Последний кадр: почему ВГИК отказывается от кинопленки

С приходом во ВГИК нового ректора пленка стала устраняться — хотя он обещал, что этого не будет. Сначала ликвидировали лабораторию по обработке пленки под предлогом того, что помещение ветхое. Тогда было принято решение построить новое здание и его оснастить. Но оборудование закуплено не было, и здание занимает бухгалтерия и другие службы. Пока был жив завкафедрой операторского мастерства Вадим Иванович Юсов (гениальный российский кинооператор, работал с Тарковским, Данелией, Сергеем Бондарчуком. — Прим. ред.), он всячески протестовал против вытеснения пленки и доказывал на всех уровнях необходимость использования ее в учебном процессе. Мягко сказать, к его мнению не очень прислушивались. В прошлом году он умер. Пока официального решения о прекращении использования пленки в обучении нет, но проректор по кинопроизводству Попеску сказал мне, что пленка не закупается и в следующем году никакой пленки не будет. 

Эта ситуация абсурдна: ведь дело касается не производства фильмов на студии — хотя половина фильмов оскаровских номинантов снята на пленку, — а процесса обучения студентов. Мы учим студентов, и обучение студентов связано с передачей неких культурных кодов, традиций, ритуальных составляющих профессии, которые очень важны для формирования художника. В своем письме я пишу, что это все равно что учить рисунку на планшете. Это можно, но будущий художник должен руками потрогать материал, который знаково нагружен. Знак кинематографа — это пленка, в ней спрятано много смыслов. Взять хотя бы то, что она имеет непосредственное отношение к свету, а не к цифрам и числам. Образование всегда архаично и немного запаздывает и оно должно базироваться на этой культурной составляющей. 

Решение о том, как учить студентов, находится в компетенции преподавателей, но никак не администрации. Иначе зачем преподаватели? Функция проректора — обеспечить наше решение или обсуждать с нами возможность выйти из ситуации. Результатом будет низкий уровень нашего кино. Я сейчас собираю информацию по разным киношколам мира — специально связался с Лондонской киношколой, польской, — и выясняется, что это не наша блажь. Для них пленка — это святое. В большинстве известных киношкол это общепринятое понимание того, как научить студента-кинематографиста.

Мне кажется, что кинематографическим вузам, если у них есть возможность работать на пленке, надо работать на пленке — и параллельно изучать все современные цифровые технологии. Насколько я помню, в Нью-Йоркской киношколе обязательно учат и на пленке тоже. Отмена же пленки ни к чему на самом деле не приведет: почти весь мир уже снимает на цифру. Но если пленка останется на уровне подсознания, это уже хорошо.

Пленочные камеры больше не выпускаются, и все равно мне кажется, что студент обязан понимать, чем изображение на пленке отличается от изображения, которое получается на цифре. Он должен понимать, что такое пластика, что пленка почти живая. Преподавать современным студентам монтаж на монтажных пленочных столах — это безумие, да, потому что такой технологии уже не существует. На самом деле, куда важней не отмена пленки, а то, на каких камерах и какой оптике учатся студенты. Если на хорошей — все это неважно.

Это очень плохо. С одной стороны, 95% всех фильмов сейчас снимается на цифру, на пленку снимают только штучные работы. Года через два-три их будет еще меньше. И все равно — пока будет пленка, я буду всегда стараться снимать на ней. Какой бы дорогой и хорошей ни была цифровая камера, она все равно не дает такого изображения. Студентам-операторам для общего развития поснимать на пленку очень полезно. Я бы не брал оператора, который не умеет работать с пленкой, — даже если проект снимается на цифру.

К словам доцента Кабакова сложно что-то добавить: я абсолютно согласен с его заявлением. Конечно, речь не идет о том, чтобы снимать камерой, которой снимали в 1925 году, но коль скоро кино существует ровно столько, сколько существует пленка, сдать ее по финансовым или каким-то еще соображениям кажется мне абсолютным абсурдом. Сегодня хранение фильма, изображения на пленке в том виде, в котором оно было задумано, — самый правильный путь. Мы пока не можем полагаться на цифру так, как мы можем полагаться на пленку, и все эти новые возможности до конца не знаем. Но мы знаем, что пленка точно живет 50 лет и больше. Это доказано. Когда это пленка, мы точно знаем, что фильм где-то лежит. Если же это что-то в маленькой черной коробочке, то что будет с этим фильмом завтра, я понятия не имею.

Все полнометражные фильмы, которые я снял, сняты на пленку — за исключением «Зимнего пути». Я не так долго в кино, но за те 12–14 лет, которые я пользуюсь пленкой, я ее худо-бедно узнал, могу на нее полагаться и знаю, чего смогу от нее добиться. Знания и возможности, которые дают электронные приборы, не до конца раскрывают тайну души цифрового изображения, если она там вообще есть. В конце концов, пленка — это вещь, которую можно потрогать. Ясный мир тактильных отношений, который выходит из моды, говорит нам: то, что мы можем потрогать и увидеть, на самом деле существует. Значит, существуем и мы. Наверное, это будет казаться глупостью через 10, 20, 50 лет, а может, люди будут завидовать. Я не очень верю в тотальную смерть пленки и думаю, что у нас еще есть время научиться снимать на цифру, прежде, чем она поглотит нас.

Когда появилась цифра, очень многие были против, причем во всем мире. Она была не очень совершенна, и все от нее отбрыкивались, как только могли. А продюсеры ее всячески навязывали и заставляли на нее снимать, потому что это очень удешевляет процесс кинопроизводства. Потом цифра подросла, стала интересной, более четкой, насыщенной, прозрачной. И когда мой учитель, бывший завкафедрой ВГИКа Вадим Иванович Юсов, уже покойный, посмотрел картину «Поп», которую мы снимали с Владимиром Хотиненко, он удивился, что это тонкое и нежное изображение получилось через цифру. 

Что касается студентов, то сегодня учить на цифре нужно, потому что все на ней снимают. Но пленка должна остаться как часть обучения, как история, нельзя ее выбрасывать на помойку. Есть и другой аспект. Во ВГИКе всего-навсего пять цифровых камер и сто камер пленочных: учить-то не на чем. Это техническая проблема, и поэтому несколько лет назад было принято решение, чтобы учебные работы оставались на пленке, а  курсовые и дипломы были бы цифровые. Но в этом году руководство, не посоветовавшись с факультетом, решило, что будет цифра. Остается только плечами пожать: нас не спросили, а мы бы это сами сделали — допустим, послезавтра. Это просто обидно, хотя ничего плохого в этом нет.

Борьба между операторским факультетом и руководством института ведется уже 10 лет. Обострилась она после прихода нового ректора и его команды в 2006–2007 годах. Почему уход пленки из ВГИКа — такая важная и серьезная проблема? Дело в том, что учебный процесс во ВГИКе — это кинопроизводство. Это технический процесс, который подвержен определенным нормам и стандартам. Профессия оператора творческая только на 50%, а другие 50 — это техника. Нас волнует, на что и как мы будем снимать. 

Вопрос пленка или цифра изначально некорректен, и возникнуть он мог, к сожалению, только у нас в стране. Никто не отрицает, что за последние пять лет цифровой процесс ушел далеко вперед. Но нельзя отрицать и необходимость пленочных технологий — именно в процессе обучения. В начале августа 2013 года мы говорили об этом с Вадимом Ивановичем Юсовым, незадолго до его ухода. Ему было понятно, что программу нужно менять и перестраивать, но нельзя полностью отказываться от какого-то вида технологий. И руководство института, и руководство факультета должны были вместе работать над этими программами и техникой. 

Беда в том, что диалога не получается. Технология кинопроизводства — сложный и очень дорогой процесс, и, чтобы закупить нужное оборудование и правильно его обслуживать, нужна работа большого количества технически грамотных специалистов, нужна связь между ними. Но во ВГИКе отдельно существует студия, отдельно институт. Институт в свое время получил очень большие деньги на закупку нового оборудования, и оно было закуплено — очень дорогое и очень хорошее, но до сих пор не введено в цикл производства. Возникает вопрос, кто его будет обслуживать.

Я думаю, что процесс перехода на цифру неизбежен. Еще в 2009 году я общался на эту тему со своими знакомыми операторами. Люди старой школы, мастера, которые учились у Юсова, реагировали негативно и говорили, что пленка гораздо более тонкий инструмент, чем цифра. Но уже через два года те же люди понимали, что переход на цифру неизбежен. Он действительно неизбежен. 

Цифровая аппаратура прошла невероятный прогресс: некоторыми камерами можно снимать при свечах, с минимальным светом. Конечно, изображение несколько иное, и я понимаю эмоции людей, которые любят пленку. Но дело в том, что человеческое восприятие все время меняется. Наш глаз уже воспринимает видеокартинку как художественную, и в человеческом сознании пленка и цифра перестают противоречить друг другу. С точки зрения политики кино, это процесс очень благотворный и плодотворный для молодых режиссеров. Цифровой камерой можно работать без больших бюджетов, это развязывает руки для большого количества дублей. Например, когда я начинал в начале 2000-х, мне приходилось снимать с одного дубля, настолько крошечный был бюджет.

Кинопроизводство во всем мире удешевляется, становится доступнее, люди снимают кино мобильными телефонами — и это процесс освобождения кино от давления идеологии и денежных мешков. Когда-то и книга была роскошью, а сегодня у вас в ридере может быть фантастическая библиотека. Так что я думаю, все это к лучшему.