007 Леа Сейду: «На роль обычной девушки Бонда меня бы не позвали»

Этот материал впервые был опубликован в ноябрьском номере журнала «Афиша»

— Оставь меня в покое! — кричит на фоне заснеженных гор растрепанная, но строго одетая блондинка в лицо самому Джеймсу Бонду. — Почему я вообще должна тебе доверять?

— Потому что прямо сейчас я твой лучший шанс остаться в живых, — с фирменной серьезностью отвечает он, но по лицу заметно: нервничает. Во-первых, женщины редко с ним так разговаривают. Во-вторых, любой, кто смотрел хотя бы пару фильмов франшизы, знает, что красивых девушек шпиону удается спасти от гибели гораздо реже, чем он планирует. Но конкретно ее с экрана так просто отпускать не хочется: есть в ней что-то неуловимо живое, из-за чего к ней необходимо приглядеться внимательнее.

«Когда мне предложили играть Мадлен Сванн, я еще не знала, какой именно она будет», — рассказывает с заметным французским акцентом Леа Сейду. Сегодня действительно становится все труднее с уверенностью говорить про ожидания от очередной серии бондианы. Десятиле­тиями это была стройная система, состоящая из, как однажды написал в «Афише» Лев Данилкин, типичного набора слагаемых: «песня под титры + девушки +  автомобили + экзотические места + злодеи + шутки + гаджеты + история про спасение мира, максимально напоминающая сценарий детского новогоднего утренника». Но чтобы быть живым, нужно быть гибким, и периодически новому режиссеру доверяют расшатать канон. Сегодня над этой задачей работает Сэм Мендес, в прошлой серии отправивший Бонда в исполнении Дэниела Крейга по кругам ада: на порог смерти, через профнепригодность к встрече с собственным злым альтер эго и дальше — прямым текстом — «в прошлое», где только и можно разобраться с настоящим. В «Скайфолле» из старых запчастей режиссер построил какую-то новую, явно шикарную и быструю машину, но как она поведет себя на поворотах, пока неизвестно. «Спектр» развивает все главные конфликтные линии предыдущей серии: секретный отдел британской разведки здесь расформирован, а Бонд вновь уходит в самоволку и чуть ли не в одиночку пытается разобраться с целой подпольной агентурной сетью, которая странным образом оказывается завязана именно на его личности. Его гидом как раз и станет волевая блондинка в черном пальто, сыгранная Сейду.

«Все держалось в строжайшем секрете, так что я даже сценарий прочитать не могла. Но невозможно было сказать нет Джеймсу Бонду, никто бы так не поступил», — смеется Сейду, для которой вообще характерно соглашаться на фильм не ради собственной роли, а во имя какой-то большой идеи. Это может быть желание стать частью чего-то классического (помимо бондианы были «Красавица и чудовище» и «Миссия невыполнима»), но чаще — возможность поработать с большим режиссером. В качестве подтверждения достаточно беглого взгляда на ее фильмографию: три десятка картин, половина — звездные авторские проекты, в которых она сыграла героинь второго и третьего плана. Да, среди них было несколько блокбастеров, но их ставили такие люди, как Уэс Андерсон, Ридли Скотт и Квентин Тарантино.

Если она с кем-то хочет работать, то согласна на любой сценарий — все страхи отходят на второй план. Так же было и с Бондом. «Единственное, что я точно понимала: будь это «обычная» героиня, меня бы просто не позвали. Сам факт того, что меня пригласили, означает, что Бонд и все с ним связанное изменились. Раз выбрали меня, то явно были нужны какие-то характерные качества, которые у меня есть», — рассуждает Сейду, не уточняя, какие именно качества имеются в виду. О себе и о своей личной жизни она вообще говорит не очень охотно, хотя в ее положении это непростая задача: за плечами у нее солидная модельная карьера, статус парижской светской иконы и с десяток журнальных обложек, от Vogue до AnOther Magazine, снятых фотографами с мировыми именами. Она выросла в фантастически богатой семье, про что тоже, разумеется, не любит упоминать — это и так делают за нее все остальные.

Мама — актриса и дочь нефтяного магната, отец — крупный бизнесмен и сын бывшего директора кинокомпании Pathé. Ее двоюродный дедушка и вовсе возглавлял самую старую в мире киностудию Gaumont. Поэтому у журналистов давно вошло в привычку звать ее наследной принцессой французской кинодинастии. Родители развелись, когда ей было три года. Мать переехала в Сенегал, где занялась благотворительной помощью женщинам, ставшим жертвами насилия, и Сейду росла между двумя континентами. В детстве она была замкнутой, а уже в подростковом возрасте лечилась в Париже от неврозов и навязчивых страхов. Особенно важной проблемой стала клаустрофобия: в какой-то момент она развилась до такой степени, что Леа больше не могла не то что сесть в самолет и отправиться в Сенегал, а даже спуститься в метро, чтобы доехать до школьных занятий. Лучше, чем любая терапия, по ее словам, ей помогла театральная студия, где она начала заниматься с восемнадцати лет: постоянные репетиции позволили преодолеть застенчивость и научиться бросать себе вызов. В двадцать она просто купила билет на самолет, села в него и пере­борола себя. Спустя год сыграла свою первую роль в кино.

Когда в двадцать три Сейду впервые номинировали на премию «Сезар» за «Прекрасную смоковницу» Кристофа Оноре (она сыграла роль интровертной школьницы — новой девочки в классе, от которой терял голову учитель итальянского в исполнении Луи Гарреля), Леа тоже во всех интервью рассказывала, как страшно нервничала: ужасно боялась идти на кастинг, была уверена, что не понравится режиссеру. На тот момент актриса уже работала с Бертраном Бонелло и Катрин Брейя, так что звучали эти слова скорее кокетливо, но спустя семь лет и два десятка фильмов она продолжает их повторять. «Я действительно всегда чего-то боюсь. И сцены тоже боюсь, но мне нравится этот страх, я даже немного зависима от него. На «Спектре» было особенно не по себе. Начнем с того, что я не очень хорошо говорю по-английски. Но главное — Сэм, Дэниел — они же суперпрофессионалы, а я только начинаю. И Дэниел весь из себя такой мужчина, большой и сильный, а я — ну вот такая вот, я себя вообще сильной женщиной с трудом вижу, я совсем не femme fatale. Боялась, что не смогу сыграть убедительно и никто не поверит, что я способна быть с Бондом».

Она, кажется, сознательно строит свою карьеру на попытках каждый раз бросать себе новый вызов и преодолевать очередной страх, будь то прыжок с восьмиметровой высоты, который понадобилось исполнить для «Спектра», или прославившая ее на весь мир десятиминутная лесбийская сцена в скандальной «Жизни Адель». «Когда снимаешься, все эти страхи становятся реальностью, приходится сталкиваться с ними лицом к лицу. Я боюсь высоты и открытых пространств, а там ведь не только Альпы были, мы еще и в пустыне снимали несколько сцен — тоже очень страшно! Жарко и пусто, ничего вокруг. Но когда я играю, когда работает камера, я обо всем забываю, меня будто там нет. Перед камерой остается только персонаж — себя саму я на него не проецирую. Вообще, все это страшно лишь на бумаге, когда читаешь сценарий и думаешь — ну нет, я никогда этого не смогу сделать. А потом просто — раз! — и делаешь. Когда мы снимали этот прыжок с дома, тоже был такой момент: сначала очень-очень страшно, а потом будто кнопку нажали — и все пропало. Все страхи, вообще все чувства. Я просто нашла ради роли ту часть себя, которой этот страх высоты не знаком. И тогда прыгнула. Но я потом еще несколько дней от этого отходила, в шоке была. И высоты, кстати, бояться не перестала». На вопрос, как же она справляется с постоянными перелетами, если страх не пропадает после того, как его один раз пересилишь, Сейду отвечает с лаконичной элегантностью спецагента всего одним словом: «Ксанакс».

На первую пробу к Мендесу она пришла сильно заранее. Так нервничала, что успела перед прослуш

иванием выпить и забыла свои строчки. Режиссера это не смутило: «Мендес меня спас. Я вообще чувствую себя каким-то персонажем только тогда, когда режиссер считает, что я могу это сделать. А он очень тонко работает, находит к каждому подход, направляет в нужную сторону и в то же время оставляет возможность внести в роль что-то свое. Он помог мне понять: это просто новый «Бонд». Совсем другой, и ему подходит такая девушка, как я». Сама Леа, в свою очередь, из всех агентов 007 больше всего любит именно Крейга: считает, что с его приходом вся история стала гораздо интереснее и глубже. Конечно, из предшественниц ей особенно нравится Ева Грин, сыгравшая Веспер Линд в ревизионистском «Казино «Рояль», с которого и начался новый виток сегодняшней бондианы. Это не значит, что актриса не чтит традиций, — со стороны хорошо воспитанной девушки, в чьем фамильном доме можно найти подлинники Пикассо и Макса Эрнста, это было бы как минимум невежливо. Вообще, в своих предпочтениях Сейду, на­­­оборот, часто кажется слегка старомодной: в качестве актерского эталона называет Чаплина, лучшей экранизацией «Красавицы и чудовища» считает версию Жана Кокто. Слепой консервативности в ее рассуждениях нет, скорее — породистая сдержанность, искренний и спокойный вкус к большому стилю. В «Спектре» у 007 две подруги — может быть, именно этим сочетанием Леа Сейду заслужила право играть главную из них.

«Бонд как персонаж стал глубже и психологически сложнее, так что и остальным теперь приходится соответствовать: мы с Моникой Беллуччи — необычные девушки Бонда», — рассказывает актриса. Итальянская мафиозная вдова, которую Бонд встречает в начале фильма, в этом сюжете отвечает за классические страсть и пожар. Необычна она скорее тем, что ее в свои 50 лет играет Беллуччи — самая старшая женщина в этой роли за всю историю. А вот Мадлен Сванн — психолог из частной клиники в Австрийских Альпах, загадочная дочь старого бондовского врага мистера Уайта — действительно получилась непривычно многозначительным персонажем. Для Бонда она не просто девушка, но и проводник в поисках утраченного (на что настойчиво намекает уже ее имя, составленное для верности из целых двух отсылок к романам Пруста) .

Мендес всегда помнит о традициях, но не следует им слепо. Сюжет, за который он взялся на этот раз, — оригинальный сценарий, не основанный целиком ни на одном из романов Яна Флеминга. Уже в «Скайфолле» железная М (Джуди Денч) вынуждена была отстаивать право MI6 на существование перед начальством: «Мы единственные, кто работает в тени, и в тени все еще есть с чем ­разобраться». Теперь лучшие времена MI6 прошли, и противостояние со «Спектром» оказывается для Бонда именно этим боем в тени — вой­ной с собственными стра­хами, попыткой поднять не разрешенные когда-то вопросы и посмотреть в глаза собственной двойственной сути. Сегодня, когда идея беззаветного служения любой государственной разведке уже выглядит сомнительной для каждого второго зрителя, странно было бы не наделить этими сомнениями и самого Бонда. Мендес сталкивает его с внутренними демонами — не только своими, но и системы. И дает ему в напарники героиню Сейду — редкую женщину, которой дана не только обязанность блистательно ужинать со спецагентом в красивом шелковом платье, но и право подвергнуть его анализу. Которая на пути в ад не постесняется спросить прямо, как могла бы спросить разве что ее любимая Веспер Линд: «Ты не устал жить так, как ты живешь?» А в ответ получит слегка растерянное: «Я никогда об этом не думал».