Как в Петербурге из окраинного кинотеатра делают свой «Гоголь-центр»

В Петербурге триумфально провозгласил о своем появлении городской центр по развитию малой и экспериментальной сценической формы «Открытая сцена». Это своего рода посредник между Комитетом по культуре и хаотической массой независимых театральных деятелей города. В планах «Открытой сцены» выпуск серии экспериментальных спектаклей на разных площадках города, проведение фестиваля Site-specific (спектакли в торговых центрах, на набережных, в автобусе etc.) и возрождение забытого богом кинотеатра «Уран» на станции метро «Удельная». Именно в этом скромном здании с вековой историей (1914 год — «Иллюзион», 1915 год — «Астория», 1924 год — «Пробуждение», 1933 год — «Культармеец», 1940 год — «Уран») теперь поселится главный представитель постдраматического театра в стране — театр Post, а худруком нового места станет знаменитый своими ультра-минималистскими постановками Дмитрий Волкострелов.

— Есть надежда, что «Уран» будет как «Гоголь-центр», только с блэк-джеком и шлюхами?

— Как «Гоголь-центр», только скучно и неинтересно. Как мы любим.

— От «Площади Восстания» я ехал сюда час.

— От Невского проспекта полчаса.

— Это вообще не утопия? Постдраматический театр становится районным театром на окраине.

— Да, утопия. Но тут еще важно понимать, что в этой ситуации мы все-таки говорим не про театр. Прежде всего мы все-таки говорим про культурный центр. Мы планируем организовать здесь культурную деятельность по разнообразным направлениям, которые могут быть интересны в том числе жителям района. В том числе школьникам. Надеюсь, то, что мы планируем здесь делать, будет им интересно. Театр здесь — лишь одна из составляющих. Например, кино — у нас уже есть ряд договоренностей с журналом «Сеанс», мы хотим сотрудничать с «Синематекой». Тут можно показывать кино с пленки, это довольно редкая возможность: в будке стоит три киноаппарата 60-х годов в хорошем состоянии. Думаю, такой бонус может сподвигнуть кого-нибудь сюда ездить на сеансы — ну я бы, например, ездил в такое место ради удовольствия от просмотра кино с пленки. Притом что, если ты заметил, тут от метро очень близко, меньше одной сигареты. А помимо театра и кино мы думали проводить лекции под общим рабочим названием «Популярная наука». Вот это как раз может быть интересно для жителей района и в том числе для школьников старших классов. Тут ведь в округе нет вообще ничего.

• Как кинотеатр это место сейчас людей не привлекает?

• Когда я пришел сюда на сеанс, я был один в зале. Посмотрел какой-то мультик.

• Почему тебе кажется, что на лекции придет больше народа?

К разговору присоединяется Дмитрий Коробков, продюсер театра Post:

• Важно понимать, что мы находимся сейчас на начальном этапе планирования. Но у нас есть уже предварительные договоренности с кураторами разных направлений: кино, наука и детская программа, конкретные имена называть пока на всякий случай не будем. По поводу науки: на нее очевиден запрос в обществе. Новость о спутнике Rosetta дней пять держалась в новостных топах. По тэгу «наука» есть куча всего интересного на Look At Me, «Кольта» открывает раздел «Наука», существует прекрасный сайт «Постнаука», есть набравший популярность Science Slam и вообще востребованность лекции как жанра. С другой стороны — появилось поколение молодых ученых, готовых увлекательно и максимально доступно обо всем об этом рассказывать. Огрубляя, читателям «Афиши» можно сказать, что это такие ученые-хипстеры. Ну и название места, конечно, располагает к подобной работе.

(Дмитрий Коробков уходит.)

• И здание вы тоже будете переделывать? Салон звездолета вместо зрительного зала?

• «Минимализм» для нас важное слово. Поэтому никакого звездолета.

• • И занавесочки эти оставите?
• С занавесочками придется распрощаться. Нам не нравятся, например, и стеклопакеты, и решетки на окнах — конечно, они ужасны. И, конечно, это очень сложное для эксплуатации здание, особенно с театральной точки зрения. Здесь есть небольшой зал, к нему прилагаются два маленьких помещения. Пока не совсем понятно, как нам тут со всеми своими идеями разместиться. Нам, по сути, нужно попытаться превратить старинный летний кинотеатр в культурный центр XXI века, это, на самом деле, очень сложная задача. Будем разрабатывать проект вместе с архитектором Оскаром Мадерой. Мне кажется, мы находимся в совершенно особой ситуации, при которой важно развиваться поэтапно.

• А куда развиваться? Что вы планируете?

• Посмотрим. Сейчас даже кажется, что структура того или иного планируемого спектакля может повлиять на архитектурный проект. Но первоначальная идея заключается в том, чтобы максимально упростить и очеловечить это пространство. С одной стороны, это идеалистическая картина, а с другой, она диктуется жизнью — нам же никто не даст денег, чтобы вырыть здесь подвал или построить стеклянный купол.
  
  Есть в этом здании одно очень важное свойство — оно соразмерно человеку. Тебе не нужно к нему приспосабливаться. Не нужно нагибаться при входе, но и не нужно задирать голову, чтобы увидеть потолок. Хочется и во всем остальном как-то соответствовать этой органичности. Это еще одна сложная задача. Быть не больше и не меньше этого здания, нужно в него вписаться, в том числе эстетически. Сочетать современность с соразмерностью.

• Уже известно, что у вас будет ставить француз Филипп Кен — а что именно?

• Он офигенный. Это будет спектакль театра Post по пьесе Павла Пряжко «Поле», серия премьерных показов пройдет осенью в театре Vivarium Studio в Париже, потом здесь, в культурном центре «Уран». Больше пока ничего не скажу.

• Суперсила «Электротеатра Станиславский» в европейских именах; «Гоголь-центра» — в социополитическом пафосе; в чем суперсила будущего культурного центра «Уран»?

• Думаю, что в отсутствии такой суперсилы. Пространство здесь диктует в первую очередь камерность. Со всеми вытекающими.

• Только нормкор?

• Да. Но только если относиться к нормкору не как к моде, а как к феномену действительности. В этом смысле нормкор куда больше про современного человека, чем, простите, «Гибель богов».

• • В одном из интервью три года назад, комментируя театральную ситуацию в Петербурге, ты заявил, что «не на кого эякулировать». И вот полчаса назад буквально из ниоткуда взявшийся проект «Открытая сцена» торжественно поделился совершенно неправоподобными планами: новые имена, новые проекты, фестиваль Site-specific; и реформа «Урана» здесь же. Настало время эякулировать?
• Пока неизвестно. Это ведь только планы, замечательные проекты, которые нужно осуществлять. Но мы, к сожалению, помним, в какой ситуации живем. Я не удивлюсь, если через полгода люди начнут стрелять друг в друга на улице. Или электричества не станет.

• Получив, наконец, пусть через посредничество «Открытой сцены», финансирование Комитета по культуре, театр Post остается независимым?

• Это, конечно, двойственная ситуация. Что такое независимость? Выбор репертуара прежде всего. Театр Post иногда выпускает спектакли на государственные гранты. Мы независимы в том плане, что сами ищем себе места, где играть спектакли, главным образом. Это формальная независимость. А фактическая — это когда ты говоришь о том, о чем считаешь нужным говорить. И если театр Post в какой-то момент поймет, что в данных условиях это перестает быть возможным, то он совершенно спокойно вернется в исходное положение.

• Про что считает важным говорить театр Post?

• Театр Post так или иначе считает важным работать с современностью.

• Как бы ты школьнику, пришедшему в «Уран» на лекцию, объяснил разницу между драматическим и постдраматическим театром?

• Хм… Я бы попробовал представить ход мыслей режиссера академического драматического театра, которому бы предложили поработать с текстом переписки в фейсбуке, где вместо слов — стикеры. Вчера на круглом столе обсуждали похожие вопросы, речь зашла о хронологической краткости коммуникации. Современный человек предпочитает краткую коммуникацию: фотографирует себя, выкладывает фото в социальные сети и тут же об этом забывает. И вспоминает, только когда приходит лайк. А бывает длительная коммуникация. В первых фотоателье человеку приходилось по тридцать минут сидеть неподвижно перед аппаратом, чтобы получился снимок, чтобы фотография случилась. Или одежда: костюм реально строился и часто переживал того, для кого был пошит. И ты видишь в этом костюме на этой фотографии человека… Вот это все, мне кажется, близко драматическому театру. Драматический театр работает с длительной коммуникацией. Постдраматический театр имеет возможность работать со всеми типами коммуникаций. Например, возможно выстроить длительную коммуникацию из большого количества кратких. Есть еще одно важное отличие: драматический театр предполагает существование верного прочтения спектакля, постдраматический — безграничную вариативность прочтений. Ну и далее можно говорить о буквальных каких-то вещах: разница работы с текстом, роль режиссера, роль художника и так далее. Но интереснее говорить не про постдраматический театр, а про окружающую реальность. Как минимум потому что это одно и то же.