«The Invention of News» Эндрю Петтигри: почему СМИ никогда не умрут

Представьте, что вы решили самостоятельно разобраться, что там на самом деле происходит на востоке Украины. В телевизоре Киселев, в фейсбуке фальшивые очевидцы делятся леденящими душу подробностями. Выключили телевизор, закрыли фейсбук. Следующий шаг?

«Рождение новостей» — подробный до занудства, в 456 страниц, ответ на вопрос, откуда вообще берется информация о событиях, которых мы не видели собственными глазами. Прежде всего — откуда ее брали, когда никаких газет и ТВ не было и в проекте. Вот хорошая стартовая точка: 900 лет назад подавляющее большинство людей в Европе не знало, как называется соседний большой город.

Средневековый мир был непрозрачен для информации. Познаваемая вселенная для одного европейского крестьянина — круг радиусом в 15 миль, в центре которого находится рынок, обслуживающий несколько деревень. Парадоксально, что через этот барьер время от времени пробивались известия с других концов света. Тот же крестьянин неплохо себе представлял Иерусалим — со слов участников Крестовых походов, которые были достаточно массовыми, чтобы через сеть родственных связей аукнуться в каждой деревне.

Или вот паломники, единственные массовые туристы своего времени. За еду и крышу над головой они расплачивались рассказами очевидцев и пересказами чужих историй, услышанных в пути. Другими словами, зарабатывали на жизнь журналистикой — или по крайней мере заполняли собой ту рыночную нишу, которую в будущем займут журналисты.

Эндрю Петтигри - специалист по Средним векам, именно тогда и были заложены основы журналистики как четвертой власти. Фотография: boston.comЛегко проследить родословную разных жанров по отдельности. Криминальные хроники выросли из отчетов о казнях, которые продавались на площадях немецких городов в XVI веке. В верхней части печатного листа располагалась гравюра со сценой преступления или казни (в зависимости от того, что красочней), а в нижней словами описывалось, в чем провинился преступник и долго ли умирал. Как ни странно, сочиняли их обычно священники — это был инновационный, опирающийся на свежую технику книгопечатания Гутенберга способ проповеди о грехе и наказании за него. Хроники не были хрониками в сегодняшнем смысле слова: со дня казни до момента, когда отчет о ней очередной раз запускали в тираж, могло запросто пройти 10–15 лет.

Может показаться, что спроса на достоверность и свежесть информации в таких условиях быть просто не может. Но стандарт задали деловые новости. Уже в XV веке в Италии распространялись рукописные авизо — сухие сводки о том, чем закончилось то или иное сражение и куда отправился очередной кардинал. Купцы выкладывали за них невообразимые суммы денег, потому что биржевая игра на новостях стала возможна задолго до электронных торгов. В 1429 году слухи, что султан Египта низложен, обрушили цены на перец в Венеции: египетский лидер пытался взять под контроль все пути, по которым в Европу попадали специи, один из самых дорогих товаров своего времени, и его смерть могла резко все поменять.

Новый для России вопрос, может ли власть взять СМИ под единоличный контроль, Европа решила для себя как раз в XV и XVI веках. И решила не в пользу власти. Хотя еще в 1587 году в Риме казнили «главаря секты газетчиков» за распространение порочащей папу информации — откуда следовало, что уже тогда власть и СМИ конфликтовали не на шутку. Кстати, до первой газеты оставалось еще 18 лет — речь шла об анонимных сочинениях, которые клеили на древнеримскую статую Пасквино (да, слово «пасквиль» имеет к этой истории самое прямое отношение).

В интересах каждого монарха было сообщать своим подданным, что это он выиграл очередную войну, или, на худой конец, ничего не сообщать. В интересах купцов было разузнать, как все есть на самом деле: кто пользовался недостоверной информацией — разорялся. Больше того, власть выяснила, что ей не по карману содержать свою частную армию корреспондентов, которые будут добывать эксклюзивную правду для монархов независимо от «купеческой» сети распространения информации. В итоге дипломаты, готовя свои донесения, копировали авизо, а не наоборот. Так власть оказалась заложником нарождающихся СМИ: если ограничить распространение новостей — их не узнает никто, включая короля.

«Изобретение новостей» подробно и с удовольствием рассказывает о том, как раз за разом оканчивалась провалом идея властей изобрести свои, параллельные новости — лучше и точней общедоступных. Что это значит на практике? Что не бывает никакого «знакомого фээсбэшника», который лучше всех газет и журналов знает ситуацию в стране. Если нечто добывает информацию, как СМИ, обладает таким же глобальным охватом, что и СМИ, и такими же надежными механизмами проверки информации — то это может быть только СМИ, родившееся в результате борьбы за заинтересованную аудиторию в миллионы человек.

СМИ манипулируют и всегда манипулировали общественным мнением? Петтигри делает одно уточнение: до появления массовых и общедоступных новостей никакого общественного мнения не было. Массы, в отличие от публики, не имеют самостоятельных мнений. Философ Юрген Хабермас назвал когда-то переломным моментом появление в Англии 1680-х кофе и кофеен — мест, где люди впервые в истории стали раз за разом собираться группами поспорить друг с другом. Но спорили они, разумеется, о свежих новостях, вычитанных в газетах.

Изобретение газеты, какой мы ее знаем, датируют 1605 годом. К концу XVII века в Германии выходило уже более 200 разных газет. По подсчетам Петтигри, всего к этому моменту было напечатано около 70 миллионов экземпляров — так что рождение массового интереса к миру вокруг было по-настоящему взрывным.

Облако от взрыва никак не загонишь обратно внутрь гранаты. Потребность в новостях трудно преодолеть. И это, пожалуй, лучшая гарантия того, что к традиционным ценностям — читай: к Средневековью — никакая цензура никого не вернет. По крайней мере, пока в городах не закончились статуи, куда можно клеить пасквили.