«Достоевский все-таки был пораньше «Бойцовского клуба»
В прокат выходит «Двойник», британская трагикомедия по одноименной повести Достоевского. Василий Миловидов поговорил с режиссером Ричардом Айоади о нарциссизме, психоанализе и юнгианских шутках
- Очевидный вопрос: почему Достоевский?
- Это была идея Ави Корина (брат режиссера Хармони Корина. — Прим. ред.), с которым я в итоге написал сценарий. Он вообще большой поклонник Достоевского, но здесь к тому же был потенциал для интересной актерской работы — роль ведь двойная. Плюс нам понравилась сама идея — что кого-то могут настолько не уважать и не замечать, что, когда появляется двойник этого человека, всем на это наплевать. Мне эта идея показалась крайне интересной и смешной. Мне кажется, я никогда ничего подобного не читал.
- У вас в кино при этом Достоевский, как принято говорить, встречает Кафку. Почему вы такую эстетику выбрали?
- Ну, Кафка сам, мне кажется, сильно вдохновлялся Достоевским. Он ведь очень влиятельный автор, многое предвосхитивший. Карл Юнг говорил, что Достоевский был лучшим писателем, которого он когда-либо читал. К тому же какие-то юнгианские шутки — вроде его идеи «тени» — можно найти и в «Двойнике». Так что от его книги легко проложить путь к Кафке и к более современным текстам, к стилю своеобразной внутренней прозы, в которой мы вместе с героем находимся более-менее у него в голове. К прозе, которая в первую очередь и описывает то, что происходит у героя в голове. Так что по-своему это очень современная книга. Я смеюсь, когда кто-нибудь говорит мне, что фильм напомнил им «Бойцовский клуб». Достоевский все-так был чуточку пораньше «Бойцовского клуба».
- То есть вам была интересна психоаналитическая подоплека «Двойника»?
- Да, безусловно. Он как-то очень эмоционально и проникновенно с этим работает. Достоевский как-то умудрился копнуть так глубоко, как никто до него.
- У вас в фильме есть замечательная сцена, когда двойник спит в квартире главного героя и тот смотрит на него с дикой нежностью — из чего становится понятно, что герой-то на деле чудовищный нарциссист, хотя это, в общем, не то чтобы очевидно.
- Мне показалось очень интересным, что поначалу Саймона привлекает его двойник. По-моему, это очень смешно — «О, мне так нравится этот человек!». Саймон и правда дико самовлюбленный тип. Это не история про хорошего парня, в чью жизнь неожиданно вмешивается кто-то другой и все портит. Двойник определенно является частью него самого.
- В ваш фильм вместе с Кафкой пришла узнаваемая эстетика антиутопии. Вы не боитесь, что «Двойника» все подряд будут сравнивать с «Бразилией», «1984» и уэллсовским «Процессом»?
- Ну, есть разные виды реакций. Реакция интернета, которая представлена крайне рассеянной формой комментариев, реакция аудитории, которую все равно никогда не угадать, реакция друзей... Мне кажется, что чем более необычным получается произведение, тем вероятнее его начнут сравнивать с чем-то другим. И наоборот. Большинство фильмов вдохновлены эстетикой Майкла Бэя, но ты это редко прочтешь в описании, потому что никто до конца не понимает, в чем она конкретно заключается. Гиллиам — известный борец с бюрократией, но не то чтобы я когда-либо был большим его поклонником. Я думаю, что меня бы беспокоили такие мысли, не будь у всех моих любимых режиссеров и писателей тех же неприятностей. Сэлинджера, к примеру, в свое время обвиняли, что он все украл у Шервуда Андерсона и Фицджеральда. Так что нет, меня подобные вещи не особенно волнуют, все с этим сталкиваются.
- Расскажите тогда, когда в главной роли появился Джесси Айзенберг? Вы с ним сразу определились?
- Довольно рано, где-то за год до начала съемок. Он был единственным, к кому мы обращались — нам просто не пришло в голову, кто еще из актеров его поколения обладает тем же актерским спектром, чтобы сыграть двойную роль. Мне он кажется одним из немногих актеров, способных играть разных персонажей, не прибегая к физической трансформации. Многие сейчас разнообразят свои роли с помощью новых причесок или сбрасывая и набирая вес — это уже почти модой стало. Джесси не из таких. А так как фильм про персонажей, которые выглядят одинаково, для нас было важно найти кого-то, кому не нужны такие подпорки.
- Одного актера в двух ролях вообще сложнее снимать?
- Ну, есть технические трудности, но в чем-то так даже проще. Нам приходилось много работать, но Джесси не нужно было отпускать погулять, он постоянно находился на площадке, и в итоге мы не теряли концентрацию. Ему, мне кажется, тоже понравилось: один персонаж ведь всегда мог подыграть другому.
- Вы же сами актер. Почему вы себе роли в своем кино не даете никогда?
- Да я просто недостаточно хорош. Появись у меня роль, на которую мне хватило бы таланта, то, может быть, и решился. Но всегда есть кто-то, кто может сыграть лучше меня.
Интервью