Новые детективы

Владимир Ленин ищет серийного убийцу, Шерлок Холмс борется с гигантской пиявкой, а его ранее неизвестная жена Мэри Рассел — с наркомафией. Книжный обозреватель «Афиши» Лев Данилкин прочитал 10 новых детективов, появившихся в России в самом конце 2007 года.

Борис Акунин «Смерть на брудершафт»
Лето 1914 года. Штаб-ротмистр Козловский во что бы то ни стало должен не допустить, чтобы скопированная предателем схема расположения российских войск попала к немцам. Ему ассистирует энтузиаст-доброволец — гротескный клон Фандорина, пылкий студент, боксер и обладатель замечательных вокальных данных Алексей Романов. Слишком влюбчивый, он беспрерывно «страдает» — и, что важнее, оказывается в нелепых ситуациях очень некстати. Новая серия снабжена подзаголовками «роман-кино» — и действительно кодируется не столько литературой, как обычно у Акунина, сколько немым синематографом: аффектированная жестикуляция, мало психологизма, амплуа вместо характеров, утрированный драматизм. Эта необычная, едва ли не цирковая стилистика позволяет Акунину («таперу», как он сам себя аттестует) сконструировать как минимум три невероятные, но ударные сцены: футбольный матч, во время которого шпионы должны выкрасть план с территории казарм; побег иностранных шпионов через окно с помощью тросов, закрепленных в клетках с попугаями; наконец, дуэль на капсулах с ядом. Во второй «фильме» группа русских коммандос во главе с Козловским и Романовым направлена в Швейцарию с заданием захватить материалы так называемой «шпионской биржи». Это набор неправдоподобных сюжетных клише — клюква страшная, но все равно лихо.
Тапер или композитор, какая разница: Чхартишвили крут.

Джамьянг Норбу «Мандала Шерлока Холмса. Приключения великого сыщика в Индии и Тибете»
Конан Дойл упоминает о том, что после стычки у Рейхенбахского водопада Шерлок Холмс оказался в Тибете, — и не врет: уже в наше время в Дарджилинге обнаружены записки человека, который вместе с Шерлоком Холмсом в 1892 году путешествовал по Гималаям. И не просто отоваривался сувенирами в киосках, но продолжал воевать с организацией профессора Мориарти, которая чуть ли не на первой же странице выпускает на него — из медной лампы в виде слона — гигантскую пиявку-убийцу (!). Самая феерическая сцена — психоэнергетическая битва великого сыщика с воскресшим Мориарти. «Вновь между его глазами и камнем по воздуху прошла рябь, и камень испустил невидимую волну разрушительной энергии, которая хлынула в направлении Холмса и лам. Шерлок Холмс поднял руки, сложил пальцы в странные тантрические жесты, именуемые на санскрите мудрами».
Несмотря на то что природа паранормальных явлений («Великий Камень Всевластия» и все такое) объясняется здесь не более, чем в «Гарри Поттере», роман не производит впечатления неудачной фальсификации холмсовского канона. В конце концов, находясь на Востоке, Холмс — явно тот же самый, аутентичный — всего лишь ведет себя сообразно обстоятельствам. Диковинный детектив о гималайских похождениях Холмса выдумал Дж.Норбу, настоящий тибетский англоязычный писатель и прекрасный, тонко чувствующий интонационные нюансы рассказчик, живущий в изгнании в Индии; любопытно, что сам он позаимствовал рассказчика не из Конан Дойла, а из киплинговского «Кима».

Дэвид Дикинсон «Смерть в адвокатской мантии»
Пятый роман из ретродетективной серии о лорде Пауэрскорте («Ад в тихой обители», «Банк, хранящий смерть» и проч.), английском двойнике Фандорина, отличном стрелке, безупречном семьянине и воплощении — на грани пародии — британского understatement. Февраль 1902 года, Лондон. На праздничном обеде коллегии адвокатов убит высокопоставленный юрист — скандальным образом он хлопается лицом в тарелку с борщом, кровавым уже не только в смысле цвета, но и консистенции. Очень скоро к нему присоединится его коллега — тоже, по-видимому, знавший слишком много. Немедленно рекрутированный лорд Пауэрскорт с энтузиазмом погружается в мир лондонских судейских крючков и их махинаций; несколько сеансов сосредоточенного кручения запонок и компетентная бухгалтерская ревизия откроют колоссальные злоупотребления. Если словосочетание «классический английский детектив» по-прежнему может открывать доступ к кошельку любого, независимо от пола и возраста читателя, то это потому, что в Англии до сих пор пишутся такие этюды в свекольных тонах, как «Смерть в мантии»: небольшой круг подозреваемых, безукоризненно прописанные мотивировки, яркие психологические портреты, галерея эксцентричных второстепенных персонажей, вопиющая неестественность всего, умеренно остроумные реплики в диалогах, ремарки о поднятых бровях, наконец, несколько эффектных сцен, где появление персонажей с пистолетами кажется уместным и даже обязательным.

Дэвид Дикинсон «Смерть на Невском проспекте»
В самом конце 1904 года в Петербурге при невыясненных обстоятельствах убит английский дипломат, выполнявший секретную миссию. Расследование поручено лорду Пауэрскорту, который выезжает прямиком в сердце тьмы — и попадает как раз на Кровавое воскресенье, 9 января 1905 года.
Трупы в России выглядят как везде, но процесс расследования здесь коренным образом отличается от того, к которому привык Пауэрскорт в Британии. О том, что произошло на самом деле, он может только догадываться — никаких инструментов проверить свои гипотезы у него нет. Разнообразные бюрократические институции — полиция, охранка, МВД — нарочно мутят воду; частные лица также ведут себя скорее как персонажи Толстого и Чехова, чем как рациональные существа. В довершение всех бед у царских детей украдены яйца Фаберже.
Естественная симпатия, возникающая у отечественного читателя к английскому детективу, так любезно передислоцировавшемуся непосредственно в Россию, безусловно, имеет свои основания. Лорд критикует Россию с точки зрения соблюдения гражданских прав, но лопает щи так, что трещит за ушами, и вообще, русофобию свою скрывает очень квалифицированно.
Любопытно, что ситуация, описанная в «Невском проспекте», неизбежно проецируется на нынешнее положение дел: преследование инакомыслящих, контртеррористические операции, политическая цензура — и воспринимается как зашифрованная аллюзия.

Сестры Чан-Нют «Бронзовое крыло. Лиса-оборотень»
Сестры Чан-Нют эмигрировали из Вьетнама во Францию, где в 90-е стали писать густонаселенные и сложноустроенные ретродетективы о приключениях мандарина Тана и его помощника и друга ученого Диня, живших в XVII веке. Оба сыщика — интеллектуалы, но их физические и психические способности комическим образом разнятся: первый — невозмутимый широкоплечий красавец-спортсмен, второй — раскоординированный долговязый урод-невропат; эта беспрерывно тлеющая коллизия обеспечивает в романах постоянную юмористическую компоненту.
В первой повести Тан и Динь приезжают на юг страны, в родную деревню Тана, где орудует призрак — кон-тинь, женщина-демон, — подвергающий мужчин изнасилованиям. Не всех мужчин, и не только изнасилованиям; дело нечисто. Привыкшие к самым фантастическим ситуациям («Бронзовое крыло» — уже третий том саги о мандарине Тане), пинкертоны диагностируют присутствие некоего «зверя-яда», которым оказываются улитки, адресно разносящие страшные болезни. Во втором романе мы оказываемся в портовом городе, где орудует каннибал, рассылающий по почте части тела своих жертв; агенты зла, фигурирующие здесь, принимают еще более экзотические облики. Ономастика и антураж этих головоломок выглядят крайне экзотически, однако основные мотивировки здесь те же, что в западном мире: похоть, жадность, честолюбие, месть и прочие. И не случайно в речи Тана и Диня то и дело слышатся слова «гипотеза», «инцидент», «логика»: в сущности, чан-нютовские вьетнамцы ничем не отличаются от агата-кристиевских британцев — разве что репертуар криминальных возможностей у них пошире.

Лесли Форбс «Рыба, кровь, кости»
Первым романом Форбс был «Лед Бомбея», который следует включать в первую десятку самых увлекательных триллеров десятилетия; «Рыба» слабее на порядок, но все равно на голову выше конвейерного лекарства от скуки.
Это странная книжка — не то детектив, не то готический роман, не то квест, не то тревелог; краткая история почти всего. Лондон, таинственная усадьба в Ист-Энде по соседству с охотничьими угодьями Джека-потрошителя. Ее новая хозяйка — Клэр, депрессивная рассказчица, напоминающая хеговскую Смиллу, — работает фотографом судмедэкспертизы и расследует убийство девушки, произошедшее в ее собственном саду. Это лишь одно из направлений ее деятельности. Ее интересует смерть, разложение, кости, скелеты, запахи, «индийский доктор», которым, возможно, был Джек-потрошитель, биохимия, фотография, хлорофилл, генетика и ботаника — особенно зеленый мак, гипотетическая панацея от всех болезней, и собственное генеалогическое древо (на ветвях которого довольно много родственников, занимавшихся торговлей опиумом).
В попытке докопаться хоть до чего-нибудь Клэр предпринимает путешествие по Индии — только на этот раз не в Бомбей, а в Калькутту и затем на север, в Тибет. Одновременно она перемещается и во времени — потому что именно здесь делали свой бизнес ее предки.
На то, что она найдет там ответ хотя бы на какой-то из своих вопросов, надеяться не приходится; рыба + кости + кровь — всего лишь удобрение, компост, идеальная среда для созревания полезного продукта — но не он сам.

Виталий Данилин «Четвертая жертва сирени»
Второй — после «Двадцатой рапсодии Листа» — ретродетектив из серии о молодом Владимире Ильиче Ульянове. 1890 год. Дочь рассказчика, кокушкинского управляющего Николая Афанасьевича Ильина, разыскивается полицией по подозрению в убийстве. Найти экстравагантную Аленушку, прячущую за портретом Чернышевского исчерканный пометками список опечаток, безутешному отцу помогает будущий вождь мирового пролетариата, эффектно раскатывающий по Самаре на двуколке, запряженной верблюдом. Серийный убийца подстерегает своих жертв в книжных магазинах и оставляет на трупах веточки сирени. Самодеятельные сыщики (классическая пара: черствый манипулятор с задатками гения и честный простак душа нараспашку) проявляют чудеса героизма и сообразительности, выявляя подлинного преступника — душевнобольного с гомосексуальными наклонностями. В.Бабенко и Д.Клугер, переставшие прятаться за псевдонимом Данилин, по-прежнему отчаянно злоупотребляют галантерейным «старинным» — провинциально-детективным — стилем («Неужели я, Николай Афанасьевич Ильин, в поисках моей горемычной дочери должен предпринять анабазис по сальянтным местам Самары?»), но на этот раз — удивительным образом — не в ущерб самим себе: выстроенная еще в первом романе система персонажей и идеально составленный график убийств вытягивают вербальное обременение. Получился славный — нескучный и до известной степени остроумный — детектив, даже и не эпигонский по отношению к акунинским; классика жанра.

Мастер Чэнь «Любимый ястреб дома Аббаса»
Получивший широкое паблисити исторический роман о Среднем Востоке посвящен приключениям самаркандского бизнесмена VIII века Нанидата Маниаха. Неутомимый любовник и профессиональный разведчик — это мы поняли уже по «Любимой мартышке дома Тан» — на этот раз он также оказывается в центре сложных военно-политических перипетий. Настолько сложных, что они с трудом поддаются пересказу: арабская экспансия, первые десятилетия халифата, закладка Багдада, деятельность Будды, войны, шпионаж, верблюды, ослы, слоны, соблазнительницы, поэты, целители, отравители; все куда-то бегут, кого-то догоняют… Как бы то ни было, ясно только то, что Маниаху приходится прилагать массу усилий, чтобы выжить — и сохранить свою торговлю — в этом взрывоопасном регионе: едва ли не на каждой странице его пытаются убить самыми изощренными способами.
У романа, чрезвычайно широко разрекламированного и, да, динамичного, есть и свои минусы — и следует быть к ним готовым. Во-первых, герой пишет чудовищные вирши; во-вторых, пышноречие диалогов и повсеместный приторный ориентализм («шербета слаще» и все такое). В-третьих, без тех эротических сцен, которыми декорирован роман, всем было бы только лучше («Рот ее был полон слюны, которая начала течь из угла губ, она двигала головой все резче, и тут мой «яшмовый стебель» задергался, выпуская все новые и новые струи»).

Чарльз Маклин «Молчание»
«Психологический триллер от автора феноменального бестселлера «Страж», если верить обложечному выкрику, а по сути — семейная драма с криминальным и гарантированно непредсказуемым сюжетом. Финал начинается на первой странице; весь роман — каскад развязок, попыток разыграть многолетний пат, в который попали муж, жена, ее любовник и их вроде как неразговаривающий ребенок. Внешне счастливая жизнь разрывается, как от подземного атомного взрыва.
Шантаж, мошенничество, вымогательство, кража, двойной-тройной обман, предательство преданных, попытка бегства, секс, насилие, секс плюс насилие, конкуренция материнского и отцовского инстинктов. Все, кто говорит, лгут, но и те, кто молчит, — тоже лгут; верить нельзя никому (впрочем, у такой ситуации есть и обратная сторона: возможность приятных сюрпризов). Декорации — зловещая, дэвид-линчевская Америка: душевые кабины, телефонные будки, придорожные мотели, приемные врачей, салоны лимузинов, домашние бассейны. Стерильный, абсолютно прозрачный, с нулевым сопротивлением язык: только диалоги и краткие комментарии к происходящему.

Лори Р.Кинг «Отречение королевы»
Первые два романа американки Лори Кинг из уже существующего в оригинале восьмитомника об ученице, партнере и жене Шерлока Холмса Мэри Рассел — «Ученица пчеловода» и «Нелепо женское правленье».
В 1915 году юная Мэри, прогуливающаяся по суссекским холмам, знакомится с пчеловодом, который не в состоянии даже определить ее пол. Он оказывается Холмсом, доживающим свой век в коттедже под присмотром миссис Хадсон. Протестировав наблюдательность и интеллектуальный коэффициент друг друга, они убеждаются в том, что могли бы отлавливать криминальный элемент — чрезвычайно расплодившийся в XX веке — на паритетных основаниях. Ватсон, Майкрофт Холмс, Лестрейд — все на месте; равно как и профессор Мориарти, который, правда, к этому времени успел поменять пол. Вторая часть — про 1920 год — посвящена истории об охоте на суфражисток-сектанток, торгующих наркотиками.