Превосходный выбор: кого назначили новым директором балета Большого театра

На назначение Махарбека Вазиева директором балетной труппы Большого театра все отреагировали бурно — слышалось «О боже, как?» и «О боже, зачем?», но в любом случае — «О боже…»: балет Большого театра не назовешь тихим, уютным местом для любого директора. Со стороны Вазиева это, конечно, смелый ход. Но, если разобраться, смелые ходы Вазиев только и делал в течение всей своей административной карьеры.

Питерским людям не надо объяснять, кто он такой. А московские о новом директоре балета Большого театра сразу написали много глупостей: мол, знаменитый танцовщик, балетмейстер. Это неправда. Но по порядку.

Танцовщик

Вазиев закончил Вагановское училище, в труппе Кировского театра добрался до положения солиста. По-настоящему хорошо он танцевал, на моей памяти, только «В ночи» в хореографии Джерома Роббинса, балет из трех любовных дуэтов, что-то вроде балетных «Темных аллей». Вазиеву и его жене Ольге Ченчиковой достался второй дуэт, и, несмотря на то что в первом была занята юная Диана Вишнева, а в-третьем — уже «та самая», но тоже еще очень молодая Ульяна Лопаткина, Вазиев и Ченчикова, помню, заставили действительно пожалеть о том, что балет — искусство молодых: взрослые люди, им было что рассказать про любовь, и психологическая выразительность их сдержанной пластики впечатляла. Танцевал Вазиев и классических принцев; что сказать… именно за них в театре в основном и платят зарплату: Вазиев работал классическим танцовщиком. И пенсия на момент его исполнения «В ночи» приближалась. Именно тогда, в 1995 году, театр потряс скандал с главным балетмейстером Олегом Виноградовым. Власть выпала из рук Виноградова. И Вазиев осмелился ее поднять. Тогда их было двое: в руководители метил и коллега Вазиева, танцовщик Фарух Рузиматов, но он быстро доказал, что поднять-то может любой, а вот удержать… Вазиев же остался на посту директора балетной труппы на долгие годы.

Балетмейстер

Это определение применительно к Вазиеву можно комментировать только одним способом: Москва все-таки очень не балетный город. В Петербурге бы такое не ляпнули.

Балетмейстером Вазиев не был никогда. Ему хватило ума даже не пытаться. То есть признать, что сочинять танец — это такой специальный талант. К слову: его предшественнику Олегу Виноградову этого смирения явно не хватало. В Мариинском театре Вазиев был именно администратором. И администратором успешным. Он умел приглашать хореографов, и каждый раз это были очень правильные для труппы люди с очень правильными для этой труппы проектами. За короткий срок Мариинский театр перетанцевал кучу балетов Баланчина (фонд покойного классика куда попало его тексты не раздает), попробовал Джона Ноймайера, Уилльяма Форсайта, Алексея Ратманского. Сделал феноменальные реконструкции «Спящей красавицы» и «Баядерки». Да что там, годы вазиевского руководства оказались самыми интересными годами петербургского балета в последней четверти XX века. Нам сейчас действия Вазиева кажутся в высшей степени убедительными, но тогда чуть ли не на каждом проекте Вазиеву и его команде приходилось иметь дело с «сопротивлением материалов». В труппе всегда найдется баба-яга, которая против. Всегда найдется кто-то, кто сам метит в генералы («Товарищи, на его месте должен был быть я»). Кто будет терпеливо копать пропасть между директором балета и руководителем театра — Валерием Гергиевым. Ходить по начальственным кабинетам, капать на мозг ядом своих перекипевших и бессмысленных амбиций. Это сопротивление подчас выливалось в довольно отвратительные, даже опасные формы. Так было тогда. Но сейчас годы вазиевского руководства, повторю, выглядят одним легким непрерывным движением от победы к победе. Подозреваю, что именно так они выглядят и в глазах тех, кто пригласил Вазиева в Большой.

Как ему это удавалось

В CV Вазиева есть еще одна очень сильная строчка: последние годы он руководил балетом Ла Скала и сумел превратить захолустный, в общем-то, балетный театр (а чего вы ждали от оперной столицы?) в сильную, интересную труппу. Видимо, после общения с питерскими балетными пенсионерами, снедаемыми жаждой власти, общение с итальянскими профсоюзами было чистой partie de plaisir. Но как бы то ни было: балетные директора — не самая популярная статья русского балетного экспорта на Запад, и Вазиев стал одним из немногих исключений.

Нет, Вазиев не интеллектуал: он вам не напишет художественный манифест. И даже вряд ли его сформулирует. Его интервью слишком осторожны, чтобы быть интересными. Мое с ним знакомство, впрочем, началось довольно искрометным образом: Махарбек Хасанович изрек незабываемую фразу: «Как художник вы для меня больше не существуете!» Что оставалось сказать в ответ: «От художника и слышу!» И один коллега мне на это заметил: поверьте, он не такой, он скоро будет совсем не такой. Я не поверила. И вспоминаю это сейчас только потому, что с тех пор он изменился, в самом деле, очень быстро и очень заметно. Он, по-видимому, никогда не отказывался меняться, узнавать, смотреть по сторонам, осваиваться в новой ситуации, в начале карьеры вытаскивал самого себя на новый уровень, даже если тащить себя вверх приходилось за волосы. Плюс Вазиев практик. Плюс он, в сущности, командный игрок. Эти три вещи в сумме сделали его хорошим балетным директором. Показательно, что он очень быстро и очень прилично выучил итальянский (назовите мне второго балетного руководителя, который сделал бы это во имя труппы, в которую его пригласили на несколько лет). Недаром в Мариинке он сумел создать свой «мозговой штаб», одним из ключевых игроков которого был блистательный Павел Гершензон. Да, для Большого театра Вазиев — со всех сторон превосходный выбор.