с одного пособия на другое, у сына-подростка ДЦП. Социальные службы делают вид, что помогают ему, но на самом деле чихать хотели на пятидесятилетнего неудачника и его искреннее желание послужить обществу. Тогда он, вздохнув, идет охранником в супермаркет. Там платят, да вот только работа собачья: приходится обыскивать, допрашивать, подвергать унижениям клиентов и коллег, посмевших нарушить строгий устав предприятия. Полезная и душеспасительная картина о судьбе маленького человека, безусловно, заставит прослезиться даже камень, но сколько подобных фильмов снято за последние лет тридцать в одной только Франции — не сосчитать. Правда, опять же к исполнителю главной роли — именно Венсан Линдон (все остальные актеры в фильме — непрофессионалы) получил приз — претензий быть не может.

Наконец, «Пальму» за женскую роль отдали немолодой уже Эмманюэль Берко за работу в еще одной французской мелодраме — «Моем короле» Майвенн. Обе они, Берко и Майвенн, одновременно актрисы и постановщицы, причем собственный фильм Берко «Молодая кровь» только что открывал Канны, вызвав тем самым всеобщее недоумение (судя по всему, это было сделано исключительно в целях маркетинга — картина тут же вышла на французские экраны). Феминистский уклон фестиваля не делает менее скучными обе картины — особенно «Моего короля», где малосимпатичная героиня проживает на глазах зрителя утомительно-бессодержательный многолетний роман с мужчиной-придурком, роль которого с привычным хулиганским шармом исполнил Венсан Кассель. Что именно этот фильм пытается сообщить, сказать трудно. Вероятно, следующее: «Вот оно как бывает, бабоньки».

В этих условиях почти оскорбительным выглядела вторая актерская награда, присужденная Руни Маре за ее потрясающую роль в драме Тодда Хейнса «Кэрол». Ничего сверх того фильм не получил. Вероятно, жюри сочло, что впереди у Хейнса «Золотые глобусы» и «Оскары», а Кейт Бланшетт с ее ворохом наград еще одна просто ни к чему. В этом можно усмотреть некую логику, хоть и извращенную. В конце концов, в свое время «Старикам здесь не место» самих Коэнов в Каннах не наградили вообще никак, а позже осыпали «Оскарами». Но факт остается фактом: самый безупречный фильм конкурса обошелся актерским полупризом.

Хоу Сяосянь за тончайшего и оригинального «Убийцу» получил «лучшую режиссуру» — и действительно, он был лучшим режиссером в программе, не поспоришь. Просто в каннской иерархии этот приз эквивалентен третьему месту, тогда как первое досталось «Дипану», а второе спекулятивному — при всех достоинствах — «Сыну Саула» Ласло Немеша. И это тоже обидно. О других лауреатах, «Лобстере» Йоргоса Лантимоса (приз жюри) и «Хронике» Мишеля Франко, мы тоже писали раньше. Такие ярчайшие участники программы, как Паоло Соррентино с «Молодостью» и Цзя Чжанкэ с лентой «Горы могут ходить», остались с пустыми руками.

На этом фоне глотком свежего воздуха выглядят призы программы «Особый взгляд», присужденные жюри под руководством Изабеллы Росселлини, хотя и там не обошлось без странностей: выдающееся «Кладбище великолепия» Апичатпонга Вирасетакуна, например, ничего не получило. Среди награжденных (приз «Особый талант») оказался румын Корнелиу Порумбою с изумительно трогательной и издевательской комедией «Сокровище» — о двух соседях по подъезду, которые, задыхаясь от долгов по ипотеке, неожиданно решают найти в саду фамильной дачи одного из них клад. Главный приз достался простодушной, но при этом нестандартной драме исландца Гримура Хауконарсона «Бараны». Ее двое героев — родные братья, живущие в деревушке на севере Исландии, заросшие бородами угрюмые старики, не разговаривающие друг с другом последние сорок лет. Страшная катастрофа — эпидемия у баранов, составляющих все содержание их жизней, — заставляет былых противников объединиться. В очередной раз поневоле поразишься связи скандинавов с природой и землей, потерянной, казалось, в континентальной Европ, — и тому, какое мощное кино естественным образом вырастает из этой связи.

Лично для меня главным и самым трогательным событием Канн оказался фильм, не участвовавший ни в одном из конкурсов, — что, впрочем, неудивительно: снят он был в 1982 году, хотя до публики добрался только теперь. Это представленная без малейшей помпы, почти незаметно, в рамках «Каннской классики» посмертная картина великого португальца Мануэла ди Оливейры «Визит, или Воспоминания и признания». Режиссер завещал показать ее после своей смерти — наступившей в начале этого года, когда Оливейре исполнилось 106 лет. Лаконичная, поэтичная, ироничная лента — своеобразное хоум-муви. Она не только снята дома у автора, но и представляет собой портрет его дома, через путешествие по лабиринтам которого раскрывается судьба этого скромнейшего гения. Закадровый диалог двух призраков-путешественников прерывается появлением в кадре самого Оливейры, который делится с нами семейной хроникой и старинными фотографиями. Но «Визит», конечно, не автобиография и не дневник, а исследование о месте человека в большой истории, о чувстве собственного достоинства и праве на частную жизнь. То есть размышление на те же темы, о которых пытался говорить и Жак Одиар в «Дипане», получившем каннскую «Золотую пальмовую ветвь». Оливейра сделал это 33 годами раньше — гораздо талантливее, деликатнее и умнее. Наверное, поэтому никто сейчас и не заметил.