Что не так с «Ганнибалом»: 5 главных претензий к сериалу
В субботу в эфир вышла заключительная серия третьего сезона «Ганнибала» — интерпретации романов Томаса Харриса, судьба которой неясна с тех пор, как NBC объявил о закрытии проекта. «Афиша» объясняет, почему канал в этом решении абсолютно прав, и предлагает четыре симпатичных сериала на близкую тему.
Примитивное устройство повествования
Несмотря на постулируемое рядом критиков превосходство «Ганнибала» над остальными шоу некабельной прописки, он носит на себе все грехи сетевого ТВ: тут тоже бесконечно повторяются и без того запоминающиеся сцены, второстепенные герои возвращаются из небытия при каждом удобном случае, а композиционной стройностью исправно жертвуют ради очередного лихого твиста. Вероятно, всему виной жанровая неопределенность сериала: притворяясь то полицейским процедуралом, то философским комиксом, «Ганнибал» не решается стать ни тем ни другим — для первого он слишком нарочито пренебрегает элементами «обязательной программы», для второго — лишен должной интеллектуальной глубины. И пусть создатель Брайан Фуллер («Чудопад», «Мертвые, как мы») пестует теорию самобытной «эмоциональной логики» в противовес традиционной «сюжетной», все, на что его хватает, — поместить в начале второго сезона зрелищную сцену из финала. В сравнении с подлинными революционерами теленарратива — вспомним компоновку поздних эпизодов «Во все тяжкие», где Винс Гиллиган не только блистательно тасовал настоящее и будущее, но и придал пространственно-временным отношениям черты античной трагедии, — от этого приема исходит поистине реликтовое излучение.
Навязчивый символизм
Еще одним поводом уличить Фуллера в недоверии к умственным способностям аудитории служит его страсть к визуальному иллюстрированию диалогов. Стоит, положим, кому-то в «Ганнибале» заикнуться о разбитой чашке, которую не склеить, будьте уверены — в ближайших сериях ее образ предстанет на экране во множестве утомительных слоу-мо, чтобы о нем не забыли и самые невнимательные зрители. То, в чем поклонники видят собственный почерк, на поверку оказывается безвкусицей: даже Бретту Ратнеру — одному из эталонов режиссерской пошлости — в «Красном драконе» не пришло в голову прямо показывать, как выглядит окровавленный человек в лунном свете. Преломление фабульных коллизий во многих планах нередко свидетельствует о высоком художественном качестве произведения: величайшие книги, в частности «Война и мир», работают аж в четырех измерениях. Но там, где Толстой или — возьмем более земной пример — Мэттью Уинер в «Безумцах» плетут вязь лейтмотивов с помощью почти невидимой спицы, Фуллер предпочитает орудовать кувалдой. Это сопоставление, конечно, может показаться надуманным, но от сериала, о чьем величии твердит как деловая, так и индустриальная пресса, ждешь чего-то по-настоящему выдающегося — хотя бы на уровне современных мастеров.
Вычурные диалоги
Согласно с родом занятий главных героев — спецагент с даром абсолютной эмпатии Уилл Грэм (Хью Дэнси) и безжалостный психиатр-людоед Ганнибал Лектер (Мадс Миккельсен) — основным предметом их разговоров являются парадоксы общественной морали. С риторической точки зрения хлесткие максимы, которыми они обмениваются через обеденный стол или, позднее, стекло камеры, поражают своей вторичностью: на их фоне афоризмы самопального экзистенциалиста Раста Коула, медитировавшего в «Настоящем детективе» над человеческой природой и породой, выглядят размышлениями глубоко оригинального мыслителя. На таком же профессиональном суржике говорят и другие значимые персонажи сериала — недалекий глава поведенческого отдела ФБР Джек Кроуфорд (Лоренс Фишберн), доктор Алана Блум (Каролина Даверна), приставленная к нестабильному Грэму, и Беделиа Дю Морье (Джиллиан Андерсон), наблюдающая самого Лектера. Птичий язык, принятый здесь в качестве синтаксической нормы, по-видимому, должен обогащать «Ганнибала» каким-то околонаучным содержанием, обыкновенно не свойственным телепродуктам такого разбора, но вместо желаемой солидности порождает исключительно комический эффект — принимать всерьез фразы вроде «я отрекся от добра и зла в пользу бихевиоризма» совершенно невозможно.
Слабое развитие героев
В конфигурации всей харрисовской франшизы зловещему протагонисту, очевидно, не хватает полноценных соперников: богач с изуродованным лицом Мейсон Верджер все-таки не может сравниться с ним ни умом, ни изобретательностью, а Клариса Старлинг — правами на нее Фуллеру так и не удалось разжиться — спасовала перед Лектером в конце третьей части. Альтернативным центром силы во вселенной «Ганнибала» должен был стать Грэм: автор сериала намеревался провести его взаимоотношения с доктором — весьма краткосрочные, если судить по исходному тексту, — через несколько стадий и показать, как «гомоэротическая дружба» постепенно превратилась в настороженность и неприязнь. Беда в том, что траектории обоих героев грешат непоследовательностью — прежде всего это касается Грэма, регулярно сдающего назад в своей тактике общения с Ганнибалом, и потому безупречное (Миккельсен) и сомнительное (Дэнси) кастинговые решения не искупают общей хлипкости концепции. Пожалуй, единственной безусловной удачей первых двух сезонов был ехидный хирург Абель Гидеон в исполнении видного британского комика Эдди Иззарда: свыкнувшись с тем, что его, с подачи честолюбивого доктора Чилтона, считают Чесапикским Потрошителем, он и вправду превратился в монстра, «подвигами» которого — как и, уже в третьем сезоне, специфическим расстройством не столь убедительного Фрэнсиса Долархайда (Ричард Армитидж из «Хоббита») — заинтересовался сам Лектер.
Избыточный визуальный стиль
Было бы совсем несправедливо не отметить нетривиальные дизайнерские решения «Ганнибала»: в таланте со вкусом обустроить жилище главного героя, аппетитно сервировать его кулинарные изыски или эстетски расставить предметы на месте шокирующего убийства (некоторые фрагменты с полным правом можно считать рискованными: не каждый канал осмелится пускать их в эфир) художникам действительно не откажешь. Другое дело, что стремление достичь стильной холодной картинки и страсть к замедленной съемке очень скоро выродились у создателей в принцип «ни кадра в простоте»: теперь каждый операторский трюк (в особенности когда доходит до уже откровенно нелепых сексуальных сцен) кричит о своей нестандартности и уникальности. Хотя над сериалом работали такие разные и почтенные авторы, как Гильермо Наварро, Винченцо Натали и Нил Маршалл, нельзя сказать, что именно они определяли лицо проекта — ответственность за визуальный облик «Ганнибала» целиком лежит на совести шоураннера. Не то чтобы кто-то оспаривал претензии Фуллера на звание визионера — лояльные рецензенты вообще договариваются до того, что называют его любимое детище ни много ни мало авангардным арт-фильмом, — но вовсе игнорировать спорность иных режиссерских ходов тоже, наверное, неправильно.Еще 4 достойных сериала о маньяках
«Код убийства» («The Bletchley Circle», 2012)
Квартет сметливых британских шифровальщиц в течение Второй мировой обретается в легендарном особняке Блетчли-парк и взламывает административную переписку немецкого командования. Вызовы мирной жизни явно не соответствуют авантюрному складу женщин-криптографов — спасение от повседневной рутины они находят в самостоятельном расследовании жестоких преступлений, прокатившихся по Лондону и поставивших полицию в тупик. «Код убийства» должен полюбиться тем, кто оценил математическую составляющую «Игры в имитацию» (или, как вариант, «Чисел»), но не удовлетворился трафаретностью персонажей: автор Гай Берт главным образом исследует характеры кабинетных героинь, которые поначалу пугаются при виде трупа, а потом отважно принимаются за полевую работу — потому что кто, если не они.
«Мосгаз» (2012)
Недавний сериал Андрея Малюкова («Я — русский солдат!», «Мы из будущего», «Куприн: Поединок») достаточно свободно обращается с мифологией самого известного маньяка в СССР: ему ставили в вину необоснованное сближение не вполне связанных реалий (действие начинается со знаменитого посещения Хрущевым выставки в Манеже — то есть за год до того, как молодой человек с туристическим топориком стал всенародной страшилкой) и пренебрежение к юридическим процедурам той эпохи. Более проницательные комментаторы усмотрели в «Мосгазе» ползучую реабилитацию чекизма: как и в других популярных телеадаптациях резонансных сюжетов прошлого («Однажды в Ростове», «Палач»), мстительным одиночкам, когда-то обиженным советской властью, оппонирует неизбежный товарищ майор. Амбиции Малюкова, впрочем, этим не ограничиваются: история Ионесяна для него — предлог составить коллаж из шестидесятых и тесно увязать артистическую богему и криминал.
«Падение» («The Fall», 2013)
После безоговорочно блистательного дебюта продолжение охоты суперинтенданта лондонской полиции Стеллы Гибсон (грандиозная Джиллиан Андерсон) за атлетичным психологом Полом Спектором (непротивный Джейми Дорнан), преследующим состоявшихся брюнеток чуть за тридцать, проседает где-то в середине — вероятно, сказался расширенный, с полуторачасовым финалом, хронометраж, — но по-прежнему остается едва ли не лучшим, что случалось с жанром за последние годы. Сказывается и североирландский сеттинг, позволяющий сделать значимыми факторами расследования местных гопников и крупный бизнес, и искусно поданный феминистский посыл — в общем, кто бы что ни говорил, достоинства «Падения» не исчерпываются разглядыванием двух страшно привлекательных людей. И несмотря на то что временами кажется, будто сценарист Алан Кьюбитт искусственно растягивает экранную судьбу своих героев, противиться этому нет никакого желания — пусть они будут всегда.
«Мотель Бейтсов» («Bates Motel», 2013)
Овдовевшая Норма Бейтс приобретает вместе со своим семнадцатилетним сыном Норманом небольшой мотель в Орегоне (у Хичкока события разворачивались в Калифорнии), но спокойной жизни не получилось: первое убийство происходит уже в пилоте. Ориентированный, как и положено всем мистическим сериалам последних двадцати лет, на «Твин Пикс» (автор Карлтон Кьюз честно признался, что его мечта — «дописать оставшиеся семьдесят серий» к уже имеющимся у Линча тридцати), приквел к легендарному «Психо» — серьезная заявка канала A&E на приобщение к телевизионной элите. Это достижение особенно ценно, поскольку, по одному остроумному замечанию, на наших глазах к типичной подростковой драме в стиле репертуара CW прививается «классическая роза» — и на выходе получается что-то калибра «Декстера».