Берлинале-2015 День пятый: Терренс Малик гадает по картам

Редкий вопрос, на который здесь можно дать определенный ответ: что означает название фильма? «Рыцарь кубков» — одна из карт младших арканов в Таро, по которым в одном из эпизодов женщина неопределенной национальности (вероятно, цыганка) предсказывает герою фильма Рику его судьбу. Интересно, что говорит она при этом на своем языке, не утруждаясь переводом. Рика это ничуть не смущает. Он настолько давно привык к проблемам коммуникации с окружающими, что почти постоянно молчит, мало чем выдавая свои мысли. Мы, впрочем, слышим их постоянно — в изложении то самого Кристиана Бейла, сыгравшего в новом фильме Терренса Малика заглавную роль, то сэра Бена Кингсли, которому поручен голос от автора.

Правда, в чем принципиальная разница, остается тайной. И те и другие обрывочны: трактовать их не проще, чем мистический карточный расклад, и всегда будет повод заподозрить трактующего в мошенничестве. И те и другие на самом деле принадлежат не вымышленному персонажу, а самому Малику — общепризнанному гению, который в последние годы, по разным версиям, то ли окончательно достиг нирваны, то ли впал в старческое безумие. Впрочем, если это и безумие, то вдохновенное, и в нем, как писал Шекспир, есть система. Этого не станет отрицать даже тот, кто люто ненавидит и «Древо жизни» (получившее, напомним, в Каннах «Золотую пальмовую ветвь»), и «К чуду» (освистанное критиками и не понятое публикой в Венеции). «Рыцаря кубков» с полным правом можно считать завершением трилогии. Или — кто знает? — лишь третьей, но не последней частью более масштабного лирико-эпического цикла, под стать «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста. С ним позднего Малика роднит очень многое, от выбора темы до использования самой техники потока сознания. Ну и необязательно-интимная интонация дневника, в котором можно себе позволить и невнятность, и банальность — на то и дневник. Учитывая скрытность автора, некрасиво совать в это нос, но кое-что бросается в глаза: взять хотя бы тему с тремя братьями, один из которых погиб, и чувством отцовской вины за трагедию, которая напрямую тянется сюда из «Древа жизни», тоже в немалой степени автобиографичного.

В течение долгих лет все картины режиссера, невзирая на существенные перерывы между ними, складывались в цельную авторскую линию, ее даже можно было принять за стратегию. «К чуду» знаменовало причудливый качественный сдвиг (или, как считали многие, просто сдвиг по фазе): взломать его твердый кокон, вытащив оттуда хотя бы крупицы смысла, брались лишь самые отважные. Что ж, в «Рыцаре кубков» из кокона вылупилось насекомое упоительной красоты, которое еще предстоит изучить. Здесь уже нет претенциозной космогонии и глобальных моральных вопросов. Не осталось намека на членораздельный сюжет — обожающая «рассказывание историй» Америка еще припомнит это Малику. Есть лишь череда потрясающих образов, раздражающих и пьянящих своей насыщенностью, особенно по контрасту с декларативной и вряд ли случайной пустотностью почти всего текста — будь то закадровые монологи или мало к чему обязывающие диалоги (периодически автор, будто утомляясь, по ходу дела выключает кому-нибудь из персонажей звук на полуслове, заглушая его музыкой Грига или Пярта).

Свистеть на премьере в Берлине — где в свое время Малик взял «Золотого медведя» за «Тонкую красную линию» — не отважились, аплодировали сдержанно, пара экстремалов выкрикнула что-то невнятно оскорбительное. На пресс-конференцию (режиссер по его обыкновению не пришел) было не войти: все ждали, как актеры объяснят показанное. Но те и сами были в растерянности.

Ясно одно: этот фильм невозможно смотреть, как мы смотрим другие фильмы. В него необходимо всматриваться, иногда вслушиваться и расшифровывать — что в довершение всего почти невозможно сделать с первого раза. Буквально как в случае гадания по картам Таро, вдобавок на незнакомом языке. Да, «Рыцарь кубков» еще и поделен на главки-подзаголовки, заимствующие название из того же источника: «Луна», «Башня», «Справедливость», «Жрица». Но это можно воспринять и как легкую издевку над зрителем, тщетно ждущим какой-то внятной структуры.

Как кость, Малик бросает ему в самом начале детскую сказку о принце, который отправился искать бесценную жемчужину, но забыл о своей цели. Не случайно в центре фильма именно Бейл, один из самых многофункциональных актеров современного кино, способный, буквально не меняясь в лице, предстать в любом обличии. Ясно, что сценарист и писатель Рик, профессионально работающий со словом и с архетипами, — тот самый принц или ищущий чашу (Грааль?) рыцарь. Но с тем же успехом можно разглядеть в нем Фауста, ищущего ответ на вопрос о своем предназначении и мечтающего остановить мгновение. Или Дон Жуана, который в погоне за совершенством преследует женщин, одну за другой. Ведь если какое-то подобие интриги в картине есть, то именно череда дам, с каждой из которых у горе-рыцаря свои отношения. Одна — бывшая жена, врач по профессии (Кейт Бланшетт), другая — фотомодель (Фрида Пинто), третья — стриптизерша из Вегаса (Тереза Палмер), четвертая (Натали Портман) сама замужем и забеременела от него… А эти двое, кажется, зашли случайно и просто задержались, а эта красивая голая блондинка — она с кем-то говорит по телефону, ей не до того, чтобы сообщить нам хоть что-то о себе. Ни начала, ни конца — не складывается пасьянс.

Малик невозмутимо — но, кажется, все-таки не без иронии — дарит своим будущим критикам метафоры для разгромных рецензий: то посвятит минут пятнадцать бессодержательной вечеринке, где вдруг появится Антонио Бандерас (этим его роль и ограничится), то вволю оттянется на гламурной фотосъемке. Скажете, видеоклип на два часа? Не кино, а огромный рекламный ролик? Специально для вас не забудем указать в титрах, что Бейл и Бланшетт одеты в Armani.

Обвинять Малика в поверхностных красивостях — дело не новое, ведь неуловимая летучая камера гениального Эмманюэля Любецки присутствует уже в четвертом его фильме. По Малику, для рефлексии не существует материала слишком живописного или слишком уродливого: мысль текуча, мир нестабилен, и наше положение в нем всегда будет определяться выбранным ракурсом. Перемещения (порой кажется, что бесцельные) героя постоянно создают вокруг него новую картинку. Он взмывает ввысь в скоростных прозрачных лифтах и ныряет вниз, взглянув из окна, а то и попросту головой вперед с пирса, на котором отчетливо написано «В воду не прыгать», рассекает по автострадам в открытом авто и не стоит просто на месте практически никогда. Это фильм о драме нестабильности, и о том, что такое состояние — единственное продуктивное. Жизнь равно движение равно кинематограф. Простейшее уравнение, а попробуй реши.

Разумеется, проще всего будет сказать, что это кино ни о чем. И даже не возразишь. Оно ведь и правда как колода карт. Если нет азарта играть, ничего скучнее не придумаешь. Если хватит фантазии — даже в прозаичном Лос-Анджелесе откроется Страна чудес. Если очень постараться, прочтешь по ним не только чужое прошлое, но и свое будущее. Так что «Рыцарь кубков» — скорее уж кино обо всем, чем ни о чем. Тоже трудный жанр. Но вполне рыцарский, благородный.