Жизнь на Марсе «Марсианин» Ридли Скотта: фильм, который возвращает романтику покорения космоса

Космонавты НАСА берут пробы грунта на Марсе, неожиданно поднимается буря, ботаника по имени Марк Уотни (Мэтт Деймон) сбивает с ног какая-то железка. Командир экипажа (Джессика Честейн), сочтя его погибшим, решает возвращаться на Землю.

Тем временем Марк приходит в себя, обживает оставленный лагерь и пытается придумать, как дотянуть до появления следующей экспедиции, которая через несколько лет и в другую точку планеты. Когда начальство НАСА (Джефф Дэниелс, Чиветель Эджофор, Шон Бин и другие) понимает, что к чему, тоже начинает ломать голову, как бы его спасти.

Вспоминая фильмографию Мэтта Деймона, трудно не заметить, что всем было бы проще жить, сиди он дома. И даже один на чужой планете он оказывался не далее как в прошлогоднем «Интерстелларе». Впрочем, этим фактом (и вездесущей Джессикой Честейн) сходство и ограничивается, «Марсианин» — это анти-«Интерстеллар», равно как и анти-«Чужой», анти-«Прометей» и так далее. Новую работу Ридли Скотта не случайно изо всех сил поддерживает НАСА — она возвращает голливудскую фантастику, а значит, и какую-то часть коллективного бессознательного, во времена, когда еще не было лейтенанта Рипли, космические корабли бороздили просторы Вселенной с приподнятым настроением и сверхдержавы без всяких ограничений финансировали соответствующие программы.

После того как схлынула первая эйфория космического века, путешествия к другим мирам в умном фантастическом кино чаще всего стали символизировать опасность познания. В том числе и само- — немыслимые расстояния регулярно оказывались кратчайшим путем к самому себе. «Марсианин» решительно отсекает пораженческую философию и дает образ космоса прямиком из 60-х: это море. А космонавты таким образом — отважные мореплаватели, словно в эпоху Великих географических открытий. Морскую метафору герой Деймона в какой-то момент объясняет практически на пальцах. Что, впрочем, и не обязательно: ассоциации с Робинзоном Крузо в этом фильме приходят на ум первыми и уходят последними.

Это позитивистский, рационалистический взгляд на мир, что-то вроде квеста: есть проблемы и есть их разумные решения. Сюжет «Марсианина» целиком построен из таких звеньев: сейчас нам нужно придумать, как добыть пищу, а теперь — как найти воду, а потом — как изменить траекторию полета, или сбросить скорость, или набрать высоту. Одноименный бестселлер американского компьютерщика Энди Вейера хвалят за научную обоснованность (хвалили и «Интерстеллар», но там количество компетентных экспертов было критически малым), и в заданных координатах это действительно лучший комплимент: именно знание, точные и естественные науки стоят превыше всего. Это, кажется, первый блокбастер после «Инопланетянина» Спилберга, где главный герой — ботаник (к слову, в похожей ситуации).

Идеология фильма — через тернии к звездам — диктует и его эстетику, в которой Роланда Эммериха куда больше, чем Кубрика или, например, Ридли Скотта. Президент каким-то чудом в кадре не появляется (только за кадром), зато, скажем, классическая сценка из ЦУПа, когда все начинают аплодировать и обниматься, повторяется на разных этапах сюжета раз семь. К замершим толпам на Таймс-сквер и Трафальгарской площади добавилась толпа в Китае: на кону честь планеты, здесь не до геополитических разногласий. Герои от скромных астрофизиков до высшего руководства один за другим принимают верные, блестящие решения — от мужественных (и в нужной пропорции — женственных) умных лиц рябит в глазах. Кому-то из хороших артистов, которых в таком кино по определению должно быть много, даже не успели толком придумать роль — скажем, трудно понять, зачем там Кристен Уиг. Звучит Дэвид Боуи (не та песня, но почти), а на финальных титрах — и вовсе «I Will Survive». Директору НАСА объясняют некую технологическую идею с помощью летающей авторучки.

И все это насколько нелепо, настолько и заразительно: Скотт наполняет свою робинзонаду юмором, азартом и простодушным воодушевлением, которому очень трудно сопротивляться. В «Марсианине» есть потенциал психологического хоррора, но герой Мэтта Деймона счастливо избавлен от психологии, он воплощенное рацио, здоровый дух в здоровом теле: чудовищная изоляция слегка отражается лишь на его телесложении и растительности на его располагающем лице. Ему даже не стали придумывать семью для пары безотказных душещипательных сцен — чтобы вовсе не тревожить id ботаника. Ну и ладно, про id в космосе у Скотта есть отдельный сериал — а пока похлопаем и обнимемся.