«Одержимость»: хит «Сандэнса» о судьбе барабанщика

19-летний Эндрю Ниман (Майлс Теллер) — первокурсник престижной нью-йоркской консерватории по классу ударных. Это замкнутый юноша, воспитанный в одиночку интеллигентнейшим папашей. Вечерами они смотрят французскую классику. У Эндрю нет ни друзей, ни девушки, но его это вполне устраивает: он хочет стать великим барабанщиком и целыми днями репетирует до кровавых мозолей.

Шанс на величие материализуется в виде крепкого, лысого, как бильярдный шар, пожилого мужчины в черном: это Флетчер (Дж.-К.Симмонс), руководитель знаменитого джаз-ансамбля при консерватории. Он зовет Эндрю к себе. Первое же, что тот видит, придя на репетицию: Флетчер, обложив четырехэтажным матом и виртуозно доведя до слез какого-то несчастного тромбониста, выгоняет его к чертям собачьим.

Дэмиен Шазель, которому еще нет и 30, застолбил, кажется, богатую нишу. Несколько лет назад он дебютировал малобюджетной черно-белой мелодрамой про трубача. Потом написал сценарий «Торжественного финала» с Элайджей Вудом — абсурдного, но по-своему эффектного триллера про пианиста. И вот «Одержимость», ударные, фильм, победивший на «Сандэнсе» и собравший на редкость восторженную прессу.

Этот мотив — упрямый ученик против деспота-учителя — звучал, разумеется, во множестве фильмов. Но никому раньше отчего-то не приходило в голову, что консерватория — идеальное место для «Офицера и джентльмена». В этом есть красивый парадокс: оркестр должен играть в унисон, при этом он состоит из амбициозных одиночек, постоянно находящихся под давлением высочайшей конкуренции. В ансамбле Флетчера ты берешь неправильный темп — через секунду уступаешь место другому и начинаешь переворачивать ему ноты. Затемно закончив репетировать, музыканты собирают свои инструменты и молча разбредаются по домам — на фоне запуганных, вечно смотрящих прямо перед собой товарищей Эндрю еще выглядит бодрячком.

Майлс Теллер, открытие прошлогоднего «Захватывающего времени» (и, по-видимому, неплохой ударник), даже не пытается сделать своего героя привлекательным: он готов идти по головам, ревнив к чужим успехам и равнодушен к чужим чувствам, и все это написано у него на лице. Но у Эндрю есть миссия, и не болеть за него не получается. По мысли Шазеля (с которой, наверное, можно спорить), эгоизм на грани социопатии — это не плата за выход на высокий уровень, а естественное состояние тех, кто в деле: музыкант играет соло, даже когда его не играет.

Роковой вопрос в том, нужен ли юному таланту надсмотрщик с плетью. Обычно такую роль выполняют одержимые родители, но в жизни Эндрю она не занята: его отец сделан демонстративно мягким, понимающим, ничего не требующим (что дополнительно объясняется отсутствием матери). Вдобавок он как бы неудачник — писатель, ставший преподавателем. И тут на сцене появляется зловещий Флетчер. Который, в отличие от Эндрю, умеет быть обаятельным, и фильм построен так, что до последней минуты (а впрочем, и после нее) непонятно, кто он: педагог с нестандартными методами, идущий на крайности, чтобы найти нового Чарли Паркера, или все-таки психопат, получающий удовольствие от унижения студентов. Вероятно, и то и другое. Симмонсу в один голос прочат «Оскар» за роль второго плана, и это понятно: из его язвительных монологов и угрожающих жестов можно нарезать дюжину первоклассных роликов для церемонии.

Этот фильм был бы еще лучше, если бы Шазель немного ослабил хватку: для рассказа про страсть в нем все слишком правильно, запрограммированно, симметрично. Не хватает, если угодно, джаза. Как к постановщику к нему нет вопросов: за одни сцены репетиций, где он визуализирует идиому про кровь, пот и слезы, барабанщики должны вручить ему какую-нибудь «Золотую палочку». Как к сценаристу — есть. Но, несмотря ни на что, «Одержимость» смотрится как триллер, поскольку Шазелю неизменно удается транслировать на экран физическое и психологическое напряжение героя. В «Торжественном финале» саспенс строился на том, что пианист, взяв неправильную ноту, мог лишиться жены. Здесь, под выжидательным взглядом дирижера-садиста, герой, кажется, рискует даже сильнее.