Катрин Денев: «Бегать я уже не в состоянии, зато пою как прежде»
В прокат вышел фильм Андре Тешине «Мужчина, которого слишком сильно любили» — основанная на реальных событиях история любви, предательства и убийства. Антон Долин побеседовал с Катрин Денев, сыгравшей в картине роль управляющей казино, о возрасте, боязни сцены и персональных табу.
- Одна из самых поразительных вещей — то, что вы не устаете от кинематографа, а он от вас. Новые роли каждый год, иногда — рискованные и необычные. У вас самой есть какое-то объяснение?
- Вообще-то такие вещи принято объяснять совпадением и удачей. Хотя, конечно, и я со своей стороны кое-что в это вложила. Меня не оставляет любопытство, оно не дает угаснуть моему энтузиазму по отношению к кинематографу. Ну и добавлю, здоровье у меня до сих пор в полном порядке. Это важно! Пылинки с меня сдувать еще не пора. Режиссерам достаточно помнить о единственном моем капризе: с утра сниматься не люблю. Я поздно встаю, долго раскачиваюсь и прихожу в себя, так что на ранние часы лучше съемки не назначать. Если это условие выполнено, я готова на все. Тем более что когда снимаешься в хорошем фильме, это дает мало с чем сравнимую энергию — для повседневной жизни, работы, встреч с журналистами… Энергию кино.
- А роли — неужели они так же интересны для вас, как те, что вы играли двадцать-тридцать лет назад?
- Не будь они интересными, я бы не снималась, уж поверьте. Мне совершенно не важно, много ли мне заплатят и большая ли будет роль, если она интересна. Вспомните «Танцующую в темноте». Но если она скучна, я откажусь. Сейчас я, кстати, снялась в крошечной роли — от силы две недели ушло на все про все — у Жако Ван Дормеля. Пустяк, но мне безумно понравился сценарий! Давно не читала ничего настолько оригинального.
- То есть оригинальность — важнейший фактор?
- Главные факторы — режиссер и сценарий. А третий — роль.
- Кому из режиссеров вы бы ни за что не отказали?
- Есть такие. Андре Тешине, безусловно. Роман Поланский, наверное, тоже.
- Что вас связывает с ними — и другими, у кого вы снимаетесь регулярно?
- Я бы назвала это профессиональной дружбой. Мы поддерживаем неформальные отношения, пока работаем, а вне площадки при этом не общаемся. Чаще всего у меня с режиссерами именно такая связь. Но я за обмен мнениями, вкусами, взглядами. В последние годы я работала с молодой постановщицей Эмманюэль Берко: мы с ней принадлежим к разным поколениям, но, как выяснилось, очень близки, что облегчило нам сотрудничество.
- Вы сделали немало для современного кино не только как актриса, но и как член жюри фестивалей: в Каннах вы были среди тех, кто присудил «Золотую пальмовую ветвь» Квентину Тарантино за «Криминальное чтиво» в обход «Утомленных солнцем» Никиты Михалкова…
- Как же нас тогда освистали! Но мы правильно поступили.
- …а потом в Венеции, уже как президент жюри, отдали «Золотого льва» фильму Цзя Чжанкэ «Натюрморт».
- Обожаю эту картину! Тогда никто не протестовал. Вот что значит настоящий синефильский фестиваль.
-
1/4 -
2/4 -
3/4 -
4/4
- По-вашему, сегодня кинематограф находится в состоянии упадка или нет?
- Интернет изменил многое: фильмов стало больше, но их доступность тоже выросла. Интересные авторы появляются каждый год. А я продолжаю открывать для себя гениев прошлых лет: в последнее время, например, снова увлеклась Параджановым. Русское кино я смотрю время от времени, оно продолжает казаться мне в чем-то экзотичным…
- По-прежнему экзотичным? Неужели?
- Верьте или нет, да! Есть что-то особенное в русских. Красота ваших женщин поразительна, достижения русской литературы трудно передать словами. Глубина проникновения в психологию вряд ли с чем-то сравнима. Особенно в русской драматургии. Я бы мечтала когда-нибудь сняться в России, провести в вашей стране несколько месяцев.
- Жерару Депардье удалось даже стать гражданином РФ.
- Ох, Жерар… Он сжигает себя как только может. Невероятный артист. Других таких нет. Кстати, вы знаете, я первая рассказала Бертолуччи о Жераре на одной вечеринке в Париже. Тогда он заинтересовался и пригласил его сниматься в «Двадцатый век».
- У возраста есть свои преимущества? Если да, то в чем они?
- Какие здесь могут быть преимущества? Одна морока. Приходится ложиться раньше, больше заботиться о внешности — все-таки кинематограф визуальное искусство, сами понимаете. Это тоже на меня давит. Хотя я и не одержима заботой о том, как выгляжу. Что касается состояния здоровья, то все-таки бегать я уже не в состоянии, как в свое время в «Дикаре» Жан-Поля Раппно. Зато пою по-прежнему — не хуже, чем в «Шербурских зонтиках».
- Не жалеете, что в свое время выбрали актерское ремесло, а не эстраду?
- Случается, жалею. Но ведь и в фильмах у меня была возможность петь! И этим дело не ограничивалось. Если ты поешь на эстраде, все зависит от тебя — от голоса, внешности, способностей. А в кино все-таки есть масса дополнительных факторов: партнеры, режиссер, сценарий, освещение, костюм, декорация… Это и дополнительная ответственность, и облегчение тоже.
- К разговору об ответственности: театр так и остался для вас чужим, не так ли?
- Меня привлекает сцена, но и пугает. Думаю, для меня она попросту невозможна. Я ужасно боюсь выступать на публике. Меня преследуют кошмары: пора выходить из-за кулис, а я не выучила текст, и я непременно опозорюсь. Этот сон мне снится по ночам, регулярно, на протяжении долгих лет. Правда-правда.
- А в кино для вас есть какие-то запреты, персональные табу?
- Сниматься обнаженной. Меня всегда это смущало, кроме нескольких особенных фильмов. Мне всегда казалось и кажется до сих пор, что в такие моменты зритель перестает видеть актрису, он видит просто голую женщину. А вот со сценами секса, которые можно снять, ничего не показав, у меня проблем нет. Некоторые режиссеры делают это блестяще: например, Бергман, хоть у него мне сняться не посчастливилось. Или Фатих Акин в «Головой об стену»… Когда я начинала, в кино было немало запретов, в основном связанных с сексуальностью, и режиссеры старались обходить их при помощи различных трюков, в чем я им время от времени помогала. Сегодня можно показать все — и увидеть тоже. Но так ли это хорошо? Нам, актерам, это лишь усложнило жизнь и задачу в нашей профессии. Свободы стало больше, и люди забыли, что в ограничениях тоже есть свои преимущества.
- Это и превратило вас в секс-символ. Как в «Дневной красавице» у Бунюэля: привлекает то, что не показано.
- Точно, вы правы.
- На вас сегодня смотрят как на королеву французского кино. Вам это льстит? Вас это смущает?
- Это клише, которое меня убивает. Пьедестал за пьедесталом, звание за званием, «гранд-дама» и прочие титулы… Не знаю, как с этим бороться. Я не такая! Я — за неформальность. И каждый мой фильм буквально кричит о том же.
- И это притом что индустрия звезд умирает.
- Раньше звезды были пленниками эксклюзивных контрактов с крупными студиями. В этом были свои минусы, но зато ими занимались: они все время были на виду, в них вкладывали деньги и усилия. Сегодняшняя независимость изменила ситуацию. Иногда карьера стартует моментально! И заканчивается тоже.
- Зато исчезла дистанция между поклонниками и звездами.
- Это факт. Чудовищный факт. Вторжения в личную жизнь повсеместны, и ничего с этим не поделать. Вульгарность и банальность воцарились везде и стали считаться нормой. Спастись от этого невозможно.
- Вы человек, достигший очень многого, почти всего. Остались у вас профессиональные желания или мечты? Режиссура? Или все-таки театр?
- На театр, думаю, я все-таки не отважусь. Режиссура меня просто не привлекает: мне проще представить себя в качестве продюсера. Ни о каких ролях не мечтаю… И не мечтала никогда. Роли сами приходили ко мне, я их не искала. У меня есть своя ниша, она соответствует моим вкусам и характеру. Другого мне не надо.