«Если я придумаю классный сюжет, снять его будет можно хоть на айфон»
Альбер Дюпонтель, игравший в «Необратимости» и «Долгой помолвке», — о своей новой комедии «9 месяцев строгого режима», в которой женщина-судья рожает ребенка от маньяка-убийцы.
- Как вы себя чувствуете, снявшись в главной роли в собственном фильме, где в эпизодах — такие люди, как Жан Дюжарден, Терри Гиллиам, Ян Кунен и Гаспар Ноэ?
- Чувствую я себя всегда не слишком уверенно. Они мои друзья, они меня поддержали, я им благодарен. Вообще-то, съемки «9 месяцев строгого режима» шли трудно, продюсеры не хотели давать деньги…
- Вы какие-то ужасы рассказываете, у нас принято считать, что во Франции с национальным кино все прекрасно!
- Да нигде не прекрасно, все захватили большие голливудские студии, и деньги в прокате собирают тоже они. Русское кино, испанское кино, французское кино… Они вымирают. В Италии, в стране Феллини и Пазолини, в последние пару месяцев не вышло ни одного национального фильма! Только Голливуд. Великие культуры исчезают без следа. Между прочим, я мелкая сошка, а мои приятели, тот же Терри Гиллиам и Жан-Пьер Жене, жаловались на то же самое. Так что камео знаменитостей в моей картине — практически гражданская акция поддержки. К слову, снимались они уже в процессе постпродакшена, мне и в голову пришло к ним обратиться далеко не сразу. Но никто не отказал! С Яном и Гаспаром я вообще тысячу лет знаком… то есть лет двадцать по меньшей мере. Одно поколение, один круг знакомств. Нас когда-то хотели в клетку посадить — ради безопасности французского общества. Что ж, я осуществил всеобщую мечту: в фильме мы все трое — заключенные в тюрьме строгого режима.
- Что для вас изменилось в кинематографе за эти двадцать лет?
- В лучшую сторону — ничего. Включая меня самого. С каждым следующим фильмом твержу себе: «Теперь я не буду наступать на привычные грабли, новая картина будет большой, глубокой, свободной!» А на выходе — опять то же самое. Те же мужчины и женщины, проблемы и ситуации. Правда, я очень многому научился, стал из любителя профессионалом. Но это по большому счету неважно.
- Как это неважно?
- А так! Если я придумаю классный сюжет, то снять его — причем очень красиво — можно будет хоть на айфон. Собрать хорошую команду и найти прекрасных актеров очень важно, но они не помогут тебе собрать фильм из ничего. Лучше уж иметь отличную оригинальную идею, остальное подтянется само собой.
- Идея, отсылающая нас к началу «новой волны».
- Я «новую волну» ненавижу. Они-то думали, что были изобретательными и крутыми, а на самом деле воображение у них хромало. Возьмите хоть того же Трюффо — ну до чего однообразен! А еще на Хичкока равнялся. Рассудите сами, куда нам, французам, до Хичкока? Разве что Годар был хитрее других, он хоть с камерой умел обращаться. Но все равно не Кэрол Рид. Так что я стараюсь учиться у англичан или американцев. У немцев, на худой конец: Пабст и Мурнау были куда остроумней в 1920-х, чем французы в 1960-х.
- А к французским комикам вы как относитесь? Бурвиль, Фернандель, Луи де Фюнес? Те же годы французского кино, но совершенно другая традиция.
- Годы стэндап-комеди научили меня куда большему, чем классики комического жанра. Я вообще не хочу снимать комедии. Достало, что люди видят меня и сразу начинают смеяться. И «9 месяцев строгого режима» я не считаю комедией, это, по сути, очень грустная картина. Де Фюнес был, конечно, великим артистом, я вырос на его фильмах: в детстве он был моим кумиром. Но картины, в которых он снимался, все эти «Жандармы», банальны донельзя. Меня это давно перестало интересовать. А иногда они еще и сюжеты воруют из американских картин — из «Французского связного» например. Но у Уилльяма Фридкина был потрясающий драматичный фильм, а французы опять слепили идиотский водевиль. Нет, я на стороне англосаксонской культуры. И сейчас пишу новый сценарий: очень, очень печальная история. Надеюсь, мне хватит отваги снять по нему фильм.
- Вообще-то, «9 месяцев строгого режима» довольно смешное кино.
- Одинокая женщина узнает, что беременна неизвестно от кого, а когда находит отца ребенка, то выясняет, что это серийный убийца! И это, по-вашему, весело? Нет, тема очень серьезная. Но людям же поржать непременно нужно, и я делюсь с ними при помощи юмора — такой уж я альтруист. Юмор — просто средство коммуникации. И в чем-то неизбежность. Но вы не поверите, как часто зрители осознают, что мой фильм не смешной, а трагичный. Знаете, как они реагируют? Посылают мне эсэмэски с угрозами!
- Когда ваш герой бензопилой отрезает своей жертве руки и ноги, а потом пожирает его глаза, это, в самом деле, довольно жутко, но снимаете вы это в комическом ключе — вряд ли кто-то всерьез испугается.
- Во всем «Монти Пайтон» виноваты. Когда придумывал и снимал эту сцену, не мог отделаться от воспоминаний о поединке короля Артура с Черным рыцарем в «Святом Граале». Это получилось непроизвольно.
- Говорят, первоначально вы собирались снимать эту картину в Америке.
- Говорю же вам, с голливудскими продюсерами мне не по пути, пусть не надеются. Был у меня случай с одним из них. Он долго звал меня в Штаты, я приехал, прислал ему сценарий, и знаете, что он ответил? «Классная история, но не очень пока нам подходит. Переезжай в Голливуд, подучи язык, напиши еще что-нибудь, потом постарайся подсунуть Тому Крузу. И если ему понравится, сразу звони мне!» Представляете? Он даже не шутил. Да, я думал об одной американской актрисе для этой картины, но в итоге доволен, что вместо нее остановился на Сандрин Киберлен. Сначала идея казалась мне странной: я писал сценарий для невысокой энергичной брюнетки, а она — томная высокая блондинка. Однако потом мы сработались. Особенно после того, как я пригрозил ее уволить за лень. На следующий день на площадку она пришла, зная свой текст назубок! Все французские актеры ленивы. Будто не понимают, как дорого обходится каждый съемочный день.
- Что вам самому больше нравится — снимать или сниматься?
- Больше всего я люблю монтаж. И планирование съемок, когда мы рисуем раскадровки. А писать сценарии я терпеть не могу. Для этого фильма специально уехал в шикарный отель в Испании с двумя блокнотами, где были собраны предварительные заметки и наброски, сказав себе: «Без готового сценария отсюда не уеду». Но пришлось. Две недели бился с самим собой — и без результата. Что бы ни написал, все казалось дрянью. А потом, на пике самоуничижения, вернулся в Париж — и быстренько написал сценарий на сто страниц. Не то чтобы я был им доволен, но сказал себе: «Могло быть и хуже». Это в любом случае лучший комплимент, который я себе позволяю. Я же не Чарли Чаплин, я прекрасно это понимаю. И на лесть именно поэтому не падок.
- Что вас в современном кино не устраивает?
- Меня убивает то, что люди относятся с таким равнодушием к размерам экрана. Недавно племянник при мне смотрел «Лоуренса Аравийского» на айпэде. «Окей, — подумал я, — что дальше? «Однажды на Диком Западе» на экранчике айфона?» С одной стороны, гаджеты захватили все, куда от них денешься. Я просто попросил племянника в следующий раз сообщить мне, что он решил посмотреть «Лоуренса Аравийского», и я организую для него просмотр в кинотеатре. С другой стороны, лучше уж смотреть фильмы так, чем вовсе никак.
- В чем, как вам кажется, будущее кино? По меньшей мере того, которое вам близко?
- Будущее — в чистом кинематографе. Как бы объяснить… Вот «Необратимость» Гаспара Ноэ — чистый фильм, любите вы его или ненавидите. Я хочу быть частью чего-то такого, а не думать о гонорарах, бюджете или успехе. Работать в качестве актера, режиссера, сценариста, монтажера, просто ассистента на площадке — по большому счету мне все равно. Может, я вообще перестану сниматься, меня часто посещают такие мысли. А может, продолжу. Лишь бы в итоге получались чистые фильмы. А они рождаются ужасно редко.
- Назовете пару для примера?
- Из последнего? «Гравитация» — фантастика! Или «ВАЛЛ*И». Иногда даже в Голливуде появляются удивительные фильмы. Хотя мне спокойней, когда кинематографом в Америке занимаются Пол Томас Андерсон и братья Коэн.