«Не дай бог, если в Москву вернутся животные!»
Исполнилось 77 лет Николаю Дроздову — зоологу, ведущему телепередачи «В мире животных» и главному популяризатору живой природы в стране. «Воздух» достает из архивов его неопубликованное интервью — о бобрах, неудобствах Первого канала и жизни Московского зоопарка.
- В детстве все интересуются животными, у всех есть тяга к приключениям — но потом выбирают более прозаические профессии. Как сохранить в себе естествоиспытательский интерес? Вы еще в детстве природоведческий дневник на латыни вели — вы сразу поняли, что это будет дело вашей жизни?
- Мне просто очень повезло с родителями. Но разве это поучительно для других детей? Это, знаете, такое мелкое тщеславие или гордыня. «Я знал греческий, я писал по-латыни!» Нехорошо этим хвастаться, потому что кто сейчас может себе позволить иметь отца, чтоб он знал латынь и греческий, да и еще чтоб у него было время с детьми заниматься? Мне трудно судить про нынешних детей. Создатель «В мире животных» Александр Михайлович Згуриди давал мне в передаче вести детскую страничку, когда мне было уже за 30 лет, представляете? Но ему-то было за 60! А сейчас акселерация, сейчас ведущие детских передач — сами детишки, вот внучка Стриженовых например.
- В университете вы занимались фауной пустынь. Почему вам это было интересно, кто были ваши авторитеты?
- Андрей Григорьевич Банников, выдающийся советский русский ученый, который занимался изучением редких видов млекопитающих и рептилий. Он много работал в Монголии, напоминал Пржевальского и заново открыл там дикого верблюда. Этот самый верблюд был описан по коллекции, привезенной Пржевальским. Считалось, что он вымер, и вдруг Андрей Григорьевич привозит фотографии дикого верблюда в 48 году.У него даже книга большая вышла — «Млекопитающие Монгольской народной республики». Вся Монголия была потрясена этой книгой. Он стал вице-президентом Международного союза охраны природы — при том что наших ученых Запад не очень принимал в то время. Он мой настоящий учитель и путеводитель.
- А вы сами когда впервые в зарубежную экспедицию отправились?
- По линии университета я в 71 году поехал на год в Австралию. Но это легко сказать — поехал: я сперва в университете целых три года защищал свой проект австралийский, там ядовитые змеи, изучение ядов, применение ядов в лечебных целях… А вообще я за границу попал в 70 году, Александр Михайлович Згуриди снимал фильм «Рикки-Тикки-Тави» в Индии. Там Баталов был, Терехова Маргарита. Играли прекрасные роли. А я там занимался, так сказать, обеспечением змей, мангустов — надо было помогать в сценах, когда животные играют.
- И после этого Згуриди и позвал вас в передачу?
- Да, нашей передаче 44 года, и на будущий год у нас юбилей, 45 лет. А когда она только начиналась, Згуриди было уже 63 года, у него уже было столько фильмов! Он до войны еще начал снимать научно-популярные фильмы. Из них он и стал делать передачу. Потому что вот они лежат — кто их когда увидит? А в эфире они пошли в более широкий доступ. И теперь уж передача действительно старейшая на телевидении. Когда-то мы соревновались с «Клубом путешественников», кто старше. Но «Клуб путешественников» с кончиной нашего дорогого Юрия Сенкевича был закрыт. Наша передача продолжает существовать, и не только оттого, что я живой, а просто потому, что так она построена, что у нас есть постоянный ученый совет. Вот то, чего не было у нашего дорогого Юры. Он был все-таки лидер, мастер, великолепный ведущий. Но у него люди все время менялись. А у меня есть примерно 20 человек, мой постоянный ученый совет. И они готовы всегда, в случае чего, меня заменить, понимаете? Надо сделать так, чтобы моя роль не была критичной. И вот сейчас у меня есть соведущий — юный натуралист Алеша, ему 10 лет.
- А вы когда-нибудь посещали Воронежский бобровый заповедник, ворота которого в заставке передачи показывают?
- Я не уверен, что это действительно ворота того самого заповедника. Впрочем, там я не был — и вот почему. В 1975 году в программе у Згуриди стал часто выступать Василий Михайлович Песков, писатель-эколог, он сейчас в «Комсомольскую правду» замечательно «Окно в природу» пишет. И у нас с ним было разделение, так сказать: я больше про Африку, а он больше про Россию. А заповедники — его любимые были, он и сам был из Воронежа. И Усманский бор — это его вотчина. Он там со студенчества. И если бы я поехал туда, он бы мне всегда сказал: Коля, а что ты хочешь там снимать?! Если я сниму хуже него, он над мной посмеется, если сниму лучше него — он обидится. То есть мне надо было, так сказать, вступать с ним в конфликт. Я бобров и в других местах вижу. В природе много их, этих бобров. Он еще жив-здоров, Василь Михалыч… Ну, немножко, так сказать… староватый. Но еще бодрячок. Ходит по Подмосковью с рюкзаком. Натуралист настоящий (С прискорбием сообщаем, что Василий Песков умер в августе 2013 года — Прим. ред.).
- А почему программа с Первого канала ушла?
- Мы действительно работали на Первом канале до 2005 года, когда нам было предложено переделать формат на шоу-программу. Потому что все программы Первого канала стали заменяться на шоу — чтобы была публика, интерактив, это сразу резко повышает рейтинг программы, действительно. Но это же одно дело, когда Малахов, Малахов-плюс, Зеленский сейчас на России такое же сделал. Соловьев — дело даже не в канале. Это хорошо, когда обсуждается политический вопрос или проблемы какой-нибудь семьи, знаете, животрепещущие проблемы. И вот начинается базар такой. Причем этот базар иногда приводит к какому-то выводу, иногда и не приводит. А все равно интересно, народ прямо врезается в эти шоу-программы. Но наш формат передачи «В мире животных» — он камерный, научно-просветительский. И я как ведущий не могу, беседуя с ученым, позволить каким-нибудь людям, пусть самим по себе хорошим людям, нас перебивать. Ну просто, понимаете, вот у нас строится беседа с ученым, и тут вопрос из зала: «Скажите, ко мне лягушка заскочила в дом, что с ней делать?» Да, так и делается шоу-программа: неожиданный вопрос, неожиданные ответы, но я не могу ученых ставить в такое положение, что я с ним разговариваю над проблемой, а в это время из публики какая-нибудь милая дама, уважаемая домохозяйка, например, спрашивает: «Я хотела сварить суп из лягушек — как вы считаете…» Это не формат нашей передачи. Мы отказались, мы вынуждены были перейти на «Домашний» канал. Побыли там пару лет, а потом перешли на «Россию-2».
- А зрителей что больше интересует, кстати: необычные свойства привычных животных — или диковинные звери? Грубо говоря, кошки-экстрасенсы или комодские вараны?
- Зрители у нас очень разные, поэтому никак невозможно определить. Одних интересуют больше сельскохозяйственные животные, домашние. Других интересует экзотика, и нужно гармонично в каждой передаче давать и то и другое. Были случаи, когда две подряд передачи об экзотике — и тут же письма приходят: «Шо ж вы не показываете наших отечественных животных!»
- А вы же еще делали фильм для BBC — расскажите, как это было.
- Создание фильма «Царство русского медведя» было очень интересным, поскольку замечательные на BBC работают мастера. Ведущим у них бывает обычно Дэвид Аттенборо, мы с ним были знакомы задолго до этого, я регулярно участвовал как член жюри в фестивале фильмов о природе, который проходил в Бристоле каждые 2 года. Когда дошло до съемок в России, Дэвид так сказал: «Это 1/6 часть земного шара, которую я не знаю, никогда там не был. Дроздов там все знает, пусть ведет». И это очень меня тронуло. Некоторые говорили, что вот, «Дроздов же английский плохо знает, говорит с акцентом». «Нет, знает он хорошо, все понятно, а говорит с акцентом — а это даже колорит русский, ничего плохого в этом нет».
- Вам из путешествий по России какое больше всего запомнилось?
- Наверное, Байкал. Да, там заводы загрязняют озеро, значит, нужно решать проблему их остановки. Но это громадная социальная проблема! Я не могу сказать: «Вот закройте, и все! Встанем митингом, и все!» И 10 000 или 100 000 человек, которые живут в этом городе, останутся без куска хлеба, и я буду доволен — «зато не загрязняется Байкал», а люди начнут с голоду умирать. Ну это глупо же! Так не делается. Значит, надо искать способы. Но эти способы должны искать не мы — экологи, знающие природу и животных. Это надо, чтобы экономисты, юристы думали, куда переселить людей, чем их занять… Ну это сложнейшая социально-экономическая проблема. Я там сказал своим: ребята, а что мы делаем сегодня? На два дня приехали, да? Мы можем закрыть этот завод? А что-то мы можем сделать, кроме как трепаться? Можем. Вот гора, пик Черского, вот фуникулер. Подымаемся вверх, берем мешки и идем вниз собирать по этой тропе мусор черт-те какой. Прочистили эту самую тропу, потом вывешиваем где-нибудь на столбике «Мы здесь убрали, больше не сорите». Обсуждать судьбу озера нужно глобально. А делать надо локально: ты приехал на Байкал — собирай там мусор.
- Вот тогда локальная проблема, близкая: можно ли улучшить Московский зоопарк? И как это сделать?
- Я считаю Московский зоопарк очень хорошим. Если вы понимаете, что такое зоопарк в центре города, он и должен быть таким. Животные в таких зоопарках, конечно, всегда скученно расположены, но в пределах этой территории для них созданы благоприятные условия. А вот вы даже не знаете, что существует филиал Московского зоопарка на 96-м километре Рижского шоссе, называется зоопитомник. Туда свезены все самые крупные животные. Там верблюды, там антилопы, там гепарды, все такое. Просто мало кто туда ездит. Нет, животные в Московском зоопарке живут в пределах необходимой нормы. Туда приезжал Джералд Даррелл, он, наверное, лучше нас с вами разбирается, он сказал — зоопарк хороший. Бывают плохие зоопарки, я их тоже видел, но это в основном где-нибудь в Африке, в Индии, где к животным отношение такое: сегодня посадили, завтра помер — ну и ладно. У нас есть и ветеринария, и все очень-очень тщательно подготовлено.
- А можно ли себе представить, что, если экологическая обстановка в Москве вдруг улучшится, сюда вернутся лесные птицы и животные?
- Ну уж нет. В Лондоне есть районы, где лисы и кролики заходят из окрестного леса. У нас где лес рядом — скажем, Лосиный остров, тоже можно зверей увидеть. С лисами надо быть очень осторожными, они бешенство переносят. Зайцы есть по всему Подмосковью, и нам не надо, чтобы они возвращались. Если они начинают входить в контакт с человеком, то могут оказаться переносчиками и чумы, и бешенства, а мы должны очень внимательно следить за эпидемиологической обстановкой в городе. Как раз надо вот избавляться от крыс всяких. Да не дай бог в Москву вернутся животные! Зачем это нам надо?