Василий светлый Екатерина Бирюкова о 25-летнем режиссере Мариинки

25-летний режиссер Василий Бархатов поставил пять опер в Мариинском театре, снялся в двух клипах Сергея Шнурова, а теперь едет на «Золотую маску» с оперой «Братья Карамазовы». «Афиша» выяснила, кто такой Бархатов

Белобрысый молодой человек по имени Василий Бархатов зимой ходит в вывернутой наизнанку ушан­ке из чего-то очень искусственного. Ушанка подарена Сергеем Шнуровым. Летом Бархатова сразу бы захотелось поставить на ролики. Ему 25. На режиссера Мариинского театра он совсем не похож.

Впрочем, сам Бархатов говорит, что никакого выбора у него просто не было. Действительно, когда тебе 22, ты только что закончил институт, поварился в Германии на стажировке у бунтовщика Петера Конвичного, поставил одну совсем камерную работу на сцене московского «Геликона» и еще одну — в Ростове, а Валерию Гергиеву немедленно понадобилось выпустить оперетту Шостаковича «Москва, Черемушки», то «как-то сложно сказать: нет, спасибо, я пока на кошках потренируюсь».

С тех пор Бархатов сдюжил еще четыре мариинские премьеры, все очень разные и почти все, как это принято в гергиевском театре, выпущенные в бодряще экстремальных условиях. Скажем, Владимир Галузин, исполнитель роли Отелло в соответ­ствующей опере Верди, вводился в спектакль за несколь­ко часов до премьеры — просто потому, что в этот вечер бастовала Парижская опера и певец ­ненароком оказался свободен.

Сложнее всего, по признанию Бархатова, оказалась как раз опера Александра Смелкова «Братья Карамазовы», которую сейчас везут на «Маску». ­Дошло чуть ли не до суда, которым режиссеру грозил либреттист, — так велики были разногласия. С чего — непонятно: в отличие от других постановок Бархатова здесь нет никакого лихачества — ­честный психологический театр с небольшой метафизической составляющей.

«В любом театре постановка спектакля, — объясняет Бархатов, — это подавление каких-то локальных вспышек творчества вокруг себя, продвижение одной-единственной политической идеи или религии, которая принадлежит только тебе. И чтоб больше — ничего. Но «Братья Карамазовы» были прямо похожи на строительство коммунизма — с расстрелами, ссылками, убийствами, свержениями и предательствами. Сопротивление очень сильное было». На фоне всех этих постановочных страстей предшествовавший «Карамазовым» оперный дебют Сергея Шнурова, инициированный Бархатовым, — то, благодаря чему режиссера знают вне оперного мира, — выглядит просто милой шалостью.

Лидер «Ленинграда» появился в Мариинке, когда Бархатов решил ввести его на роль второго, непоющего Бенвенуто Челлини в оперу Берлиоза. «Прочитав мемуары Челлини, я понял, что это был такой человек, который писал великие полотна, а одновременно делал ювелирные изделия на потребу публике. При этом мог почикать человека ножиком, а на следующий же день выпросить прощения у папы римского, сказав, что это был не очень хороший человек. Его обвиняли в том, что он с женщинами какое-то италь­янское соитие производит, а это считалось высшим надругательством. В общем, широких способностей человек. И мне показалось, что Шнуров — это Челлини сегодняшнего дня. Он и своего Персея сделает, и итальянское соитие, и ножичком почикать может, если придется».

Чтобы легализовать предприятие, Бархатов написал Гергиеву письмо. «Я ничего не утаил: рассказал, какой Шнуров хороший, при этом написал, что Лужков запретил его концерты, потому что в творчестве группы «Ленинград» много ненормативной лексики. Про телепроекты его рассказал ну и так далее». Гергиев ответил через секретаршу Марту Петровну: «Берите парня».

Сам парень шутил, что Мариинский театр и группа «Ленинград», в принципе, занимаются одним делом — расширением человеческого сознания, и вел себя внутри Мариинки на удивление прилично. «Оказалось, что Сергей Владимирович Шнуров может говорить часами, используя очень интересные литературные формулировки и не прибегая к матерному запасу».

Для режиссера Мариинки эта история продолжилась самым непредвиденным для его степенной профессии образом. Дергающийся белобрысый чудик в клипах новой шнуровской группы «Рубль» — это как раз Бархатов. И автор клипа «Просто игрушка», на котором завершилась история группы «Ленинград», — тоже он. И никаких провокаций и фиг в кармане: «Это не было каким-то придуманным жестом. Если очень хочется, почему нет? Лишь бы не перейти какие-то границы пошлости. В клипе Наташи Королевой я бы снежинкой не кружился — даже в очень большом подпитии».