«Можно, конечно, снять фильм о том, как Белый дом атакует команда ямайских бобслеистов…» Джерард Батлер о «Падении Олимпа» и любви к Америке

— Как вы стали продюсером фильма про нападение террористов на Белый дом? Вы же даже не американец.

— Мне кажется, работа над фильмом не имеет никакого отношения к национальности. Я, например, румына играл и еще викинга. Я играл… Боже, кого еще я играл? Мне кажется, все национальности переиграл, в общем. Так устроен кинобизнес, ты не будешь говорить: «Нет, не буду это делать, я тут не родился». Проект отличный, оторваться невозможно — и сценарий, и идея. Поэтому я за него схватился.

— У вас в фильме люди на Ближнем Востоке радуются, когда Белый дом разрушен. Не боитесь, что зрители по всему миру тоже будут скорее рады?

— Мне кажется, мы смело выступили: решили не превращать Америку в идеальную супердержаву, которую невозможно сокрушить. В один прекрасный день все пошло не так, и — сюрприз — эта страна захвачена и почти (почти!) побеждена террористами. Хотя есть пара человек, которые могут исправить ситуацию. Не похоже, в общем, чтобы Америка била себя в грудь и похвалялась успехами. И в конце фильма ты вдруг понимаешь, что это фильм не об Америке, а о человеческом героизме вообще. Такая история могла случиться где угодно.

— В конце действительно становится понятно, что это фильм не только об Америке, а, например, о противостоянии разрушительной силы и созидательной.

— Вы заметили, что финальная речь президента Ашера полна смирения? Он не говорит: «Мы им задницу надрали, теперь они знают, кто тут главный». Он говорит: «Мы потеряли хороших людей, которым рано было умирать. А теперь давайте восстанавливать разрушенное и делать это без показного патриотизма». Это здорово, потому что это возвращение к истокам американской цивилизации. Мне кажется, что после 11 сентября как раз была такая возможность — восстановить себя на основании гуманистических ценностей. Не всегда получалось, в общем. У нас в фильме руководитель страны признает: пережитое унижение не повод проявлять агрессию, наоборот — мы сплотимся вокруг идеи уважения к человеческому достоинству.

—То, что президента зовут Ашер и он сидит в подвале Белого дома, — это не намек на «Падение дома Ашеров» Эдгара По?

— Нет, просто имя.

— В детстве, в Шотландии, как вы себе представляли Америку?

— Как страну возможностей. Мы все смотрели американские фильмы, сериалы — это всегда был такой, как в боксе говорят, лаки-панч. Что-то, что сбивало с ног, но одновременно приводило в восторг. Там было кому подражать — Стив МакКуин, Пол Ньюман. И мне нравится, что они транслируют на весь мир свои идеи — они меня всегда вдохновляли. Между тем нельзя сказать, что американское кино напрочь лишено самокритики. Они делают фильмы о преступлениях и коррупции — в полиции, в высших эшелонах власти. Они исследуют в том числе и свои темные стороны. Все похоже на самом деле. Вот мы, британцы, столько глупостей делаем. Как и любая другая страна. Смотришь иногда телевизор и делаешь вот так (закрывает лицо ладонями): «Что, блин, мы творим?»

— Почему на роль врага вы выбрали террористов из Северной Кореи?

— Да потому что это то, что в воздухе! Я вчера после московской премьеры «Падения Олимпа» зашел к себе в номер и услышал, что США отправляют в Корею два истребителя. Это же просто ремейк эпизода из нашего фильма, только в новостях. Когда мы снимали, даже представить себе не могли, насколько близко окажемся к действительности. Можно, конечно, снять фильм о том, как Белый дом атакует команда ямайских бобслеистов, но никто в такой расклад не поверит. Каким бы фантастическим ни был сюжет, нужна сцепка с реальностью.