«На выставку приехала сладкая вата»: интервью 10-летнего коллекционера искусства

«Я заинтересовалась современным искусством, потому что мой папа (галерист Владимир Овчаренко. — Прим. ред.) этим увлекается. У нас дома очень много современного искусства, и мне оно понравилось. Когда мы с папой ходили на разные аукционы, он мне его покупал. Мы обычно доходим до такой цены, которую папа сказал, и если никто дальше не будет [торговаться и поднимать цену], то мы берем обычно. У меня в коллекции сейчас есть Михаил Гулин, Семен Файбисович, две куклы Жени Антуфьева, Татьяна Ахметгалиева. Еще есть Пепперштейн, Чтак, Новиков, ну и все. Сколько работ — я даже не считала.

Сначала папа мне только две картины купил, а перед этой выставкой купил все остальные. Сначала он мне купил Татьяну Ахметгалиеву с ботинками и одну куклу Жени Антуфьева. А потом он докупил все это, чтобы здесь показать. Все картины для выставки я сама выбирала, я сюда принесла почти все. Женя (Евгений Антуфьев выступил в качестве куратора выставки. — Прим. ред.) еще решил из моей комнаты что-нибудь принести, потому что ему там все понравилось, — здесь мое радио, например. Мне понравилось, что в результате вышло: на открытие приехали шарики и сладкая вата, и это все было очень красиво.

Мне нравится эта кукла Жени Антуфьева (см. фото 2 — Прим. ред.), потому что я люблю розовый цвет и зеленый. На выставке даже стены покрашены в зеленый. Мне очень нравится, как он их шьет, внутри он из проволоки их делает. Ту куклу я у Жени поменяла на браслеты из резинок. Я ему дала сто браслетов, а он мне дал свою работу. Она сначала мне очень понравилась, но потом я посмотрела, что у папы на работе много его кукол, и мне все они больше понравились. Но эта тоже, конечно, нравится. Только тут чуть-чуть почему-то штучки осыпались, которые зубы.

Это Паша Пепперштейн (см. фото 6 — Прим. ред.). Эта работа мне очень понравилась, потому что я очень люблю собак и очень люблю, когда идет дождь. Он сначала хотел написать «Собака и дожди», а потом «Собаки и дожди» — в результате получилось «Собакы и дожди». Он мне эту работу подарил. Я попросила нарисовать мне собаку, и он нарисовал мне ее буквально за час. Мы потом за ней просто ездили в Петербург и взяли ее».

«Глядя на коллекцию, вы всегда понимаете, по какому принципу коллекционер ее отбирает, — это могут быть периоды, какие-то ключевые моменты, манера живописи. Есть люди, которые, как Кантор, собирают еврейских художников, у меня есть знакомая в Италии, которой нравятcя глаза, у Cвибловой в музее была знаменитая выставка фотографий рук.

В случае с Ульяной это видно еще сильнее: если в работе есть зеленый, фиолетовый или розовый, то, скорее всего, работа окажется в ее коллекции. Во многом это выставка о выборе, как он происходит, как он формируется. Рядом с очень дорогими работами (Тимур Новиков стоит в районе 20–25 тысяч евро) есть ее коллекция стиральных резинок, которые она собирает наравне с современным искусством. Ульяна очень беспокоилась за них, потому что каждая из них стоит по сто рублей. Примерно то же мы можем увидеть у любого юного коллекционера, который начинает собирать свою коллекцию, когда у него формируется вкус. Давайте говорить откровенно: ей десять лет, и по коллекции это очень видно. Я думаю, что через лет пять она будет приобретать совершенно другие работы. Но что это будет целостный вкус — это понятно.

Коллекционеры делятся на два типа: истинные собиратели, у них есть obsession, они просто не могут остановиться, и люди, которые так или иначе вкладывают деньги, они ожидают, что искусство вырастет в цене. Ульяну совершенно не интересует цена, у нее есть в коллекции такие работы, которым мог бы позавидовать истинный коллекционер. Та же работа Тимура Новикова — настоящая, она есть в каталогах, в то время как 99% его работ на рынке — фальшивки. В коллекции Ульяны есть самые разные формы приобретения: что-то художники ей подарили, что-то ей купили родители, что-то она обменяла. Я ей обменял свою работу на браслеты, которые она сплела. У коллекционеров есть самые разные формы приобретения — я с Игорем Маркиным менял свою работу на Canon 5D. А с Ульяной — на браслеты, не вижу большой разницы.

Работать с Ульяной было наслаждением. Я абсолютно ясно понимал критерий, понимал, как строить экспозицию. Рядом с работой Тимура Новикова мы повесили наклеечку в горошек, рядом с оленем Михаила Гулина — фотографию оленят. Все это было очень органично — органичнее, чем многие другие коллекции. Все цвета стен, все наклейки выбирала она: когда я сам заказал наклейки, Ульяна отменила этот заказ, потому что они ей не понравились. Я заказал наклейки с принцессами, но Ульяна сказала, что это для какого-то младшего возраста, лет для пяти. В какой-то момент я был даже испуган, это был какой-то кошмар: Ульяна звонила в семь утра, чтобы подтвердить сладкую вату, подтвердить форму шариков. Я работал со многими кураторами, со многими галереями, но более делового человека, на самом деле, еще не встречал: это идеальный менеджер и будущая Ольга Свиблова. Я абсолютно убежден, что Ульяна или создаст музей современного искусства, или его возглавит».