Краткая история митьков: 30 лет братушек и сестренок

1984. Первые выставки

Жанр митьковской гравюры с особым жаром вспыхнул, когда митьки взялись за книгоиздание, — данный рисунок Александра Флоренского взят из краеугольной книги «Митьки»Фотография: из личного архива Александра ФлоренскогоГруппа близких по духу художников образовалась еще до того, как появилось объединяющее их заветное слово — «митьки». И краеугольные понятия их философии проявились уже тогда — соборность, неформальность, нестяжательство, отрицание всего, что выходит за рамки добродушной вселенной, где каждый друг другу братушка и сестренка.

Владимир Шинкарев, художник, автор книги «Митьки»: «Собрались приятели-художники и стали делать выставки, но нередко это выглядело так, будто живопись — только декорация для всеобщего веселья. Поэты читали стихи, музыканты пели песни, и люди, которым живопись ранее была вовсе неинтересна, приходили посмотреть, как митьки тусуются. Ясно, что для популярности художника имидж — куда важнее качества живописи, — недоброжелатели вскоре стали вовсе отрицать значимость живописи митьков — мол, на имидже выехали.  Да нет, извините, прекрасная у нас была живопись».

Дмитрий Шагин, художник: «Первая выставка была квартирная, в доме, который пошел на капремонт. В одной комнате выставились 60 человек. Отключили воду, отопление, а потом власти и электричество отрубили, чтобы люди не смотрели. Тогда люди ходили со свечами. С 1982 года власти начали предоставлять помещения раз в полгода. Когда был сухой закон и нам в 1987 году дали неотапливаемое помещение, и мороз был минус тридцать, то люди приносили c собой одеколон, чтобы согреться».

1984–1993. Пьянство

Энциклопедия Lurkmore определяет митьков как «художников по холсту водкой» — на первом этапе существования группы это вполне соответствовало действительности.

Шагин: «В конце 80-х была шутка такая народная: «На красный горбачевский террор митьки ответили белой горячкой». Пьянство митьков было актом героизма и ответом на то, что власти запрещали народу выпивать. Митьки отстояли право выпивать, но с потерями. Потому что вот наш поэт Олег Григорьев умер. Я допился в начале 1993 года уже до такого состояния, что понял, что я умираю. Пили спирт «Рояль», который продавали в ларьках. Некоторые говорят, что митьки были только тогда, когда была пьянка. И отчасти это так. Ведь книга Шинкарева про пьянство, а не про трезвость». 

Андрей Филиппов, художник, московский концептуалист: «Раньше было четкое разделение: Питер — это наркотики и рок-н-ролл, а Москва — это концептуализм и водка. Почему у нас была симпатия — потому что митьки из всех питерских были алкоголиками, а остальные были наркоманами. Помню, была выставка «Советское искусство в 90-х» в Дюссельдорфе, и мы с утра встречаемся в лифте — я, Костя Звездочетов, Никита Алексеев, Африка-Бугаев и еще кто-то из питерских. Они бледные, а мы красные. Спускаемся вниз. Мы бежим в первый магазин, а они бегут на вокзал — понятно за чем. Тогда это нас заметно отличало. Ну а когда они завязали, тут же начались разные внутренние проблемы, но это их дела».

1984–1990. Ежегодные выставки ТЭИИ

ТЭИИ — Товарищество экспериментального изобразительного искусства — объединило девять групп художников (совершенно разных: от «Новых художников» Тимура Новикова до некро­реалистов с лидером Евгением Юфитом), пытавшихся представить широкий диапазон неофициального искусства на более цивилизованных, чем квартиры и мастерские, площадках: во Дворце молодежи и ДК им. Кирова. Митьки были едва ли не самыми консервативными, но вместе с тем и самыми популярными.

Александр Флоренский, художник: «Когда появились эти выставки, митьки уже вполне оформились как группа художников, поэтому выставлялись на этих выставках вместе, отдельным блоком, защищали друг друга перед выставкомом, сформированным из участников выставки, — не всем картинки митьков нравились, ибо были далеки от провозглашавшегося «экспериментального искусства», а скорее находились в русле традиционной живописи. Но имя у группы уже появилось — в узких кругах любителей искусства естественным путем, а в широких — благодаря довольно нелепым и малограмотным публикациям в тогдашних многомиллионных СМИ типа газеты «Смена» или журнала «Юность», поэтому у стенда митьков всегда был народ».

1985. Книга «Митьки»

В сентябре 1984 года Владимиру Шинкареву приходит в голову мысль отразить в литературной форме быт, праздники и речи своих друзей-художников, самым ярким из которых был Дмитрий Шагин, ставший прообразом того самого митька — беспечного и безобидного гедониста, то ли хиппи, то ли лодыря, то ли святого.

Шинкарев: «Используя как персонажей нашу компанию художников, я описал гипотетическое массовое молодежное движение со своим сленгом, повадками и философией. Симпатичное раздолбайство, присущее любому из нас (как и любому представителю «поколения дворников и сторожей»), было истолковано как сознательная героическая стратегия. Это массовое молодежное движение мы вскоре и начали с бескорыстным энтузиазмом разыгрывать на выставках, да и в быту».

Шагин: «Книжка Шинкарева разошлась в самиздате очень широко, и митьковский юмор распространялся очень быстро. Получилось так, что почти все художники ТЭИИ замитьковали, и Рок-клуб замитьковал, и все замитьковали. Это было настоящее массовое движение, все стали добрые, выпивали. А нас стали приглашать и в другие города».

Умка, музыкант: «Машинописные странички под названием «Митьки» попали нам в руки в 1985 году в Питере. Откуда пришла машинопись — не помню, но прекрасно помню, как мы шарились с друзьями по стылым улицам в поисках различных кайфов и вписок, не выпуская из зубов этот великолепный текст, просто шли и, не глядя под ноги, читали вслух — друг другу и первому встречному: «Ура, мы поняли, мы митьки!» Скоро это уже кричала вся страна, что выглядело, прямо скажем, глуповато».

Андрей Филиппов, петербуржский художник: «Популярность к нам пришла во многом благодаря книжке. Она часто перепечатывалась самиздатом, ее передавали из рук в руки. Наша первая выездная выставка была в городе Нижнем Новгороде — там митьков уже знали и ждали. Была очень важная статья в журнале «Юность» — там всем запомнились гравюры Васи Голубева типа «Митьки отправляют Брежнева в Афганистан», «Митьки отдают свои уши Ван Гогу» и тому подобное. В ленинградской прессе в основном ругательные были статьи: мол, комсомол должен взять под неусыпное око новое массовое молодежное движение. Но особенно за нас никто не брался, не те времена уже были. Хотя нас начали даже узнавать на улице — пропускали за вином без очереди».

1989. Митьки в Европе

Апогей движения и первые признаки выхода в тираж — «спонсорский» автобус, сомнительные антрепренеры, выставочное турне митьков по Европе. Позднее видеоматериалы с двух месяцев гастролей стали документальным фильмом Алексея Учителя «Елы-палы, или Митьки в Европе».

Шинкарев: «Одновременно три выставки (Антверпен, Кельн, Париж), Алексей Учитель кино снимает. Может быть, вершина движения митьков. С одной стороны — только что ушли из котельных, еще не оторвались от корней, с другой — уже экспортный продукт, везут в Европу и снимают про то кино, чтобы не Европу показать, а показать, как хороши наши митьки на фоне Европы».

Флоренский: «Алексей Учитель решил снять фильм о митьках вот-вот должных оказаться на пике популярности. Нашелся и продюсер с бельгийской стороны — Ян Хинтьенс. Он получил большой грант от лакокрасочной компании на  проект — известные русские художники впервые в жизни едут на Запад, делают там три выставки, попутно знакомясь с жизнью просвещенной Европы во всех формах — от Лувра до гамбургера и фаллоимитатора. Мы знакомились с интересными людьми (Синявский, Хвостенко, Толстый), пьянствовали, изображая — отчасти искренне — сиволапых мужиков, не видевших в глаза ни картошки фри, ни тампона «Тампакс». Характерной особенностью этого тура было то, что мы почти все время были пьяны, ну поскольку какие-то картинки все же продавались, многие из нас — включая вашего покорного слугу — смогли купить по подержанному иностранному автомобилю. Машину я водить не умел и подарил ее маме, а она попросила поменять на какую-нибудь советскую, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Все умные мысли, которые хотел внедрить в этот фильм Леша Учитель и митьки, были практически вытравлены «сорежиссером» Яном Хинтьенсом, старательно адаптирующим фильм к непритязательной европейской публике по схеме «вот как невежественные советские люди встречаются с подлинной цивилизацией». В общем, смотреть не советую».

1990. Митьки в Москве

Вслед за Ленинградом митьковать начинает и Москва — здесь митьки находят единомышленников и базу для нерегулярных, но стабильно востребованных выставок. 

Николай Полисский, художник: «Шла вербовка, нужно было расширять круг митьков, и они сами решали, кто из них митек, а кто нет. Я с изумлением обнаружил, что я тоже митек — потому что нужна была московская фракция, и они ее создали: Минин и Пожарский и Полисский. Я не претендовал на самом деле на это высокое звание и начинал участвовать в этом вполне иронично. Дело в том, что это сочеталось с безумным тогдашним пьянством. Я ни разу себя не помню трезвым в тот момент, когда это все обговаривалось. А потом был очень важный момент — статья в «Юности» в районе 1990 года, где были канонические списки митьков. Тут же митьки начали что-то там делить, было очень смешно, потому что у них было ощущение, что делается история, и нужно вписываться в какие-то группировки. В тот момент в России действительно вершилась история, и все хватали — но кто хватал правильно, а кто занимался вот такой вот глупостью. Я смотрел на это немного со стороны, потому что понимал, что мне ничего не светит, уже все хапнули, и лезть в эту историю было абсолютно бессмысленно. Все это была какая-то такая симпатичная перестроечная пьяная юность, когда организм еще выдерживал».

1992. Мультфильм «Митьки никого не хотят победить, или Митькимайер»

Режиссер Игорь Масленников (руководитель объединения «Троицкий мост», «Ленфильм») и режиссер Виталий Аксенов, автор фильма «Как стать звездой», на волне популярности митьков придумали сделать полнометражный мультфильм — получилось немного суматошное, но симпатичное переложение классических митьковских баек на язык мультипликации.

Флоренский: «К тому моменту все, что я знал об анимации, сводилось к тому, что в одной киносекунде помещается 24 кадра. В помощь мне был дан режиссер-мультипликатор Анатолий Васильев, хороший специалист по анимации, но человек совсем других эстетических взглядов. Мы уже чуть было не расстались с ним, но тут выяснилось, что одно качество нас с ним все же объединяет — а именно любовь к алкоголю. На этой почве мы и нашли общий язык. Посыл фильма был прост — миллионер мистер Майер едет в Россию, сталкивается с митьковской культурой и сам становится митьком. Впоследствии с этим фильмом я объездил много фестивалей, вошел в среду аниматоров (даже однажды был членом жюри фестиваля анимационных фильмов), подружился с Татарским, Алдашиным и Норштейном».

1992–1993 «Митьки-газета»

В начале девяностых митьки окончательно превращаются в чисто петербуржский бренд, как разводящиеся мосты, Эрмитаж и депрессия. Немалую роль в институционализации движения сыграла «Митьки-газета» — сборник очерков, мастерски написанных Шинкаревым о том, что любят митьки: о выпивке, девушках и музыке. 

Юрий Молодковец, фотограф, издатель «Митьки-газеты»: «У меня была идея издавать арт-газету, и митьки мне очень нравились. Я тогда работал в типографии, и мне казалось, что, издавая такую газету, мы завоюем весь мир. Первый номер получил широкую огласку СМИ и среди представителей искусства. Вышло всего 10 выпусков, тираж был около 3–5 тысяч, потом меньше, мы продавали и раздавали газеты на концертах и всяких акциях. Мы-то думали, что мы делаем не газету, а произведение искусства, а после одного концерта выяснилось, что люди на ней просто сидели, чтобы не пачкать штаны. Почти сразу внутри редакции начались интриги — кого печатать, кого не печатать. Звонит Митя Шагин и говорит: «Давай не будем его печатать» и начинает продавливать, что этого не надо печатать, что, мол, он еще не такой уж нам и братушка, хотя мы все уже точно решили. Атмосфера была, что внешне все замечательно, а на самом деле все было не очень замечательно. И поднадоело это очень быстро. Наш главный редактор Вася Голубев нарисовал гравюру «Самоубийство главного редактора», таким образом дав понять, что он отказывается возглавлять этот орган. Ну и я вскоре просто перестал в этом участвовать».

1993. Трезвость

Алкогольный драйв во многом скреплял содружество митьков — но массовый отказ художников от спиртного не только не положил конец движению, но и позволил ему выжить.

Шагин: «Многие митьки тогда бросили пить, я вот тоже с 1993 года не пью, и это уже пошла другая история. Наш друг профессор, психиатр Евгений Зубков пригласил меня и Шинкарева в Америку, в центр реабилитации алкоголиков по программе «12 шагов». Я, конечно, думал, что я совсем не алкоголик, но в анкете из 29 пунктов на вопросы типа «Болит ли у вас голова после того, как выпивали накануне?», у меня был только один отрицательный на вопрос «Задерживала ли вас полиция за вождение в пьяном виде?». Потому что я не вожу машину. Тогда я понял, что проблема есть, и я спросил, а что же, мне больше никогда не выпить, на что мне дали очень хороший ответ: «Ты не пей только один день — сегодня». Я спросил: «А завтра?» «А завтра посмотришь». И моей программе одного дня уже 21 год в этом году будет. И чтобы остаться трезвым, надо, конечно, помочь другим, поэтому митьки создали группу помощи по программе «12 шагов», и содействуют проекты «Дом надежды на горе», это единственный в России центр оказания бесплатной помощи людям, страдающим алкоголизмом».  

Шинкарев: «Митьки, описанные как выражение типичных черт еще советского общества, честно и добросовестно пьянствовали, отражая эту типичную черту. К тому же в нашей группе художников подобралось немало алкоголиков (ведь пьянство и алкоголизм — далеко не одно и то же). В начале 90-х годов многим из нас было недалеко до последней стадии алкоголизма, а эта стадия имеет 2 разновидности: полная трезвость или смерть, промежуточных состояний нет. Митьки, как и следовало бы поступить всей нашей стране, попытались с пьянством завязывать, однако оказалось, что настоящий алкоголик с помощью своей силы воли бросить пить не в состоянии, потому что очень сильная воля алкоголика занята только одним: доказательством необходимости пить дальше. Единственно действенный способ бросить пить — система анонимных алкоголиков, основанная на терапии «12 шагов». Ну или подобные ей. Система эта изобретена в США, но у нас она, пожалуй, более действенна, так как вместо политкорректной «высшей силы», с помощью которой выздоравливают американские алкоголики, обращается к православию. Да, есть у русских анонимных алкоголиков такой бонус, для многих неприемлемый: вместе с трезвостью — православие. Упомяну и постоянную взаимопомощь алкоголиков, необходимый компонент терапии «12 шагов», — аналог нашей исконной общинности, соборности. Коллективизма. Митьковского братства. К середине 90-х многие из митьков пить бросили, что, конечно, нашу группу встряхнуло и на некоторое время реанимировало».

1995. «Митьковская тишина» и другие альбомы

Митьки проявили себя в изобразительном искусстве, литературе, хеппенингах, фильмах и анимации — логичным шагом далее было попробовать себя в музыке. Список участвующих в записи пластинок был более чем представительный: Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков, Умка, Вячеслав Бутусов и другие, однако большого успеха перепевки застольных и походных песен митьков не снискали, оставшись странным артефактом эпохи.

Шагин: «Еще до выхода этой пластинки были эксперименты с музыкой. Поначалу была договоренность о записи на виниле, но поскольку активно выпивали, то ответственно к записи не смогли подойти. Например, сохранилась запись конца 80-х годов песни с Дюшей Романовым на мой текст «Бескозырка», его потом много перепевали другие группы. Такие там были слова: «Если матрос за борт упадет, только круги останутся, и бескозырка под воду уйдет, рыбам она достанется, и о митьке не вспомнит никто, забудут родного брательника, только останется от него лишь полосатость тельника». И когда уже пить перестали, в 1993 году была первая запись. Там была песня «Матросская тишина» Шинкарева, записали с Дюшей, и даже пели ее сами. Читал я там стихи Олега Григорьева, свои, Шинкарев пел, Ольга Флоренская пела песню на свои стихи, Гребенщиков — свою песню на слова Олега Григорьева, ну и самая известная была «Митьковский марш» («Мы проснулись с тобой после праздничка») на мотив «Прощание славянки». Были там алкогольные частушки, записанные с Вячеславом Бутусовым. Ну и звездой альбома был Чиж, который исполнил песню «На поле танки грохотали», которую мы всегда пели за столом хором. Потом в 1996 и 1997 годах вышли второй и третий альбомы. Они были в основном с песнями старинными и военными. Там участвовали Шевчук, Гребенщиков, Бутусов, Чиж, Александр Скляр. И даже был снят одноименный фильм про это — «Митьковские песни».

Умка: «Проект «Митьковские песни» считаю достаточно дурацким, как, впрочем, и другие боковые поползновения этой компании. Одно дело, когда ребята по пьяни берут гитару и орут: «Мы проснулись с тобой после праздничка…», а другое — разводить вокруг подобного искусства компакт-диски, концерты и тому подобное. Я зачем-то поучаствовала в одном таком диске — левой ногой спела знаменитую «авторскую блатную» про «западный Марсель», за что и была примерно наказана. Автор песни — известный питерский интеллектуал, филолог А.Г.Левинтон. Я просила указать авторство, но никто этого не сделал. Пользуясь случаем, исправляю досадную ошибку».

1995–2000. Сериал «Митьки. Полет Икара»

Сериал, названный в честь полотна Питера Брейгеля — любимой картины любого митька. Примечателен участием в съемках групп «Аукцыон», «Ночные снайперы» и Александра Баширова. Закадровый текст читает еще один яркий символ современного Петербурга — Михаил Боярский.

Виктор Тихомиров, художник, режиссер сериала: «Первая серия — в основном про концерты Хвостенко и других близких нам по духу рок-н-ролльных музыкантов в митьковской ставке. Все играли бесплатно, конечно. Набивалась куча народа, и выглядело это типа квартирников в окружении наших картин. В «Митьки. Революшен» мы решили сделать символический залп «Авроры» в честь юбилея революции. Был задействован ресторан плавучий буржуйский, назвали богатеев всяких, которые сбрасывали кучу денег с потолка и проверяли так нас на вшивость, но мы до их денег не дотронулись. Третья серия называлась «У митьков» — это просто философские разговоры, в моей мастерской сидят Шагин, Шинкарев и я, рассуждаем о судьбах искусства и пути художника. Четвертая, масштабная серия называлась «Ура флоту!». У нас была выставка в музее флота, и командование флота выделило нам корабль целый с 300 людьми экипажа. И мы сделали такую художественную акцию, которая называлась «Подбрасывание бескозырок». Вся команда выстроилась на набережной Крузенштерна и по неуставной моей команде подбрасывала вверх 300 бескозырок, впервые в истории человечества экипаж военного корабля исполнял команду художников. И мы снимали, как эти бескозырки плывут по воздуху. И из этих фотографий был сделан длиннющий баннер, метров 300, который висел в Москве на Гоголевском бульваре семь лет. Пятая серия, «Полусахариный сад», была посвящена литературной деятельности митьков. Собрались все митьки и по очереди читали свои стихи и произведения».

1997. Выставка «Водка»

Одна из последних больших выставок митьков, проходившая в Галерее в Трехпрудном, исследовавшая пьянство как феномен искусства и философии, — куратором выступал Авдей Тер-Оганьян, а на самой выставке присутствовали работающие в полную мощность самогонные аппараты.

Полисский: «Фильм Учителя стал важным этапом. А потом появился директор Сережа Лобанов. И если мое отношение к этому всему ироническим было и осталось, то он до сих пор относится с полной серьезностью. Он понимал, что все главное происходит в Москве, и стремился сюда. Тут мы с Костей Батынковым и с ним втроем начали что-то химичить. Надо было как-то застолбиться в современном искусстве, и Марат Гельман предложил сделать выставку про водку. А я предложил сделать митьковский вытрезвитель — там все полосатенькое, простыни, коврики вышитые, смирительная тельняшка.  Мне почему-то тогда нравился этот митьковский дизайн. И все это было так миленько, но жуткое совершенно было открытие, все ужасно перепились, там были краны с водкой и вином. В общем, это был жуткий кошмар».

Марат Гельман, галерист: «Когда мы делали «Водку», ребята все бросили пить, вылечились, кроме Яшке. Мы сделали в галерее большой вытрезвитель, было весело. Это было так: митьки продолжают говорить об алкоголизме, но с точки зрения непьющих людей. Яшке, единственный митек, который не бросил пить, напился и сломал себе ногу перед открытием. Поэтому он поселился в этом митьковском вытрезвителе и пролежал там в качестве экспоната. К выставке тогда еще сделали материалы — квитанции из вытрезвителя, это была такая кабаковщина. Митьки воспринимали Кабакова не как художника-концептуалиста, а как такого же веселого человека, который зачем-то собирает и выставляет свои документы. Это был финал митьков как группы, после этого они ничего не делали, разве что какие-то коммерческие проекты».

2006. Вторая митьковская ставка 

Сперва митьки базировались в мастерской Александра Флоренского, но в 1996 году выставку митьков посетил губернатор Анатолий Собчак и движение обзавелось собственным помещением из десяти комнат в центре города. Впрочем, дележка пресловутых комнат едва не обернулась распадом группы, однако в итоге как-то улеглось — правда, большая часть помещений осталась за Шагиным. В 2004 году ставка подверглась рейдерскому захвату и митьки просили ходатайства у нового губернатора Валентины Матвиенко. Она, приняв в расчет значение феномена, подарила митькам новую ставку, размером побольше, на улице Марата — но без раздора, в этот раз еще более драматического, не обошлось.

Шагин: «Тогда был настоящий рейдерский захват, пришли искусствоведы в штатском и стали говорить, что митьки — это не Пикассо и не Ван Гог и что наше место на помойке, и стали наши картины выкидывать. Как в 1985 году прямо, когда нас милиция громила. Мы вызвали милицию нас защищать, но она нас не защитила. Произошел большой скандал, СМИ вступились за нас и с ними Матвиенко, которая назвала нас забавным выражением «бренд-символ Петербурга». И нам дали новое помещение на Марата. Тут были выбиты окна, не было пола, как после бомбежки блокадной. Администрация района все-таки испугалась и сделала нам ремонт. Тут у нас и временные выставки, и постоянные, и чтения, на «Ночи в музее» всегда большой концерт с перформансами, и по субботам у нас свободный вход для всех. В прошлом году нам, правда, не продлили договор. Посмотрим, что будет».

2008. Распад митьков

К концу двухтысячных отношения в полураспавшемся коллективе охладились окончательно. Один из последних разов фамилии Шинкарева и Шагина встречались вместе в газетных статьях, гласивших, что Шинкарев решил покинуть митьков после вступления Шагина в предвыборный штаб Дмитрия Медведева и его призыва к молодежи участвовать в выборах. Сам Шинкарев утверждает, что покинул митьков еще до этого.

Шинкарев: «Из «Митьков» я вышел в конце 2007 года. Группа художников редко может существовать больше лет пяти — художники расходятся от пункта первоначального единства в разные стороны, благоприятное время для объединяющей художественной задачи кончается. Конечно, бренд «Митьки» можно было использовать дольше, он был задуман как вневременной, очень широкий — хоть в предвыборный штаб президента вступай, — но всякая вещь испортится от чрезмерной эксплуатации. Сейчас группы художников «Митьки» в том смысле, в котором она существовала в 80-е и 90-е годы, нет, побив все рекорды продолжительности жизни — она растаяла, или, скажем, высохла».

Лев Лурье, историк: «Трагедия митьков в том, что Митя Шагин является големом, он был создан Шинкаревым, но ожил. И он на самом деле вовсе не такой добродушный толстяк, который никого не хочет победить. Ну и они пошли в разные стороны, Шагин стал рождественским дедом-зазывалой, таким сувениром на память. А Шинкарев еще в 90-е годы понял, что невозможно продолжать паразитировать на том, что он придумал в 80-е. Уже немолодые, знаменитые, независимые друг от друга люди, ну какие митьки».

Флоренский: «Думаю, что «героический период» митьков — с 1984-го по примерно 1991-й — было, возможно, самое подлинное и живое явление в русской живописи, да и в искусстве вообще — литература, кино, поэзия, книгоиздание; многие жанры искусства были затронуты митьками, и зачастую талантливо. Но вместе с успехом,  увы, часто приходят зависть, мелочность, честолюбие, суетливость — и это многих из нас затронуло. Раньше нечего было делить — а тут появились и деньги какие-то, и поездки, и продажи или, например, центральное место перед объективом телекамеры. Короче говоря, тривиальная история. Уже в середине 1990-х годов я и Ольга Флоренская стали делать собственные проекты, зачастую тяготясь периодической необходимостью выступать вместе со всем коллективом, так как художественный уровень митьковских выставок неуклонно понижался. Но поскольку я чувствовал и понимал свою, скажем так, очень большую роль в создании группы художников «Митьки», мне по-человечески жаль было бросать все эти «наработки». Но к началу 2000-х годов митьки стали превращаться в руководимый Дмитрием Шагиным провинциальный балаган, и мы с Ольгой тихо ушли из группы, оставив свои помещения в общей митьковской мастерской другим художникам. Ну а вообще, если бы Шагин повел себя умнее, митьки стали бы кем-то, кого со временем изучали бы — как футуристов или обэриутов. А теперь вряд ли, столько навоза придется перерыть, чтобы найти те самые жемчужные зерна.

Что же касается сегодняшней ситуации, то я очень высоко ценю живопись Шинкарева, да в общем-то и большинства остальных «митьков первого состава», ну а Мите Шагину я не судья. Как говорил Марк Твен, «опустим завесу жалости за этой сценой».

2009. «Конец митьков»  

По всей видимости, последнее литературное произведение Шинкарева на тему митьков — книга о постепенном распаде объединения, документ потрясающей силы и боли.

Шинкарев: «Основное мое занятие — живопись, книги иногда пишу для собственного удовольствия, что и побудило написать «Конец митьков». Побудила интересная задача написать книгу необычную по структуре, многослойную, самый поверхностный слой которой — подлинная, немифологическая история группы художников «Митьки», а в сущности, история всего нашего поколения. Можно этот поверхностный слой воспринять как филиппику, направленную против Дмитрия Шагина лично, но это если пролистать, а вот самая лучшая критическая статья о «Конце митьков» подметила иное мое к Мите отношение. Статья называется «История любви». Отношений у нас с Митей сейчас, увы, маловато, разве иногда встретимся на выставке, троекратно поцелуемся и разойдемся».

Лев Лурье, историк: «Книга вся посвящена взаимоотношениям Шинкарева с Шагиным, и она производит слегка безумное впечатление. Потому что там все интервью Мити Шагина в районных газетах образуют какое-то обвинительное заключение. Шинкарев попросил меня презентовать эту книгу, и это было довольно тяжело, потому что с моей точки зрения эти люди совершенно несоразмерны и непонятно, зачем великому Володе Шинкареву тратить столько времени и душевных сил, чтобы все это выяснить. Но мысль его заключалась в том, что Митя такой был изначально, хотя произошла и какая-то эволюция. Вначале он был такой милый захребетник, а потом это стало его профессией. И в профессии как художник он деградировал полностью, а единственным способом его существования осталось шоуменство».

Шагин: «Я эту книжку не читал. Я счел, что я не хочу омрачать то, что было у меня с Володей. Говорят, что она не очень лицеприятная, и я поэтому не стал изучать, чтобы не особо расстраиваться. В прессе столько было написано неприятных вещей, но я считаю, что то, что в прессе написано, было сделано с целью меня дискредитировать и оклеветать. С Шинкаревым мы видимся и разговариваем. Он передо мной извинился. Я думаю, что если он целую книгу написал большую, то, видимо, ему было на что обижаться. Мне на него не за что обижаться, поэтому я книжку и не написал».

2013. Акция «Митьки дарят Ивану Грозному нового сына»

Ироничная акция Шагина и его товарищей — они предложили главе Министерства культуры Мединскому заменить картины в Третьяковской галерее на «более правильные»: избавиться от оскорбляющих чувства верующих передвижников, неполиткорректного полотна «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и подарить Ивану Грозному нового сына. В Министерстве культуры заявляли, что обращение до Мединского не дошло.

Шагин: «С 1987 года у нас вроде цензуру отменили и художники писали, что хотели. А за последние пару лет все вернулось. Первое наше столкновение с цензурой из недавних было в 2011 году в Музее космонавтики. Была комиссия, пришли люди в штатском и приказали несколько картин снять, ракета там им напомнила фаллический символ, и так потом пошли угрозы Музею Набокова, выставке «Айконс» Гельмана, стали появляться подметные письма. И вот когда в октябре 2013 года появились письмо с просьбой убрать картину Репина из Третьяковки, потому что она порочит нашу историю, уже с такими геббельсовскими формулировочками, мы решили отреагировать. Я подумал, что когда заберут эту картину якобы на реставрацию, митьки предложат взамен картину в один один по размеру, но чтобы она несла, так сказать, «позитивный» посыл для нашей страны».

2014. 30-летие митьков

В этом году митькам исполнится тридцать лет, но каких-то громких празднеств по этому поводу ожидать не приходится. Но весной выйдет в свет документальный фильм, приуроченный к юбилею группы художников, однако повествующий не об истории митьков, а об их современном состоянии.

Дмитрий Дроздецкий, продюсер: «Я предложил режиссеру фильма, Даниле Бондарю, эту идею, поскольку я сам состою в группе художников «Митьки». У митьков что-то происходит постоянно: сейчас, например, вот идет выставка «Митьковский плакат» в «Новом Манеже» в Петербурге. Есть псковские митьки — они проводят выставку в Печорах. В разных местах огромное количество различных мероприятий. Может быть, митьки стали немного другого формата, но мы никогда не провозглашали такие провокационные вещи, как, например, пресловутые целующиеся милиционеры. Это крайне чуждо митькам, у митьков традиционные ценности».

Данила Бондарь, режиссер: «Этот фильм о философии митьков, философии их вида творчества, — о реакции на все происходящее через добро, через позитив, юмор. У фильма как такового нет главного героя помимо инициативной группы митьков — но Шагин ведь сам по себе сейчас лидер этого движения, правильно? Зритель увидит, как митьки готовятся к выставке, как совместно пишут одну картину — это из необычного… Где будет показан фильм, я пока не знаю. Это уж как Шагин решит».