Ответы. Андрей Плахов, главный отборщик ММКФ

В прошлом году обозреватель «Коммерсанта» и президент FIPRESCI Плахов возглавил отборочную комиссию Московского кинофестиваля. В этом Никита Михалков разругался с проводившей ММКФ фирмой Рената Давлетьярова «Интерфест», в связи с чем пошли разговоры, что или ММКФ-2007 вообще не будет, или он, наоборот, будет приличнее, чем в последние годы.

— Фестиваль через месяц, а вы, насколько я знаю, в этом году даже отборщиков никуда не засылали.

— К сожалению, ММКФ всегда делался в ненормальных условиях. Еще при советской власти так было. Каждый год проходит тендер на проведение фестиваля, несмотря на то что много лет это делала одна и та же компания — «Интерфест». Вот в этом году его выиграла другая компания, и о результатах тендера я узнал только в конце февраля, что, конечно, абсурд.

— А где фильмы брать, если отборщики ничего не видели?

— Ну они все равно ездили по фестивалям, что-то присматривали. Программа у нас уже точно наполовину сделана.

— А что там будет?

— Естественно, мы возьмем какие-то хиты из Канн. Вонга Кар Вая, Кустурицу нового, Ван Сэнта, Катрин Брейя. Или вот новый фильм Озона «Ангел». Озон, мы надеемся, сам приедет.

— А премию Станиславского в этом году будут вручать?

— Да, но пока непонятно — кому, сейчас идут переговоры.

— Это все же как-то несолидно — ее же придумали, чтоб свадебных генералов заманивать. Почему ее вообще не отменить? Кто хочет, пусть приезжает — как в Канны.

— На самом деле механизм завлечения звезд существует везде. Неправильно думать, что все рвутся в Канны: чаще звезды просто обязаны там быть, поскольку Канны — стартовая площадка для прокатных премьер в Европе. С ММКФ это не работает: у нас пока почти нет кинорынка. Сейчас могут работать только коммерческие факторы. Ну или приз Станиславского. Все же приятно его получить.

— Когда Михаэль Ханеке в прошлом году отказался быть председателем жюри, ММКФ начал поливать его грязью — вплоть до гневных репортажей по госканалам, что он плохой человек и режиссер. Вас лично эта история не покоробила?

— Я думаю, что это была нервная реакция. Ханеке действительно очень подвел фестиваль. Другое дело, что я бы на это реагировал иначе. Глупо вышло.

— А вам не хотелось тогда пойти к Никите Михалкову или к Давлетьярову и сказать: ребята, ну что вы делаете?

— Ну что-то было такое. Тут переживал бы любой фестиваль, но другие могли бы более элегантно и дипломатично выразить свое раздражение. То, что это произошло в Москве, говорит в первую очередь о том, что нужно поднимать престиж фестиваля. Мы, русские, любим, с одной стороны, мазохизмом заниматься, с другой — хамить. А надо спокойно работать.

— А ММКФ сейчас вообще в мире как-то котируется?

— Сказать, что нет, я не могу и не хочу. Сказать, что мы котируемся высоко, было бы неправдой. Пока все находится в подвижном состоянии.

— В прошлом году на фестивале было совсем скучно.

— Это да, было скучновато. Зато мы, как мечтали, проводили все в одном кинотеатре — в «Октябре». А в этом году он будет наш целиком, некое общее фестивальное пространство.

 — Объясните, почему в Канны взяли именно Звягинцева и Сокурова. Вы видели «Изгнание» Звягинцева? Он так хорош?

— Дело не в том, хорош он или нет. Это фильм, модель которого совпадает с моделью ожиданий, что такое русское кино.

— Похоже на «Возвращение»?

— Да. Только «Изгнание» более весомо, крупномасштабно — ясно, что это большой фильм. Понимаете, люди, которые отбирают сейчас фильмы на фестивали, воспитаны на диссидентском советском кино, они не видели Рязанова, Гайдая и вообще не знали, что в России было коммерческое искусство. Зато они знают Германа, Муратову, Тарковского, и как только появляется Звягинцев, они хватаются за эту фигуру, потому что он продолжает понятные им традиции. А за все остальное надо еще бороться. Например, фильм Балабанова «Груз 200» — очень сильный фильм — совершенно не восприняли. Они не понимают, на какую полочку его устроить, потому что он сделан в непонятной им стилистике. Везде действуют какие-то стереотипы.