«Вторая мировая война» Энтони Бивора: факты изложены, но пазл не складывается

Бивору не привыкать к ругательствам в свой адрес — и прежде всего его критикуют в РоссииФотография: Getty Images/FotobankПро историка сложно сказать «самый лучший» — или даже «самый авторитетный»; можно не сомневаться, что военный историк Олег Курылев не менее компетентный эксперт по Второй мировой, чем англичанин Бивор; однако факт тот, что именно Бивор спровоцировал бум массового интереса к Второй мировой; и «Падение Берлина», и «Сталинград» стали очень большими бестселлерами, вышли далеко за пределы академической среды — и сделались «мгновенной классикой». В 2012-м Бивор выпустил тысячестраничный труд о Второй мировой в целом — выглядящий как итоговый, хотя, разумеется, только выглядящий: чем дальше, тем больше историки осознают, что события 1939–1945 года — лишь серия эпизодов большой войны 1914–1989 годов; Бивор сообщает о существовании этой очень правдоподобной версии, однако предпочитает придерживаться более традиционной хронологии.

Его «Вторая мировая» — это панорама событий между 1939-м и 1945-м по всему миру, от Филиппин до Калифорнии; Бивору хотелось показать, что Вторая мировая — это не только Дюнкерк, Сталинград, Нормандия и Хиросима, но и Халхин-Гол, наступление «Ити-Го», чудовищная резня в Китае и так далее. Он последовательно — словно заранее знает, что его книгу переведут на все языки мира, и опасается обвинений в замалчивании «маргинальных» эпизодов — старается соблюдать пропорции — всего лишь старается, потому что по какому критерию нужно делить свой текст на «европейский», «азиатский», «африканский» и «тихоокеанский» сектора: по количеству погибших? по числу доступных документов? по интенсивности невроза, который стал следствием коллективной психотравмы?

Как и всякий историк, ориентирующийся и на массового читателя тоже, Бивор рассказывает о Большой Истории через истории конкретных людей; он понимает, что точно выбранная цитата из солдатского дневника может дать для понимания происходившего больше, чем пассаж из «Майн Кампф» или показания на Нюрнбергском процессе. Бивор начал заниматься отдельными эпизодами войны в начале 80-х — так что у него было время составить коллекцию самых причудливых человеческих судеб: от маршала Жукова до корейского юноши Ян Кен Чжона — которому между 1938-м и 1945-м пришлось повоевать в японской, советской и немецкой армиях. Имя, которое упоминается здесь чуть ли не так же часто, как Сталин, Гитлер и Черчилль, — Василий Гроссман: тот свидетель, которому Бивор доверяет абсолютно, вслепую. «Гроссманофильство» Бивора не мешает ему произносить вещи, которые вряд ли было бы приятно услышать его любимому писателю. На этот раз Бивор не вдается в подробности массовых изнасилований немок советскими солдатами в 1945-м — но мимоходом все равно успевает сообщить чудовищные цифры: от 95 до 130 тысяч изнасилованных женщин в Берлине и около двух миллионов — на всей территории Германии. Якобы; это его, биворовская статистика; однако, несмотря на критику, не сказать проклятия, в свой адрес, историк упрямо настаивает на этой версии.

К чести его, надо сказать, Бивор одинаково жесток — или одинаково беспристрастен — по отношению ко всем участникам той войны. Японские войска практиковали каннибализм — не время от времени, а на перманентной основе, как стратегию: откармливать пленных и есть их. Польские летчики, которым англичане запрещали стрелять по сбитым немцам, выпрыгнувшим с парашютом, нарочно налетали на купола, чтобы те сжимались от воздушного потока. И так далее, и так на каждой странице, бесконечно изобретательно. Собственно, в этом и главная проблема этой книги: пазл не складывается. Факты изложены, причины конфликта объяснены, логика событий выявлена — и все равно непонятно, как все это могло твориться, почему люди, которые до и после войны не совершали ничего подобного, вдруг слетают с катушек и… расчеловечиваются? «По трупам шли, на трупах присаживались отдохнуть, на трупах ели. Приблизительно на протяжении 10 км на каждом квадратном метре было по два убитых фрица». Как до этого дошло? Все равно — непонятно.