Бальтаcар Кормакур: «Герои в горах встречаются редко»
В этот четверг, за неделю до широкого релиза, «Эверест» выйдет во всех IMAX-залах города. Исландский режиссер рассказал Антону Долину, каково снимать в горах и почему природа — не Диснейленд.
- Больше всего в вашей картине поражает то, что с подобным невероятным размахом вы рассказываете историю поражения — неудавшегося восхождения, в результате которого несколько человек погибло.
- Я не задумывал «Эверест» как историю поражения. Скорее для меня это фильм о противостоянии человека и природы. На всех, самых разных уровнях. А в таком поединке, сами понимаете, победить может только природа. В одном из раундов мы, допустим, возьмем верх, но в следующем неизбежно уступим. Природа все равно сильнее. Некоторым удается выжить в этой борьбе. Другим, разумеется, нет. Однако сюжет «Эвереста» был мне близок не этим фатализмом, а простой мыслью, которая стала центральной в сценарии: человек небезупречен, ему свойственно совершать ошибки. Тем не менее каждый из нас делает выбор — иногда правильный, хоть и не всегда. Базисная ошибка человечества — попытка превратить природу в предмет торговли; коммерциализация того же Эвереста. Все вместе, собранное воедино, — задевающая за живое человеческая история, и иной она быть не могла, ведь все здесь чистая правда. Я не пытался как-то исказить факты и превратить свой фильм в сказку на голливудский лад. Мне хотелось соблюсти определенную интимность интонации, напоминающую о европейском или американском независимом кино, но придать моему фильму масштаб настоящего блокбастера. Я не притворялся, а старался быть честным.
- Многое ли было изменено или дописано в сценарии относительно того, как события разворачивались на самом деле в том злосчастном восхождении 1996 года?
- Могу с гордостью заявить, что «Эверест» ближе к реальности, чем большинство фильмов, основанных на подлинных событиях. Мы проштудировали все книги, какие только отыскали, чтобы разобраться, что же случилось на самом деле. Мы встретились со всеми свидетелями или участниками событий. Нам недостаточно было фиксировать ход происходившего, мы хотели разобраться в характерах всех, кто там был, чтобы лучше понять причины их действий. Конечно, иногда невозможно было восстановить, о чем говорили и что чувствовали на вершине Эвереста те альпинисты, которых нашли замерзшими насмерть. Но и в этом случае мы стремились к тому, чтобы восстановить ход событий, например слушая по тысяче раз записи переговоров по рации. И всегда исходили не из эффектности тех или иных допущений, а из наиболее вероятной цепочки мыслей, слов и действий. Эти лакуны мы были буквально вынуждены как-то заполнять самостоятельно! Там же, где у нас были проверенные свидетельства, мы полагались только на них.
- Неужели не было искушения как-то исказить ход событий, придумать другой финал, изменить характеры персонажей?
- Нет! Я хотел только правды, хотя акценты расставлял, разумеется, по-своему. Возьмем историю Анатолия Букреева. В книгах о ней рассказывается по-разному. Где-то он едва ли не виновник случившегося, где-то — смельчак и спаситель. Мне ближе вторая версия. Я не менял ничего в хронике происходившего, но мне было важно показать, как Букреев самоотверженно спасает замерзающих альпинистов. Я не согласен с Джоном Кракауэром, еще одним участником экспедиции, который в своих воспоминаниях критиковал действия Букреева. Сами понимаете, как режиссер я имел возможность, не прибегая ко лжи, говорить о тех персонажах, которые мне интересны и симпатичны, так, как мне кажется правильным.
- Расскажите подробнее о Букрееве, роль которого сыграл замечательный актер Ингвар Эггерт Сигюрдссон, неоднократно у вас снимавшийся и раньше.
- Повторяю, для меня этот персонаж особенно важен, я считаю его отвагу исключительной — и мне кажется, что никто из участников экспедиции не сделал так много для спасения людей, как Букреев. Он настоящий герой. А герои в горах, что бы вы ни думали, встречаются редко: в обстоятельствах катастрофы каждый сам за себя. Знаете, я всерьез думал взять на эту роль российского артиста. Мы пробовали очень многих. К сожалению, у большинства огромные проблемы с английским языком. То есть они говорят, но так плохо, что их с трудом можно понять. Тогда я, отчаявшись, попробовал Ингвара, который еще и внешне похож на Букреева. Все согласились, что он отлично подходит на роль. Уверен, в России многие удивятся, увидев в этой роли исландца, но для большинства зрителей из других стран… именно так русские и выглядят. И актер он превосходный, играл у меня в «Трясине». Дело в том, что мне был необходим по-настоящему хороший актер на роль Букреева. В сценарии роль крохотная, в самом фильме я ее расширил, а ее значение больше, чем можно судить по количеству экранного времени. По-моему, Ингвар справился идеально.
- Если бы вы сами оказались в составе той экспедиции, чью роль могли бы сыграть? Есть у вас персонаж, с которым вы себя соотносите, которого понимаете лучше остальных? Вы же, как-никак, тоже актер.
- Я хорошо понимаю и Роба Холла, и Бека Уэзерса, но Роб мне все-таки ближе. Я действительно был актером, но осознанно стал режиссером, потому что мне всегда было интереснее и приятнее смотреть со стороны на успех других исполнителей на сцене или экране, чем самому добиваться этого успеха. Так что в роли организатора экспедиции, помогающего другим осуществить мечту, я чувствовал бы себя органично. И тоска Роба по семье мне тоже близка и понятна. Ты чувствуешь, что, пока взбираешься на гору — или снимаешь фильм, — дома тебя ждет семья, жена и дети. Но все равно лезешь в гору, хотя это может плохо закончиться! Что-то толкает тебя туда, и с этим невозможно бороться.
- Так вы ходили на гору или снимали фильм? Съемки в «Эвересте» в основном реальные — или все эти поразительные пейзажи нарисованы на компьютере?
- И в этом отношении мы старались подобраться к реальности так близко, как могли. Все, что было возможно снять в горах с каскадерами, снималось в горах. Все, что могли сыграть актеры в горах, было отснято в горах с актерами. Правда, часто фон снимался отдельно от сцен с актерами, но именно снимался, а не рисовался на компьютере. Эверест воспроизведен во всех деталях, и альпинисты, которым мы показывали картину, остались под впечатлением. Еще бы! Тысячи фотографий, трехмерные модели, месяцы кропотливой работы — мы сделали максимум для того, чтобы наш Эверест не отличался от настоящего.
- Неужели на сам Эверест при этом не поднимались?
- Понимаете, далеко с камерами мы бы подняться не смогли. Да и студия бы нам элементарно не позволила. Но мы забрались так высоко, как смогли, и с камерами, и с актерами, чтобы снять там хоть что-то. В принципе это то же самое, как в космосе фильм снимать.
- Скажите, а что вас лично изначально привлекло в этом сюжете? Вы тоже альпинист, возможно?
- Нет, альпинизмом я не увлекаюсь. Но я же исландец, у нас горы повсюду! Я частенько хожу в горы со своими друзьями, на лошадях. Проводим там недели по три, сами пересекаем бурные горные реки… Такого рода приключения очень повышают самооценку, позволяют к концу трудного дня разобраться в себе, да и в друзьях. Я считаю такие приключения исключительно полезными, ну и удовольствие они тоже приносят. Это вам не в офисе у компьютера сидеть.
- Можно ли сказать, что в «Эвересте» есть мораль? Не тронь природу — и она тебя не накажет?
- Я сам себя моралистом не считаю. Но, не желая никого поучать, хочу привлечь внимание к теме коммерциализации природы, которая меня очень тревожит. Нельзя играть с природой, как будто это аттракцион в Диснейленде! Мы и в Исландии немало такого наблюдаем. Приезжают богатые туристы специально, чтобы на вертолете пролететь над извергающимся вулканом и сделать селфи, вы себе представляете? Жуть! Природа покоряет тебя, учит скромности и уважению. Если ты не почувствуешь угрозу, будешь наказан. Это не мораль, а простой факт. Эверест не место для того, чтобы там зависало две тысячи бездельников в надежде немедленно покорить самую высокую гору в мире.
Интервью