«Французский транзит»: криминальная сага с Жаном Дюжарденом

Середина 70-х. Марсель уже не первое десятилетие — мировая героиновая столица. Морем туда доставляют опий из Турции, потом химики в подпольных лабораториях, принадлежащих корсиканским бандам и итальянской мафии, синтезируют героин, потом его опять же морем перевозят в США. Эта бизнес-схема известна во всем мире как french connection, но власти ничего сделать не могут или не хотят: бандиты кого не убивают, того покупают.

Судью Пьера Мишеля (Жан Дюжарден), который занимается делами несовершеннолетних, переводят в отдел организованной преступности. Мишель энергично — порой пренебрегая юридическими формальностями — начинает сажать мелких участников наркотрафика, но никак не может подобраться к марсельскому крестному отцу, неаполитанцу по имени Гаэтан Зампа (Жиль Лелуш).

Французы пару раз подбирались к этой теме, а про судью Мишеля даже была отдельная картина, снятая по горячим следам, но обессмертили french connection, конечно, Уилльям Фридкин одноименным фильмом и Джон Франкенхаймер его продолжением. Правда, первый «Французский связной» (устоявшийся русский перевод названия всегда звучал немного абсурдно) был моментом истины для нью-йоркских криминальных драм и собственно к Франции имел весьма условное отношение — Фридкин даже нанял по ошибке испанца Фернандо Рея изображать француза. Зато сиквел, целиком развернувшийся в Марселе, уже подробнее исследовал тему и отлично использовал парадоксальный колорит портового города: солнце, чайки, запах моря — и смерть, которая прячется в заброшенных фабриках и обветшалых гостиницах.

В фильме Седрика Хименеса, который родился в Марселе как раз во время описываемых событий, тоже много солнца — вопреки традиции полицейского кино считаные сцены происходят ночью. Экспорт героина – бизнес, который хорошо (если так можно сказать про моду 70-х) одетые люди ведут в дорого обставленных квартирах, окруженные красивыми женщинами и приветливыми детьми. Никто ни от кого не прячется, и основные подвиги судьи Мишеля — надо, наверное, оговориться, что во французской системе правосудия судьи активно вовлечены в расследования, — были совершены в мэрии и собственном департаменте, а не где-то на улице. Соответственно, экшена тут, в общем, немного — это больше история про характеры и смачный исторический контекст. 

Контекст расписан богато: в «Транзите» есть на что посмотреть и что послушать. Машины и мотоциклы, кожанки и солнечные очки, бачки и квадратные подбородки — любовно воссоздавая эпоху, формалист Хименес (его предыдущий фильм целиком снят на камеры наблюдения) словно возвращается к фетишизму 60-х, отмежевываясь от революционного грязного реализма Фридкина — он смотрит на те события не только с другой стороны океана, но и с противоположной эстетической позиции. При этом француз играет в Скорсезе периода «Хороших парней» и набивает фильм хитами от Blondie до Генсбура; в трогательной сцене бандит пробивается к диджейскому пульту в принадлежащей ему огромной дискотеке и с матом выключает пластинку Ким Уайлд. 

Но в том, что касается характеров, а следовательно — и интриги, «Транзиту» трагически не достает веса. Самоирония, которую Дюжарден привносит в свою роль, остается без режиссерской поддержки. Единственное, что придумал Хименес для героя, это губительная страсть к покеру в прошлом — подразумевается, что судья Мишель гоняется за Тани Зампой с таким же азартом. Но это, во-первых, подано слишком в лоб, а во-вторых, сдержанному, обходительному Дюжардену лудомания идет как корове седло. У Жиля Лелуша, впрочем, нет даже такой подпорки: его злодейство оттеняет разве что любовь к семье, показанная с занудными подробностями, как будто бы это что-то необычное для наркобарона из Италии. Хименес явно держал в голове «Схватку»: два харизматичных ровесника по разные стороны баррикад, «мы могли бы быть друзьями» и т.д. и т.п. Но по факту, когда в середине фильма они встречаются ненадолго лицом к лицу, им нечем обменяться помимо каких-то бабских колкостей относительно зарплаты одного и бронежилета другого. Отдельно смешно, что они как будто не замечают, как они похожи в профиль, — к счастью, для этого есть пошляк-оператор и небо, плавно переходящее в Средиземное море.