Чтение на выходные «Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева»
«Воздух» публикует отрывок из готовящейся к выходу книги невероятно живых воспоминаний русского старообрядца Данилы Зайцева, родившегося в Китае, а жившего в Аргентине.
1
Прилетаем в Монтевидео, пошли по рынкам, выбрали машину «Тойота-джип» в хорошим состоянии, за семь тысяч долларов, взяли мотор подвесной новый «Меркурий», двадцать пять лошадиных сил — три тысячи двести долларов, и поехали домой.
Приезжаем — сколь радости, така́ встреча, все довольны, разные подарки.
Тесть с тещай, Коля уже приехали. Узнали, что мы приехали, — погнали пушше прежняго, и Марфу, и всех нас. Когда я уехал в США, оне ее стали корить, что «хороша, не сумела ужиться с мужем», детей разразили против ее. Илюшка как мог грызся с ней, Андриян также, поетому Марфа хватилась и побежала за мной. Наш трактор работает уже второй год, и Коля не думает платить. Когда он уезжал в Аляску на рыбалку, наказал Марфе и детя́м, чтобы молились, он вернется заплотит. Оне намолили на шесть тысяч долларов. Марфа меня вернула, и он не захотел платить, отперся, что он не нанимал. Но он в тот сезон заработал триста тысяч долларов. В банке у нас скопилось пять тысяч долларов долгу, Коля радовался и говорил, что «трактор даром заберу». Я улыбался: посмотрим, как заберешь.
Марфа звонила Вере и рассказывала, что с нами творят. Она сказала, чтобы позвонили через неделю. Через неделю Марфа снова звонит, Вера спрашивает:
— Ну, как дела?
Марфа отвечает:
— Так же.
— Хорошо, ишо позвоните через неделю.
Я обратился к Хулио Дупонту и говорю:
— Хулио, помоги. Я за каки́-то месяцы у Кириченкиных заработал, квоту в банок заплатил, бакчу на ето вырастил, посев сделал, а Коля уже второй год доржит и не хочет платить, а у нас в банке нагорело уже пять тысяч долларов.— Дак так он может поступить. Даниель, подай в суд, мы свидетели.
— Хулио, сам советовал: «Пагале кон индиференсия».
Смеется:
— Даниель, те пасасте. И что ты хошь?
— Что я хочу? Очень просто. Найди мне человека, пускай берет наш трактор, диски и весь наш долг, шесть тысяч уходит ему в подарок, но найди порядошного человека.
Хулио:
— Дак так я восхищаюсь тобой, такой трактор вообче трудно найти, да я чичас тебе кандидата найду, у меня уже есть человек, именно ищет такой трактор, и он богатый. — Взял трубку, набрал его номер, рассказал ему наш предлог и добавил: — Тебе повезло, люди надежны, ты выиграл. — Закрыл трубку и говорит: — Чичас подъедет, ето мой друг, он садит форест — евкалипты.
Ай, Даниель-Даниель, сос инкреибле.
Подъезжает человек на новым пикапе, я ему всё объясняю, садимся в его
машину, едем к нам смотреть. Трактор понравился, диски также, едем в банок, идем к директору, все объясняем. Тот дал согласие, переводим всё на него.
Отдал трактор, диски — теперь пускай Коля забирает.
Я всегда своим детя́м внушал разные примеры: несправедливости, дружбу, любовь, хто как живет, с кого брать примеры, что опасаться, как поступать, как обходиться с народом. Свата Ивана Чупрова и Филата Зыкова за время сказал ихну смерть, кака́ она у них будет, — так и вышло. Сват Иван жил в деревне, я сказал, что он скоропостижно помрет, так и случилось. Филат жил в городах, никогда не был в соборе, но пришло время — он похворал, покаялся, причастился и помер. Сват Иван был лицемер, Филат был справедлив.
Проходит неделя. В воскресенье вечером приезжают все: Коля с женой, тесть с тещай, Немец с женой, Александр с женой. Мы были все дома. Зашли, неудобно, сяли, молчат.
— Зачем пришли?
Тесть:
— Да надо проститься.
— А кака́ вина?
— Дак вот вражда, за ето надо проститься.
— А откуда она началась?
— Дак ты загулял.
— А за че я загулял?
— Не знаю.
— Как не знаете? Вражда началась раньше. — Молчат. — Какой я вам масон, шпион, предатель?
Коля:
— Дак твои дела показывают.
— А что — как ты, везде как собака? Нет, везде надо быть дипломатом. По-вашему, все послы — масоны, и Александр Невский тоже предатель? — Молчат. — Все мое старание и труды превратили в предательство. Коля, дай мне свидетельство, что я масон! — Молчат. — Нам быть масонами — у нас ишо жопа не по циркулю. Надо быть достойным. — Молчат. — Коля, на Пасху Христову ты выгнал меня из моленне.
— Я не выгонял.
— Как так ты не выгонял, у меня свидетели — тятя и сестра, хоть и тяти нет в живых, Царьство ему Небесное. Но вот сидят все свидетели, а ты отпираешься. Ты старался нас развести и моих детей закабалить — ето одно. Трактор тебе проработал почти два года, и ты не хочешь платить — ето два. Илюшка проработал тебе пошти два года, а ты ему дал за ето одну шапку — ето три. — Молчат. — Семью мою нанимал молиться, вернулся, не заплатил — ето четыре.
— Я их не нанимал.
— А почему детей и жену разжигали против меня?
— Нихто их не разжигал.
— Как не разжигали, я все знаю, и оне мне все рассказали. А в Святым Писании что сказано: легче человека напополам разорвать, нежели мужа с женой развести, а вы что настроили?
Оне все, как осы, на Марфу да на детей, что все ето оне натворили, Данила ни в чем не виноват. А тесть хотел Марфу ударить, но я сказал:
— Спробовай задень, тогда я вас всех разнесу! — Все притихли. — Воистинно вы все фарисеи и лицемеры, нет в вас никакой правды, сами не стараетесь в рай зайти и стальным закрываете путь! Христос сошёл на землю не ради праведных, но ради грешных, чтобы привести их к покаянию. Христос сошел не ради вас, а ради меня — я грешный. Но вы ни раз мне не подали руку, но всегда старались столкнуть во ад. Вы хорошо знаете, что злоя слово доброго делает злым, а доброе слово злого делает добрым. — Молчат. — Иоанн Богослов взял дитя, вырастил, выучил его к доброму и передал епископу и наказал ему: «Я перехожу в другу́ страну на проповедь, поручаю тебе вот етого дитя, сохрани его». Тот обещался, взял его на поруки, стал ро́стить. У епископа работы было много, со временем стал забывать о етим отроке. Отрок стал праздновать, веселился, появились развратныя друзья, он совокупился с ними, стал выпивать, в неподобныя места ходить, потом воровать нача́ли, и дошло до того, что выбрали его разбойникам старейшином. Через много лет Иоанн Богослов вернулся в тот город, приходит к епископу и говорит: «Отдай мое сокровища». Тот выпучил глаза: «Како́ сокровища?» — «То, которо поручил ро́стить». Епископ догадался, заплакал и говорит: «Он погиб». — «Как так погиб? Я же поручил тебе как доброму пастырю, а ты не сберёг его?» Епископ все рассказал, что с нем случилось, и где он, и что он разбойникам начальником. Иоанн пошел разыскивать его, дошел до первой стражи, его арестовали, привели к начальнику. Но начальник увидел, что ето Иоанн Богослов, стал убегать от него. Иоанн побежал за нем и стал упрашивать его: «Остановись, моё милоё дитё, пожалей мою старость, все твои грехи беру на себя, толькя остановись!» Он остановился, пал ему на ноги и стал просить прощение. Иоанн плакал, обнимал и целовал и уговаривал. И все Святоя Писание всякими приводами убеждает помиловать, защитить, а вы что делаете, гонители, мучители! Христос Петру-апостолу наказывал, чтобы прошшал на каждый день, семьдесят раз по семьдесят, а вы все наоборот! — Молчат. — А теперь говорите, что я не виноват, а виноваты Марфа да дети. Где ваша совесть? Да оне виноваты, что вас слушали!
Молчат. Удивляюсь, что так притихли, все вины принимают и идут на прощение — что случилось? Я решил проститься, но больше в етим гнезде не жить.
Стали прошшаться. Коля спрашивает:
— А вы где собираетесь жить?
— После то́го, что вы с нами сделали, со дня́ будем уезжать отсуда. — Он ничего не ответил, но сразу видать, что он обрадовался. Когда стали прошшаться, я их предупредил:
— Мы отсуда уедем, но знайте, что у вас миру не будет.
Простились. Коля ни за что не заплатил, да и подавись он. Когда оне уехали, говорю семье:
— Оне не простились, все ето лицемерно. Ну вот, Марфа, все сбылось, что я вам говорил, а вы злились, что я не иду и не улизываю их, а правда всё равно вышла наверх, и как чижало ее слушать.
За все ето время, что была вражда, и детя́м досталось хорошо. Ихны дети с нашими не хотели праздновать, обзывали, убегали, корили мной — да, обчим, все было.
В Уругвае наши старообрядцы всегда гордились, что толькя оне святые, толькя оне живут по закону, что все старообрядцы во всех страна́х погибают. Говорю детя́м:
— Рано хвастают, уже началась песенка, увидите, что у их будет.
Дети отвечают:
— Да уже началось, частыя пьянки да шашлыки, девки, ребяты не смотрют, что ро́дство, обнимаются, целуются. Нет то́го воскресенья, чтобы не было гулянки: «А что, мужикам можно, а нам нет?» — вот и весь ответ. Покамесь ты читал поучение и убеждал, все говорили, что охота было молиться, чичас некому читать — нихто не хочет идти молиться.
Но почему оне пришли таки́ умильны. В понедельник поехали в город, Марфа звонит Вере, та спрашиват: «Ну, как дела?» Марфа все рассказыват, она тогда говорит: «Мы их предупреждали, чтобы оне с вами простились и вас приняли, но, как они тянули, мы Ивану Даниловичу Берестову сказали, что строк вышал. Раз смирение не идет, будете отлучены, весь Уругвай. Иван Данилович Берестов тогда решил, сообчил на Питангу, что “вы настроили, вы и налаживайте, а нет — будете отлучены”. Вот оне и прибежали». Ну, мы Веру за все поблагодарили, что заступились за нас.
Теща стала бегать к нам, така́ ласкова, хоро́ша, все узнает, все рассказыват. Узнала, что мы уже трактор давно отдали, рассказала Коле, тот сколь жалел, что такой трактор пропустил.
2
Мы собрались и уехали на остров на Пальмар, Григорий рыбачил на Пальмаре. Машину оставили против острова у Гонсалеса, сами переехали на остров, сделали из горбылей шалаш и стали жить. От острова до моста плыть было три часа, мы купили матерьялу на лодку и возле моста у рыбака Сергио Мартинес стали строить лодку на две тонны. Как-то утром стали и видим: Сергио на ограде размораживает полбыка мяса. И мне зло взяло: вот почему стансеры рыбаков ненавидют, за то что воруют. Я после этого увидел Григория и сказал ему:
— Ишо увижу у любого рыбака столь мяса, сразу заявлю. Не может быть, из-за каких-то жуликов доложны хто-то отвечать.
Григорий ответил, что:
— Оне часто ездют и бьют скота, и их шайкя.
Мы доделали лодку, оформили, назвали «Бермудой». Теперь у нас две лодки — «Бермуда-1», «Бермуда-2», два мотора, на кажду лодку по тысяче метров сетей. Покупатель приезжал с Монтевидео, привозил лед, он был еврей, честный порядошный парень, но одна проблема: он приезжал толькя в воскресенье, и некуда было деваться, приходилось сдавать в воскресенье. Стали рыбачить, теперь уже знали, где рыба, и ловили хорошо: три-четыре ночи — и полторы — две тонны рыбы, покупателю ето понравилось. Бывало, пять-шесть рыбаков сдадут столь, а мы одне. Пошла зависть, но мы на ето не смотрели.
Мы рыбачили с Алексеям, а Андриян с Ильей. Я продолжал Алексея учить, все тонкости в рыболовстве, и видел, как он старался, все изучал, и за мало время он превзошел меня, стал опытным рыбаком, хто нихто. А у Алексея всегда и всех больше рыбы.
Андриян — ето кипяток, то старатся, то лени́тся, но всегда любил командовать, как старается — так рыба, как пролени́тся — так рыбы нету, но всё-таки старался.
Илья рос какой-то непонятный, всегда вредничал, старался всегда соврать, людям старался угодить, а в семье все наоборот, люди его любили и всегда мне говорили: «У вас Люшка хороший парнишко». Я молчал, но мне ето не нравилось. Когда он устроился у Коли, он вовсе испортил парнишка. Дошло до того, что, когда я был в США, Марфа попросила его подоить корову, он мать укорил, мать обиделась, стала его ругать, он матери не сдал, а, наоборот, с матерью спорил и всяко-разно корил. Мать хотела наказать, но он побежал к Коле, мать дала команду Андрияну, чтобы поймал его. Он догнал, поймал, мать за ето вложила, он притих, и все стало спокойно.
Когда жили на острове, он опять захотел показать свой характер. Приплываем на остров с рыбой уставши, он был дома, посылаю его, чтобы принес ящики, он огрызнулся, не захотел, я повысил голос, он взялся меня корить. Думаю: ах ты, большой стал! Взял прут и вложил ему. С тех пор наш Илья изменился и стал стараться работать, но у его не получалось: как ни старается, все получается не так.
Но рыбалка у нас шла хорошо, и денежки стали шевелиться в кармане. Мы изредка стали в стару деревню ездить молиться.
Как-то раз приезжают к нам в гости на остров Марк Иванович Чупров с Вассой и Александр с Лизаветой. Погостили, Марк стал приспрашиваться к рыбалке, я завсяко-просто рассказал, что выгодно, он заинтересовался.
Однажды приезжаем на мост, в субботу вечером, погода была прекрасна, спать не хотелось, пошел по берегу, смотрю: парочкя сидят рыбачут. Поздоровались, слово за слово, пошел разговор, парень угодил веселый, разговорный, пошел разговор. Он работат в конторе на конпьюторе, предки русски, звать Алехандро Малес, бывшая фамилия Мальцев, дале-боле, разговор зашел глубже: ему в конторе работа не нравилась, но в Уругвае перспектив никаких нету, страна ма́ленькя. Я стал спрашивать:
— Коммерцию любишь?
Он отвечает:
— Ето моя мечта.
— Почему не займешься купляй-продажай рыбы? А что, рыба в Уругвае ничего не стоит, а в Бразилии рыба дорога, возить на границу уже выгодно. У меня нет силы, а то бы давно нача́л бы возить на границу. А вас двоя, вы молодыя.
Он смеется:
— Да я холостой, ето моя ухажерка. А как ето можно начать?
— Да очень просто. Покупай рыбу и вези на границу, в магазины уругвайски.
— Дак надо деняг, а у меня их нету.
— Но и кака́ проблема? Сколь твоя машинка возмёт?
— Да са́мо много триста–четыреста килограмм.
— Ну вот, вон у меня один ящик с четыреста килограмм, загружай и вези.
Он смело взялся за дело, загрузили ему яшик с четыреста килограмм рыбы, бедная машинка осяла, ето была «Багги», и оне отправились на границу.
Мы остальную рыбу сдали в воскресенье нашему покупателю. Я стал ему говорить, что мы в воскресенье не можем работать, а он отвечает:
— А я в други́ дни не могу.
— Но ты заставляешь, чтобы мы искали другого покупателя.
Он пожал плечами и ничто не сказал. На следующу субботу приплываем на мост, Алехандро уже ждет — веселой, уже не один, а со своим двоюродным братом Паулом. Етот парень сразу мне понравился — вежливый, ласковый, обходительный и тихой. Алехандро рассказыват: хорошо продал, есть заказы. Мы ему снова загрузили, но уже всю, потому что оне приехали на трёхтонке, он ее арендовал. Увез. Дождались воскресенье, объяснили и извинились нашему покупателю, тот понял: «Ну что поделаешь, ваша работа». По-хорошему разъехались.
Марк Чупров тоже начал рыбачить, с младшим сыном Михаилом. В те года урожаи не шли, зерно не в цене, у всех кризис. Марк рыбу привозил тоже сюда на мост и сдавал Алехандру. Как-то раз Алехандро приезжает озабоченный.
— Что получилось?
— В ту субботу нас подвели, не приняли рыбу.
— И что ты сделал?
— Пришлось везти в Монтевидео и за низкую цену отдавать.
— Слушай, тебе нравится ета работа?
— Ишо бы, выгодно.
— А не хочешь рыбу експортировать в Бразилию?
— А как ето можно сделать?
— Как, очень просто. В ИНАПЕ мене́ чиновники знакомы, и знаю, что оне нам помогут. В Уругвае рыбаков много и рыба есть, знаю, что от Фрай-Бентоса до Кармело хоро́ша рыбалка и хоро ши рыбаки, но вечно одна проблема: покупатели жулики. Работай честно, и все будут сдавать тебе.
— А куда сдавать?
— Надо ехать в Сан-Пауло на рынок.
— Ну а что, поехали.
— Как поехали?
— Ну, работать будем вместе.
— Хорошо, вы тогда експортируйте, а мы будем рыбачить и скупать.
— Хорошо, договорились.
На следующай неделе поехали в Сан-Пауло. Приезжаем на рынок, цены хо́роши. Нам рекомендовали одного японса, дали его номер конторы на рынке, мы к нему зашли, познакомились, он берет рыбу в Уругвае, порядки такия: берет твою рыбу, продает на рынке оптом и берет за ето десять процентов, никаких контрактов, ни до́говоров, а риск: надейся на слово, вот как хошь. Мы договорились. Его звать было Оскар Нитта. Поехали обратно. Ездили мы на арендованной машине, в обои пути вечерами останавливались в отелах, и Алехандро каждый раз — одне девушки в разговоре, как у куме на уме. Каждый раз уходил вечером, а приходил перед утром, мне ето не нравилось. Раз пришлось присутствовать, как он обращается с девушками. Он, правды, красивый и стройный, но наглый, и девчонкам, видать, ето нравится. Смотришь, он опять уже с новой девчонкой крутит — ну, думаю, ето к хорошему не приведет.
Приезжаем в Монтевидео, заходим в ИНАПЕ, узнаем, как можно, как легче експортировать свежую рыбу. Нас научили: са́мо легко ето можно через компанию, котора уже експортироват. Мы ето сразу нашли, берёт компания пятьсот долларов чистыми за каждоя оформления, ну там ишо налоги, за провоз, за бумаги. Пошли, где машину арендовали, стал Алехандро просить у его, чтобы он нам продал машину-четырехтонку в долг, чтобы скупать рыбу. Но етот итальянес попросился работать вместе, Алехандро не захотел. У етого итальянса компания «Рент а кар», тридцать пять машин, и шиномонтаж, балансировка компьютерна. Алехандро сказал: «Поишшем машину».
Я уехал домой, продолжали рыбачили и сдавали Алехандру. Оне нашли старый грузовик и стали возить рыбу. До меня донеслось, что Алехандро рыбаков обманыват, берет в долг и не расшитывается, мне ето не понравилось. Мы тоже дали ему в долг две тысячи триста килограмм, тоже тянет, не плотит. Приезжам рыбу сдавать, он ко мне с разными разговорами, что он сам будет скупать, а мы будем ему рыбачить.
- Издательство «Альпина нон-фишкн», Москва, 2014