«Cat Sense» Джона Брэдшоу: о чем думают коты

Пока одни биологи совершенствовали вирус сибирской язвы, другие занимались делом, достойным диснеевских принцесс: нянчили на руках группу трехнедельных котят с целью узнать, насколько ласковыми те вырастут. Вторую, контрольную группу начинали чесать и гладить только на седьмой неделе. Если первые котята, повзрослев, часами сидели на коленях и без повода приходили потереться о ноги, то вторые так и остались дикими. Вывод: у человека не так много времени, чтобы завоевать кошачье доверие, и к третьему месяцу жизни окно возможностей захлопывается насовсем.

Джон Брэдшоу изучает котов как ученый, и вместо того чтобы умиляться их повадкам, ищет объяснение их поведению в генетическом материале
Фотография: Alan Peters/Courtesy Basic BooksДля автора книги, Джона Брэдшоу из университета Бристоля, лабораторные опыты — только один, и вовсе не главный, способ выяснить, что творится у кота в голове. Почему бесполезно гоняться за ним с веником, если он уронил ваш макбук на пол минуту назад? Что означает дохлая землеройка, принесенная в зубах и выложенная на обозрение посреди кухни, — кот решил покормить хозяина или просто хвастается добычей?

Свой подход Брэдшоу называет не «зоопсихологией», а «антрозоологией», поскольку делает ставку на методы, которыми принято исследовать человеческую природу. Разница — не меньше, чем между Джеральдом Дарреллом («Моя семья и другие звери») и Джаредом Даймондом («Ружья, микробы, сталь»). Вместо любовного наблюдения натуралиста (самцы ведут себя так-то, самки так-то) Брэдшоу ищет корни кошачьих странностей в истории вида и призывает на помощь генетику, чтобы объяснить ту или иную черту.

Как, например, связаны размеры кошек со средневековыми гонениями на них? (Кстати, эти гонения — не такая давняя история, как принято думать: еще в 1648 году Людовик Четырнадцатый — тот самый, которого д'Артаньян сотоварищи спасали от козней кардинала, — лично поджигал традиционный костер с кошками посреди площади в Париже. А в бельгийском Ипре кошек сбрасывали с башни по праздникам вплоть до 1817 года). Ну так вот: коты египтян и римлян были значительно крупнее сегодняшних. И только роль преследуемой дичи сделала карликовость выгодной: небольшому животному легче спрятаться и прокормиться.

Самое радикальное вмешательство людей в ход кошачьей эволюции сейчас — это почти поголовная кастрация домашних котов. В результате способными к продолжению рода остаются почти исключительно дикие самцы, наименее приспособленные к дружбе с людьми, заявляет Брэдшоу. В результате 85 процентов домашних кошек имеют дикого родителя, а уживчивость не передается по наследству. Если сравнивать с собаками, процесс одомашнивания почти что и не начинался — мы имеем дело с диким хищником.

Несмотря на это, статистика свидетельствует: люди держат у себя дома втрое больше кошек, чем собак. Сдружиться помогают наши заблуждения. Кот, говорит Брэдшоу, по большей части наша иллюзия, воображаемый «маленький человек», на которого мы проецируем свои собственные переживания. Две трети котовладельцев в Великобритании верят, что их коту знакомы чувства гордости или зависти. Мало кто сомневается, что коты искренне горюют.

Бессердечным психологам-экспериментаторам проще всего сказать, чего животное не умеет наверняка. Его активная память вмещает всего четыре-пять секунд событий в реальном времени, поэтому связать причины и следствия, разделенные минутным интервалом, коту уже не по силам. Кот не способен вызвать в памяти эпизод из прошлого. В отличие от людей и обезьян, у кошек нет «модели мышления» других существ — привычки ставить себя на место другого кота («если я укушу, ему будет больно») или человека («он на меня рассердился за то-то и то-то»). Это не мешает коту чутко реагировать на чужое состояние, просто это «состояние» будет еще одним фактором среды, как температура воздуха или запах рыбы. Например, коты безошибочно угадывают котофобов — те пять процентов людей, у которых кошачьи вызывают бессознательную неприязнь, — и на руки к такому человеку не пойдут.

В общем, если кот увернется от объятий автора книги — его резоны легко будет понять. Брэдшоу, к примеру, хладнокровно обсуждает такие способы истребления бродячих кошек, которые не нанесли бы урона исчезающим видам диких котов Азии и Европы. Или стратегию защиты птиц и мелких сумчатых Океании — ради этого благородного дела популяции кошек на тысяче с лишним островов должны быть сведены к нулю.

Такой взгляд никак не назовешь любящим, но отстраненность — полезное свойство в жанре, где большинство высказываний либо инструкции по эксплуатации питомца, либо бездна незамутненного умиления.