Как нефтяные деньги помогают искусству

Катар

Катарские музеи и французские архитекторы

В столице Катара Дохе базируется Управление музеями страны, которое возглавляет 30-летняя сестра нынешнего правителя государства (и дочь предыдущего) — шейха Аль-Маясса бинт Хамад бин Халифа Аль Тани, в прошлом году возглавившая список самых влиятельных людей в арт-мире. В ее ведении находятся три важнейших катарских музея — Национальный музей Катара, Музей исламского искусства и Арабский музей современного искусства. Из этих трех проектов только один еще не достроен — Национальный музей Катара, которым занимается французский архитектор, лауреат Притцкеровской премии Жан Нувель. Здание Музея исламского искусства спроектировано американским архитектором китайского происхождения Бэй Юймином и уже стало одним из символов Дохи. Матхаф — Арабский музей современного искусства — построен архитектором Жаном-Франсуа Боденом, не слишком титулованным, но одним из главных музейных архитекторов в мире. 

Экс-глава Christie's и Музей современного искусства Катара

Эдвард Долман, бессменный глава крупнейшего аукционного дома Christie’s, в 2011-м покинул свой пост, чтобы стать исполнительным директором Управления музеями Катара. На новой должности Долман скупает сверхдорогие произведения искусства, просто потому что шейхи могут себе это позволить. В кратчайший срок были куплены 11 работ Марка Ротко (из коллекции Эзры Меркина, вынужденного продать их после того, как всплыла афера Мейдоффа, в которой он был замешан), Кунса, Лихтенштейна и других художников из имущества Илеаны Зоннабенд, а также работы Бэкона, Пикассо, «Мужчины в ее жизни» Энди Уорхола за $63,4 млн и «Карточных игроков» Сезанна за $250 млн (это самая дорогая из когда-либо проданных картин). По приблизительным оценкам в прошлом году Аль-Маясса потратила на покупку искусства около миллиарда долларов; в интервью The New York Times она сообщила, что развитие арт-институций в Катаре предлагает миру новый взгляд на мусульманское общество.

Заха Хадид и стадион-вагина

В ноябре прошлого года газета The Guardian опубликовала хвалебную колонку о проекте стадиона Захи Хадид в Аль-Вакре. Сорокапятитысячную арену, которую должны построить к футбольному чемпионату мира 2022 года, английские журналисты хвалят за то, что она похожа на вагину, — за смелость и феминистский вызов в стране, «где спорт и вагины очень редко вместе добиваются такого положения». Хадид юмор журналистов и общественности не оценила: «Неужели все, в чем есть дырка, похоже на вагину? Это смехотворно». Та же газета в этом году писала про архитектора и ее проект в другом ключе — по сведениям The Guardian, на стройках ЧМ-2022 погибло уже полтысячи рабочих из Индии. Заха Хадид ответила, что гибель рабочих — трагедия, но ее это не касается. «Я не работаю со строителями», — заметила архитектор. — «Этой проблемой должно заниматься правительство Катара. И я надеюсь, они ее решат».

Объединенные Арабские Эмираты

Фрэнк Гери и Гуггенхайм в Абу-Даби 

Проект пятого по счету музея империи Гуггенхайма на искусственном острове Саадият недалеко от Абу-Даби был разработан архитектором Фрэнком Гери, одним из главных в мире представителей деконструктивизма в архитектуре. Он же спроектировал здание Гуггенхайма в Бильбао. Строительство нового музея в Абу-Даби неоднократно переносилось. Впервые о проекте было объявлено в 2006 году, в 2011 году появились сведения о том, что открытие состоится в 2013-м, теперь завершение строительства здания запланировано на 2017 год. Новый музей станет самым огромным среди всех выставочных зданий Гуггенхайма — 45 тысяч квадратных метров, в 12 раз больше, чем музей в Нью-Йорке. Остров Саадият, на котором расположится музей, должен стать гигантским культурным кластером Абу-Даби. Помимо музея Гуггенхайм здесь расположится еще ряд масштабных культурных центров. В частности, Национальный музей Зайеда, который проектирует Норман Фостер, должен открыться в 2016 году, а Лувр в Абу-Даби Жана Нувеля на год раньше — в 2015-м.

Заха Хадид и Центр исполнительских искусств

Заха Хадид — очевидный фаворит у всех нефтяных государств, и, конечно, если она строит в Катаре, России (загородный дом Владислава Доронина для Наоми Кэмпбелл) и Азербайджане, Эмираты не могли отстать — здесь, на острове Саадият в Абу-Даби, должно появиться здание Центра исполнительских искусств, похожее одновременно на огромную змею и птичий череп. Сходство с птицей отсылает к любимому увлечению шейха Абу-Даби — соколиной охоте. В центре будет пять различных сцен — мюзик-холл, оперный театр, концертный зал, театральная сцена и многофункциональная площадка. Вокруг этих залов будут разбросаны масштабные зоны отдыха, напоминающие оазисы. Открытие музея запланировано на 2016 год.

Казахстан

Кисе Курокава и генплан Астаны

Один из основателей стиля метаболизм в архитектуре в 1999 году взялся за разработку комплексного плана развития Астаны — новой столицы Казахстана. Он выиграл конкурс, в финале которого оказались три проекта — Курокавы, казахских и российских архитекторов. Японский вариант выбрал лично Нурсултан Назарбаев. Основное отличие варианта развития, который предлагал Курокава, заключалось в сохранении природных особенностей — город предполагалось встроить в ландшафт. Именно стремление к симбиозу и гармонии с природой отличает придуманный Курокавой и его коллегами в 60-е стиль метаболизм, вдохновленный биоформами и идеями конструктивизма. В Астане Курокава предложил отказаться от строительства города вдоль русла реки, справедливо предположив, что город за несколько лет загрязнит ее и уничтожит. Несмотря на то что генплан приняли в 2001 году, к его осуществлению не приступили до сих пор. Тем временем в концепцию уже пришлось вносить значительные изменения, поскольку рост населения оказался выше, чем предполагал Курокава. К сожалению, сам архитектор повлиять на судьбу своего проекта уже никак не может — он умер в 2007 году.

Норман Фостер и новая Астана

Самый известный английский архитектор одним из первых поучаствовал в создании нового лица Казахстана и спроектировал в Астане два здания: «Хан Шатыр» и Дворец мира и согласия. «Хан Шатыр» — это самый большой шатер в мире, внутрь которого засунули торговый центр величиной в 10 футбольных полей, речку, круглогодично работающий пляж и офисный центр. Все это открылось в день 70-летия Нурсултана Назарбаева, шатер стал главной новой достопримечательностью казахской столицы и даже попал в мировые рейтинги экосооружений. Второе здание бюро Фостера, Дворец мира и согласия, было открыто еще раньше, в 2006-м; это гигантская пирамида с функциями культурного центра и места встречи Конгресса мировых лидеров и традиционных конфессий — с галереями, концертными залами (на открытии самого большого пела Монтсеррат Кабалье), оперой на 1500 мест и Международными кинофестивалем экшен-фильмов.

Азербайджан

Георгий Пинхасов «С любовью о Баку»

В ноябре 2009 года в Москве открылась большая фотовыставка Георгия Пинхасова, единственного русского фотографа в агентстве Magnum, посвященная Баку. Проект придуман и спонсирован редакцией журнала «Баку» (главный редактор журнала — Лейла Алиева, дочь президента Азербайджана) — они оплатили поездку (она заняла 10 дней) и впоследствии устроили вернисаж. Получилось 60 фотографий Баку — как это всегда бывает у Пинхасова, это очередное полномасштабное исследование игры света и тени и в последнюю очередь проект, который хотя бы теоретически можно было посчитать рекламным.

Заха Хадид и Центр Гейдара Алиева

Последняя по времени завершенная работа Захи Хадид — это Центр Гейдара Алиева в Баку, белоснежное растекающееся по земле здание, в котором нет ни одного прямого угла, приплюснутая летающая тарелка, идеально воплощающая то, что критик Григорий Ревзин называет «архитектурой кривуль». Стоящий на проспекте Гейдара Алиева Центр Гейдара Алиева, первого президента Азербайджана, построен исключительно из представительских соображений, «чтобы было». Внутри — трехэтажный музей Алиева с коллекцией его одежды, орденов, медалей и подарков, подаренных главами государств, выставка «Шедевры Азербайджана», «Мини-Азербайджан» с моделями самых известных зданий страны, фотоэкспозиция «Добро пожаловать в Азербайджан» и отдельный зал, посвященный гигантским фотографиям азербайджанских блюд, от плова до пахлавы. Центр изредка используется для концертов и выставок, но в целом просто украшает пейзаж. По свидетельствам бывавших в центре российских архитекторов, обитатели Центра, немолодые азербайджанские чиновники, от жизни внутри расплывающейся кривоватой биоархитектуры в буквальном смысле шалеют и отчаянно жалуются на жизнь.