Новая, скандальная биография Бергмана: лжец, лжец

Не проходите мимо этой книги. Казалось бы, с одной стороны, для любителей Бергмана биография, написанная популярным в Швеции журналистом Тумасом Шебергом, лишь еще одно жизнеописание кумира, каждую деталь судьбы которого они давно выучили наизусть (хотя на родине режиссера книга стала бестселлером). С другой же — тем, кому Бергман до лампочки, это издание тем более должно показаться неинтересным. Ошибаются и те и другие. Для бергманолюба работа Шеберга — сенсация, включающая колоссальное количество редкостей: письма, признания, интимные дневники. Для остальных — просто невероятно увлекательный документальный роман, в документальность которого иногда и поверить невозможно. Не жизнь респектабельного гения режиссуры, а какая-то возмутительная санта-барбара: десяток романов с комическим или трагическим завершением, бесконечные измены, комплексы, колоритные персонажи любого пола. Шведская семья, какой она вам снилась по ночам. Не оторваться.

Биографии — специализация Шеберга: он написал книги о короле Швеции и самых известных в стране футбольном тренере, телеведущем, бизнесмене и дипломате
Фотография: twitter.com/sjotunga«Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены» — труд заведомо эпатажный. Уже в предисловии автор, цитируя близко к тексту свою же давнюю ревизионистскую статью о Бергмане, прямо говорит о том вреде, который тот причинил и близким людям, и шведской культуре в целом. Тут же Шеберг заявляет, что не намерен разбирать фильмы и спектакли режиссера, — уж лучше покопаться хорошенько в его увлекательной личной жизни, далеко не все детали которой попали на страницы откровенной автобиографической прозы Бергмана. Те, кто читал хотя бы книгу «Латерна магика», сразу насторожатся: ведь там Бергман рассказал и о женах с любовницами, и о тяжелых отношениях с родителями, и о неприятностях с налогами, и даже о хронической диарее. Куда дальше? Шеберг уверяет: есть куда. И не подводит.

Главное, в чем он обвиняет Бергмана (хотя звучит это не как обвинение, поскольку морализаторства книга лишена начисто, а как констатация), — чрезмерная и не всегда мотивированная ложь как окружающим, так и самому себе. Начиная с поэтичного рассказа режиссера о его мучительном рождении — как выясняется, в реальности он был совершенно здоровым ребенком — и заканчивая трудными отношениями с родителями (оказывается, суровый отец души в нем не чаял), методично разрушается миф о несчастливом детстве. О родителях в книге вообще немало интересного: Бергман явно взял от них больше, чем хотел показать. Сексуальное становление, о котором с удовольствием повествовал и сам режиссер, предстает здесь в деталях, мягко говоря, неаппетитных, а самое главное — имеет подробное продолжение в зрелом возрасте героя, о чем тот в собственных книгах скромно умалчивал. В общем, при ближайшем рассмотрении оказывается, что самый близкий к личности автора его персонаж — Дон Жуан из «Ока дьявола». Кстати, о дьяволе: эпизод с поездкой юного Бергмана по обмену в нацистскую Германию, описанный в книге «Латерна магика» с милым самокритичным юмором, здесь превращается в детальную и довольно страшную эпопею об увлечении всего семейства идеологией Гитлера. В частности, в книге приводится снимок письма Бергмана матери, которое заканчивается дружелюбным «Хайль Гитлер».

Шеберг с явным удовольствием перечисляет тех близких Бергмана, которые отказали ему в помощи. Он, ничуть не смущаясь, использовал их уже опубликованные мемуары. Также Шеберг не упускает возможности пнуть фонд Бергмана, сотрудники которого не сочли нужным сотрудничать с автором именно такой биографии. Их всех можно понять: многие явно восприняли «Жизнь, любовь и измены» как святотатство. Нельзя предположить, что автор книги не был готов к такой реакции. Напротив, он шел к этой работе много лет и даже протестировал публику на прочность в своей опубликованной пять лет назад биографии правящего короля Швеции, где рассказывал о его привычке ходить по публичным домам и других пикантных подробностях. Атаковал монарха и выжил? Что ж, теперь можно замахнуться и на самого Бергмана. Швеция все-таки страна демократическая, поворчат и успокоятся, а тиражам это только на пользу.

Вопрос лишь в том, на пользу ли наследию Ингмара Бергмана подобное посягательство, выполненное по стандартам самой блестящей «желтой» журналистики — так нагло и бойко, что новеллы «Каравана историй» рядом с этим покажутся прозой Вересаева. Интересный вопрос, на который придется ответить утвердительно. Шеберг настолько демонстративно избегает анализа творчества Бергмана, оставаясь строго в рамках скандальной биографии, что параллели возникают уже у читателя, парадоксально возбуждая его воображение и достраивая отсутствующие мосты. Например, оказывается, что в семье Ингмара ласково называли Малышом — в точности как героя любимых всеми повестей его старшей соотечественницы Астрид Линдгрен. Подобно Малышу, Бергман был одинок — хотя рос в большой семье — и много выдумывал. Выходит, все жуткие фантомы из его фильмов, включая Смерть из «Седьмой печати», своего рода Карлсоны, жужжащие моторчики материализовавшихся маний и фобий.

Натренировавшись искусно лгать любимым женщинам, родителям, коллегам — то есть всем, — Бергман научился тому, что считал залогом гениальности в кино: способности безболезненно переходить из реальности в грезу, а потом обратно. Он перестал разделять вымышленное и подлинное «я», раздвоившись, как лица героинь «Персоны», его любимого фильма. А жертвы тех, кто делил с ним это полуфантомное бытие, были осознанными: ведь почти всегда они были актрисами его театра и кинематографа, неотъемлемыми частями мира-миража бесконечно субъективной действительности. Кто виноват? Кто угодно, только не сам Малыш-Ингмар. Может, Гитлер, не выполнивший данных всему миру обещаний, а может, любимый писатель Стриндберг с его «Игрой снов», чьи пьесы юный Бергман ставил еще до дебюта в кино, задействовав в одной главной роли жену, а в другой — любовницу. Теперь и не разберешь.

Причиняя боль тем, кто знал и любил Бергмана, эта иконоборческая книга должна освободить остальных: прежде всего зрителей, которые находятся под гнетом бергмановского величия и теряют способность адекватно воспринимать его картины. Честно говоря, некоторые из них мне — при всей любви — всегда было страшновато и неуютно анализировать. Взять хоть «Сцены из супружеской жизни». Как он смог такое сделать, ну как? Теперь вопрос снят. Ответ — в главах с шестой по шестнадцатую.

Читайте также: Антон Долин о ключевых картинах в фильмографии Ингмара Бергмана