«Из жизни планет»: как группа «Мегаполис» воспела неснятые фильмы 60-х

Октябрь 2010 года: Хорватия, Смирнова, Аркус

Нестеров: «В поселок Млини под Дубровником я езжу каждую осень начиная с 2007 года. Я тогда писал роман «Юбка» и понял, что в Москве его просто не напишу. Друзья посоветовали слиться. А как я сольюсь, когда всем должен, да и елки на носу? На что мне ответили: «За полгода всех предупреди и сливайся». Я так и сделал. И вот в октябре 2010 года я отправился в свою очередную хорватскую ссылку, где ко мне стала приходить необычная музыка. Не песни — куплет, припев, тра-ла-ла, а какие-то темы, явно родившиеся под впечатлением от тех фильмов 60-х, которые я смотрел, придумывая свою новую книгу. При этом музыки этой я никогда раньше не слышал, из чего я сделал бодрый вывод: по всей видимости, она могла бы звучать в фильмах, но фильмы эти не были сняты. И я стал копать. Встретился с Дуней Смирновой, рассказал ей о своем интересе. «Конечно, тебе нужно созвониться с Любой Аркус», — ответила мне Дуня. И через несколько дней я уже встречался с Любой, которая рассказала мне про сценарии Солженицына, про «Дом с башенкой» Фридриха Горенштейна, по которому Тарковский долгое время собирался писать сценарий, а также сказала, какие фильмы я должен обязательно посмотреть. Прямо на бумажке записала: Виктор Соколов — «Друзья и годы», Муратова — «Короткие встречи» и «Долгие проводы», Шепитько — «Крылья».

Аркус: «Подруга Дуня мало ценит разные мои таланты и только одним страшно гордится и хвастается — моими знаниями по истории кино. Она, например, очень любит поспорить с каким-нибудь человеком в три часа ночи, позвонить мне и сказать: «А скажи ему, скажи, Любаня, какой был второй звукорежиссер в таком-то фильме на Одесской киностудии?» Именно в этом качестве она порекомендовала меня Олегу Нестерову. Помню, в те дни мне было совершенно не до него. У меня был самый разгар коллизий и перипетий с Антоном (героем фильма Аркус «Антон тут рядом». — Прим. ред.) и его мамой Ренатой, и я носилась по Москве в поисках каких-то врачей. В какой-то момент, чертыхаясь страшно, я пришла на встречу в заведение под названием «Кофемания». Олег оказался очень симпатичным, интеллигентным человеком, у которого был ко мне вполне внятный вопрос: какие я знаю неосуществленные замыслы из 1960 годов. А я их знаю довольно много, потому что 60-е — это моя специальность, и я много чего ему рассказала за те сорок минут, что у нас были. Ну и выпила чашку кофе за 20 долларов».

Февраль 2011 года: Марголит, оттепель, воздух

Нестеров: «Аркус, кроме прочего, дала мне телефон историка кино Евгения Марголита, и я стал пытать его. Я был любопытен как ребенок и не стеснялся этого. Тема настолько мощная, что я ничего не боялся и буквально каждому встречному задавал один и тот же вопрос: какие фильмы 60-х он считает лучшими. А сам в это время смотрел все эти фильмы, открывая для себя абсолютно удивительную вещь. Если американское и европейское кино 60-х прорастало в современность современными художниками и их картинами, то наше — это такой заповедник, которого ни до, ни после не было и никогда ни в какой стране больше не случится. В эти фильмы было вкачано дикое количество воздуха!»

Марголит: «На днях был юбилей «Я шагаю по Москве», и Евгений Юрье­вич Стеблов сказал, что в 60-х был воздух. А я сразу вспомнил замечательную фразу из «Пушкинской речи» Блока 1919 года: «Его убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха». В истории России это всегда чередовалось: воздух вдруг появлялся, а потом его так же резко вдруг выкачивали. 1960-е были временем невероятной какой-то внутренней свободы. Почему? Потому что было спасительное недознание. Люди еще не понимали, что их ожидает, после войны — а она кончилась только в 1953 году, со смертью Сталина — все были очень воодушевлены свободой, и этого воодушевления хватило на полтора десятка лет. Пиком был, конечно, полет Гагарина в космос. Я помню ощущение этого чуда — кто-то просто увидел Землю как одно целое. И эта ослепительная гагаринская улыбка… Это ж надо было такой типаж найти! А потом все резко кончилось. И 1970 годы — это уже была эпоха умного, все понимающего кино, но именно поэтому воздуха в нем не было и быть не могло.

Лето и осень 2011 года: Китайский, Панкратов-Черный, Клейман

Нестеров: «Редактор телеканала «Время» Алексей Вескер, где я веду три программы, как-то мне сказал: «Ты же наверняка ничего не знаешь про Китайского». Я честно признался, что не знаю. И он рассказал. Был такой человек во ВГИКе на курсе Ромма, любимейший его ученик — Владимир Китайский. (А курс-то был какой — там же учились Тарковский и Шукшин, например.) Абсолютный гений. Детдомовский мальчик, бабушка — цыганка, отец — якут. Сделал в общежитии из железной кровати топчан, повесил бамбуковую штангу, штору восточную. Человек-поэт, очень нежный, ранимый, атмосферный. Он должен был запуститься с фильмом «Причал» — это был сценарий Шпаликова: история о девушке, которая впервые попадает в Москву, приплывает летней ночью на барже. Она должна выйти замуж за шкипера, ей 18 лет, и она гуляет по городу одна, знакомится с мужчинами — с дрессировщиком, с укротителем тигра, с солдатами-дембелями, с похитителем виолончели, с летчиком-испытателем. Такая встреча двух невест — Москва-невеста и Катя-невеста. Естественно, Москва абсолютно выдуманная — Шпаликов ее придумал, а потом воплотил в «Заставе Ильи­ча» и «Я шагаю по Москве». Но «Причал» был сильно до них. И сценарий пошел в производство. Таривердиев, который должен был сочинять музыку, написал экспликацию — но они никак не могли найти и утвердить героиню. А потом лето прошло, и картину приостановили. И одним осенним днем Китайский оделся во все чистое, поехал в подмосковный лес и повесился на осине, как Иуда. А летом того же года я уже сам снимался как актер в одном сериале с Александром Панкратовым-Черным — и у него тоже спросил про неснятые фильмы 60-х. И он рассказал мне про «Прыг-скок, обвалился потолок», последний сценарий Шпаликова. Я не помню точно, в каких словах он его описал, да только я сразу понял: это то, что мне надо. Ну и так далее. Потом еще я встретился с Наумом Клейманом, с Валерием Фоминым, автором книги «Кино и власть», всех спрашивал — и все больше погружался, погружался, погружался».

Андрей Смирнов (справа) написал «Предчувствие» еще до его первого поставленного сценария — «Осени» Клейман: «Той осенью в парке Горького мы показывали фильм «Любить…», снятый в 1968 году Михаилом Каликом. Для нас это был очень важный показ. Мы хотели рассказать, что фильм создается не только режиссером, но и композитором. Нам было очень важно подчеркнуть, что музыканты играют чрезвычайно важную роль в создании фильма. Поэтому я не удивился, когда подошел Олег со своей идеей. Правда, про группу «Мегаполис», к сожалению, я не знал ничего. Но Олег был просто одержим, по всему было видно, что у него это серьезно. Правда, в том, что он пытается увязать меж собой музыку и кинематограф, нет ничего нового. Довольно много народу в мире занимаются примерно тем же. Кто-то ставит перформансы, а кто-то вполне воссоздает звучание 1920 годов. Мне же больше всех понравилась финская группа Cleaning Women, которая попыталась озвучить «Потемкина» рок-музыкой».

Нестеров: «Помню, что Клейман мне сказал: «Никто не знает по-настоящему то, что происходило, а оно, поверьте, заслуживает внимания». И добавил: «Олег, мы с вами в одном окопе». Я эти слова на всю жизнь запомнил».

Фомин: «А я сказал Олегу буквально следующее: не осознав и не переварив того, что произошло тогда, не изучив кладбище отринутых замыслов и не постигнув ужаса и масштабов прерванной эволюции, наше кино не сможет двинуться дальше».

Январь 2012 года: архив Мотыля, истерн, Смирнов

Нестеров: «В гостях, где я встречал Новый год, меня познакомили с художником Аркадием Насоновым. Я по привычке спросил у него про кино, и выяснилось, что он внук Владимира Мотыля. Через несколько дней мы доставали из-под кровати коробки и вместе листали тетради его деда. К примеру, первый вариант «Белого солнца пустыни», когда он еще назывался «Гарем». Или письмо Евгения Евтушенко, в котором поэт посылает текст песни для «Жени, Женечки и «Катюши». Там же мы нашли тетрадь с заголовком «Моя неизданная биография», где Мотыль скрупулезно выписал все поставленные и не поставленные работы 60 годов. И среди них — сценарий «Семь пар нечистых», под который у меня, как выяснилось, как раз уже была написана музыка. 1941 год, две недели до начала войны, корабль везет зэков, половина уголовных, половина политических, на отдаленный остров, там они должны строить аэродром. И заодно везет оружие. Начинается война, налет, охрана вся перебита, и такой жизненный выбор — то ли в Норвегию гнать корабль, то ли приставать к острову и воевать с солдатами. И они пристают к острову, выгружают оружие и воюют».

Насонов: «60-е — это то, чем я как раз всю жизнь и занимаюсь. У меня большая коллекция третье экранного кинематографа того периода, из которого я постоянно леплю какие-то фильмики и миксы. Так что мы с Олегом, конечно, просто совпали в векторных направлениях. Что касается архива моего деда, который я показывал Олегу, то им уже год как занимаются киноведы: перепечатывают письма, просматривают дневники».

Нестеров: «Следующим в моем списке был Андрей Смирнов. Я рассказал ему о проекте, и он предложил: «А возьмите еще и мое «Предчувствие». Когда Смирнова выдавили из профессии, ему было не на что жить, и он стал учиться писать сценарии. Вспомнил свое послевоенное детство, уголовный двор на Сретенке, одиночество малыша во враждебном мире взрослых — и написал такую первую сцену. И потом написал весь сценарий — атмосферный, необыкновенный. Он идеально вписался в проект, а одна из моих музыкальных тем четко оказалась темой «Предчувствия». Также Смирнов сказал, что мне обязательно нужно связаться с Германом-старшим. А я не связался, потому что считал, что с богами трудно встретиться. Всю жизнь наступаю на одни и те же грабли! Однажды в 90-х я сопровождал немецкую журналистку, которая приехала на могилу Есенина. Неожиданно она сказала: «Отвезите меня к Окуджаве — он мой старый друг». Я ее отвез, а она: «Может, вместе поднимемся?» Булат Шалвович с журналисткой расцеловался в губы, а на меня посмотрел очень внимательно и спросил: «А вы, молодой человек?..» Я растерялся: «Я вот музыку делаю». Тогда он еще внимательней на меня взглянул: «А не могли бы вы мне эту музыку показать?» Я, конечно, пообещал, что покажу, но когда вышел на улицу, ужаснулся: я зашел к Окуджаве не через дверь даже, а через окно, да еще с какой-то журналисткой, и теперь еще раз полезу, чтобы музыку свою показать? А через полгода Окуджавы не стало. Мне спустя некоторое время Олег Митяев рассказал, что Окуджава ставил диагнозы. «Ты представляешь, — говорит, — один спортсмен никак не мог выиграть олимпийскую медаль, а Окуджава ему сказал: «Бегайте больше». Спортсмен начал бегать и завоевал медаль». Митяев также признался, что ему сказал Окуджава: «Только не становись артистом». А он стал».

Осень-зима 2012–2013 года: «Мегаполис», Соловьев, Шпаликов

Обложка сценария «Причала», на которую Геннадий Шпаликов прикрепил фотографию Светланы Светличной: сценаристу хотелось, чтобы главную роль в фильме сыграла онаНестеров: «Я хитрил, как нормальный продюсер. Мы только-только отыграли «Супертанго», я говорю своим музыкантам: «Ну что — пойдем порепетируем?» Играю на гитаре, даю им слушать первый эскиз, мы начинаем его вместе разыгрывать. Час-полтора проходит. Никто до конца не понимает, что происходит. Потом я примерно рассказал, что и откуда. И — не понимаю, что сработало. То ли генная память, то ли мама с папой. Система сама стала наводиться, и им стало интересно. После этого я опять поехал в Хорватию, послушал записи, разложил по полочкам — что важно, а что нет, сделал функциональные эскизы, прописал какие-то формы, партии. И привез всем показывать. И вот это был самый тяжелый, жесткий момент. Одно дело — когда тебя свободно носит, другое — когда надо начинать конкретно работать над проектом, снимать себя самого, строить песни по форме. Музыканты заскучали, мне пришлось их собирать у себя дома, поить чаем, кормить пирожными, чтобы они взяли все в свои руки. Но в итоге нас спас замок в Литве, куда мы поехали все это записывать, — и, как потом выяснилось, во многом заново придумывать. Когда мы поехали в замок, все собралось как-то».

Габолаев: «В группе у нас главный — Олег. Чего уж всем четверым за баранку держаться. Наше дело — лететь в отдалении, плавно и красиво махать крыльями. Обычно он приходит и говорит: «Будем делать так». Небольшая пауза, а потом мы отвечаем: «Хорошо». Вероятно, это и есть гармония. Как в музыке: кто-то отвечает за верхний регистр, кто-то за нижний, кто-то за музыку, кто-то за тексты. Честно говоря, я все эти фильмы не смотрел. И сценарии не читал. Но сам проект мне очень нравится».

Нестеров: «Я долго преследовал Сергея Соловьева, который был близким другом Геннадия Шпаликова. В конце концов он назначил свидание на «Мосфильме». Соловьев оказался блестящим рассказчиком — описывал, как Шпаликов писал сценарий «Прыг-скок» на отдельных листочках, фиксируя цепь жизненных наблюдений. Он уже плохо себя чувствовал, а фильм этот его как будто поддерживал — но, как сказал тот же Соловьев, это сценарий про ужасы и прелести пьянства, не было ни единого шанса, что его кто-то поставит. Я держал в руках третью версию сценария «Прыг-скок», которая датируется октябрем 1977 года. А в ноябре он повесился. Сценарий этот стал последним кусочком пазла».

Март-май 2013 года: приложение, веб-докьюментари, сайт

Нестеров: «Пора дипломных работ в моей мастерской в академии коммуникаций Wordshop совпала с моим решением делать что-то серьезное. И тем своим студентам, у кого не было своих тем, я предложил на выбор несколько, в том числе — мобильное приложение и сайт для моего нового проекта. Тему подхватили двое — девушка Надя Богданова, которая ходила ко мне и одновременно слушала курс по режиссуре, и юноша Павел Миронов, параллельно изучавший арт-дирекшен. И уже через неделю пришли и сказали, что есть такой новый формат сайта, — веб-докьюментари называется. «А что это?» — спрашиваю. Они показали «Перевал Дятлова» — что-то среднее между сайтом и фильмом, — и это оказалось как раз то что нужно».

Богданова: «Началось все с чисто теоретической работы над дипломом. Мы даже не подозревали, что будем в этом проекте до конца. Думали, что мы сейчас разработаем проект и отдадим его Олегу, а там уж он сам будет его как-то реализовывать. Но получилось все так, что мы все сделали вместе. По мобильному приложению концепция уже была, а сайт мы делали с нуля. Мы показывали Олегу разные варианты, и ему очень понравился сайт «Перевал Дятлова». Мы решили делать что-то подобное. А иначе ничего бы и не вышло. Информация, истории, фотографии, музыка — как их вместить в обычный сайт? Одно время мы даже предлагали Олегу делать видео, но он сказал, что снимать ролики про фильмы, которые не были сняты, как-то нечестно. И конечно, был прав».

Миронов: «Я вообще учился арт-дирекшену, но любопытства ради однажды посетил занятие по музыкальному продюсированию, которое как раз вел Олег. И, попав к нему, был восхищен атмосферой — как в храме очутился. На занятиях Олег давал нам слушать музыку «Из жизни планет», но мы тогда еще не знали, что это будущий альбом. А потом как-то все завертелось, и уже в начале июня на занятиях уже вовсю обсуждали концепцию мобильного приложения и сайта. Окончательно проникся идеей я после того, как узнал о проекте больше и смог оценить искренность и чистоту, которые в него были заложены. Я и сам отношусь к категории людей, которые современные американские блокбастеры считают массовым запудриванием мозгов. По мне, так лучше советские фильмы смотреть. Пускай там все гипертрофировано, но все-таки по-настоящему. К тому же я считаю неправильным, что теряется связь поколений, — и уже мы плохо понимаем наших родителей. Мы хотим навести мосты».

Олег Ставицкий, генеральный директор A&P Media: «Работать над проектом нас пригласил Паша Миронов. Нам понравился проект, понравился Олег, и мы согласились. И взялись за проект в декабре 2013-го. На самом деле, подписывая контракт, мы не очень понимали, во что ввязываемся. Поэтому когда пришел материал первой истории, мы ахнули — там была просто куча всего. И главное, за что бы ты не хватался –  чтобы подрезать или сократить, выкинуть какие-нибудь две бумажки бухгалтерские, – Олег немедленно восклицал: «Как? Друзья, что вы что! Это же самое главное в проекте!». У меня есть редакторский опыт (несколько лет назал Ставицкий редактировал газету F5 — прим. ред.), поэтому чисто по-человечески я Олега очень хорошо понимал. Но все-таки A&P Media –  это технологическая компания, поэтому для нас ценность проекта заключалась в качестве веба, а для Олега, понятно, в количестве контента. Многое осталось на монтажном полу – какие-то спецэффекты, которые мы не успели прикрутить. Дождь, идущий на заднем фоне, или навигация по звездному небу, или вот такая еще штука: когда скроллишь, два фона, один на другой наложенные, двигаются с разной скоростью. Будут силы, обязательно это все прикрутим. Но и без того проект получился очень хороший. Он нам с самого начала очень понравился».

Апрель 2014 года: альбом, спектакль, внутренние рифмы

Сергей Соловьев стал одним из многих собеседников Олега Нестерова и его команды — на сайте «Из жизни планет» есть и его реплики и историиНестеров: «Я с самого начала знал, что передо мной стоит более серьезная задача, чем альбом записать, или концерт сыграть, или сайт сделать. Сначала это были просто 30 песен, а потом к ним прибавились четыре сценария, четыре саундтрека, порядка 150 композиций, десятки фотографий, а также записи интервью с очевидцами событий. Плюс контент по фильмам и персонажам — какие значимые, а какие незначимые. Порядка ста снятых фильмов, которые все на сайте можно будет посмотреть, об этом мы договорились с Ivi.ru, причем фильмы будут без рекламы. Проект из музыкального превратился в просветительский, где музыка играет роль проводника, вдохновителя. Но насчет премьеры у меня не было никаких идей до встречи с Эдуардом Бояковым».

Бояков: «Я очень люблю Олега Нестерова. Это удивительный человек. Удивительный своим кругозором и способностью любить чужие таланты. Мы с ним много говорили про 60-е, и он видел, как мы закрывали площадку Политехнического музея перед реконструкцией спектакля под названием «Happy 60’s». В нем звучали стихи Ахмадулиной и Вознесенского, и повествование строилось вокруг нашей любви к тому времени, нашей любви к этим поэтам и их любви друг к другу. 60-е — это было потрясающее время, и, я думаю, оно еще долго будет питать нас. И даже то, что оно так трагично скукожилось, и были смерти, самоубийства — все это является невероятно важной страницей в истории. Как только я понял, что Олег настроен увязать все страсти и судьбы того времени воедино, сразу сказал: одним дежурным концертом это не передать. Он и сам это чувствовал, хотел поставить сначала перформанс, а потом — спектакль. Я лишь его в этом поддержал».

Нестеров: «Вообще, все очень хорошо зарифмовалось. У проекта есть точка входа — «Причал», фильм, который повлиял на всю новую советскую волну (мне говорили, что Тарковский вышел из-под влияния Китайского только к «Солярису»). Есть точка выхода — последний сценарий оттепельного героя Шпаликова. И есть четыре типа художника, существовавшего в эпохе. Китайский — который сдался, у которого были идеи, но не было сил их воплотить, который не сделал и не боролся. Мотыль — который делал и боролся; который говорил, что можно в этой чуши, в принятых рамках делать хорошие фильмы. Смирнов — который боролся, но не делал: у него же перерыв между фильмами в несколько десятков лет. И Шпаликов, который делал, но не боролся. Кстати, я совсем недавно понял, что все так выстраивается. А так — случайный выбор, музыка фильмы сама нашла, я тут ни при чем».

UPD. 28 апреля 2015 года в театральном Центре им Вс. Мейерхольда студенты и преподаватели БВШД устраивают выставку афиш к неснятым фильмам Тарковского, Митты, Смирнова, Шпаликова, Аварбаха и других выдающихся режиссеров оттепельного кино. Инициатором выставки-продолжения проекта «Из жизни планет» выступил куратор курса иллюстрации Виктор Меламед. Выставка приурочена к показам одноименного музыкального спектакля Олега Нестерова и группы «Мегаполис» 28 и 29 апреля на сцене ЦИМа.