«Кто там» Илая Рота: злые девушки мучают Кеану Ривза

Жена и двое детей калифорнийского архитектора Эвана (Кеану Ривз) уехали на выходные к морю. Эвану 43, и, несмотря на творческую профессию и рудиментарные признаки богемы — длинные волосы, которые он упорно отказывается стричь, коллекцию пластинок, запас травы — он добропорядочный мужчина средних лет, сидящий перед монитором в огромном стеклянном доме. В одной из комнат спит французский бульдог по кличке Обезьяна.

Уже за полночь раздается стук в дверь: на улице под проливным дождем стоят две густо накрашенные девицы в мини-юбках, черненькая (Лоренца Иццо, жена режиссера) и беленькая (Ана де Армас). Они ехали на вечеринку, заблудились, телефон не работает — слово за слово, Эван впускает их в дом, выдает им полотенца, наливает им чай, ставит им музыку, вызывает им «Убер», занимается с ними сексом.

За 10 лет, незаметно пролетевших с премьеры «Хостела», Илай Рот так и не придумал ничего столь же дерзкого и новаторского, все больше дружил с крутыми ребятами и в последнее время вернулся к тому, с чего начинал в «Лихорадке», — творческому переосмыслению грайндхауса 1970-х — начала 1980-х. «Кто там», в частности, упражнение в популярном тогда (а впрочем, всегда) поджанре «домашнее вторжение». Это ремейк малоизвестного триллера 1977 года «Смертельная игра», в котором усатого Сеймура Кассела истязали Сондра Лок, тогдашняя подружка Клинта Иствуда, и Коллин Кэмп (здесь она приходит делать Ривзу массаж). Версия Рота довольно близка к оригиналу, хотя и подогнана под реальность фейсбука. И мотивация автора понятна: «Игра» — безобразно снятый, уморительно психоделический копеечный фильм с худшим финалом в истории, но при этом в нем, как говорится, что-то есть. Его вряд ли нужно смотреть, но хочется пересказывать знакомым — как, собственно, и «Кто там».

«Кто там», разумеется, никакой не хоррор — Рот даже не пытается нас пугать, — а сатирическая притча о мужчинах, анархистская карикатура на ментальность среднего класса. Строго говоря, это история про маленькую супружескую измену и ее последствия. В другом сценарии условный Эван мог бы, к примеру, поехать в командировку и зайти в бордель — ну а что, делов-то, никто не узнает, все равно ты нормальный мужик и прекрасный семьянин, а брак только крепче станет. Конкретный Эван, конечно, не из таких, поэтому и условия меняются: бордель сам приходит к тебе домой, приветливо тебе подмигивает, треплет тебя по плечу, расстегивает тебе штаны — уже проще согласиться, чем вставать в позу.

И Рот, соответственно, здесь выступает с позиции моралиста, как и полагается режиссеру хоррора. Но в стандартной формуле — человек оступился, и сейчас его жизнь полетит в тартарары — все-таки заложено сочувствие герою. Рот же не испытывает ничего, кроме злорадства: из-за этого «Кто там» невозможно воспринимать всерьез, зато в нем появляется известная рок-н-ролльная лихость. Порой кажется, что ужасная игра Кеану Ривза — а это тот редкий случай, когда звезда мирового масштаба играет по-настоящему, из рук вон плохо, — является частью хитроумного режиссерского плана, чтобы персонаж выглядел еще более жалким.

Когда Ривз в начале фильма обнимается с женой и показывает детям чудовище, когда камера скользит по безупречно обставленному дому, увешанному умильными фотографиями, Рот не прикладывает никаких усилий, чтобы мы стали беспокоиться за это идиллическое благополучие. Наоборот, на все, что дорого герою — виниловый проигрыватель, французского бульдога и особенно скульптуры жены, которая, понимаете ли, вдохновлялась Гауди, — он смотрит с едва скрываемой издевкой. Какой уж тут хоррор: режиссер с самого начала на стороне тех, кто привяжет незадачливого папашу к стулу, кто разломает его пластинки и разрисует дурные скульптуры схематическими изображениями мужских половых органов. Название фильма («Тук-тук», если быть точным) в американской культуре — традиционное начало детских шуток, и «Кто там» — именно что шутка, детская и злобная. Кто-то из детей, возможно, задумается о своем поведении — остальные могут получить скромную дозу стыдного удовольствия.