Вулкан удачи

Натали Портман сыграла в новом фильме Вонга Кар Вая взбалмошную девицу, помешанную на казино и картах

— В фильме вы ведете себя, как будто вы и вправду одержимы карточными играми. Долго пришлось тренироваться?

— У нас был специальный консультант — оторва со стажем. Во время съемок я называла ее Мисс Невада. По сюжету я играю потомственную картежницу, которая постоянно хочет обставить своего легендарного папашу. И — небезуспешно.

— Мне показалось, что «Мои черничные ночи» — очень вегетарианское кино. Там даже соблазняют при помощи ягодного пирога.

— Интересуетесь мнением авторитета? С точки зрения убежденного вегетарианца, в черничном пироге нет ничего плохого. Можете считать фильм Кар Вая первым романтическим фильмом эпохи вегансексуалов.

— Когда вы стали вегетарианкой?

— В восемь лет. Мой папа работал врачом и однажды взял с собой на медицинскую конференцию. В белом-белом зале на столе с помощью лазеров проводилась операция на цыпленке. Когда он умер, я поняла, что мясо — это не для меня.

— Вы вроде бы сами какое-то кино снимать собирались? Это будет вегетарианский манифест?

— Честно говоря, я не могу сейчас об этом говорить. В одном из интервью я ляпнула, не подумав, что собираю материал для работы над фильмом, но это скорее имело отношению к общему пониманию того, как нужно делать кино. Если я все-таки сяду в режиссерское кресло, то буду оглядываться на двух людей — Энтони Мингеллу и Люка Бессона.

— У меня есть такое ощущение, что режиссерам нравится мучить вас в кадре.

— Я уже привыкла. Хотя специально я такого рода роли не выбираю — просто хочется попробовать чего-то нового. Подозреваю, что все-таки доживу до того, чтобы сыграть Жанну д’Арк, а еще лучше — Деву Марию. Думаю, что именно подобной ролью я свою карьеру и закончу. Заработала я уже достаточно.

— Это правда, что вы пьете вино лет с двенадцати?

— Думаю, я ничем не отличаюсь от других девочек, которые предпочитали общаться не со своими подружками, а с приятелями родителей. Изучение иврита, истории религии и старые мюзиклы — этим и было заполнено мое детство. В это время мои одноклассницы по триста раз пересматривали на видео «Грязные танцы».

— А ведь вы когда-то говорили, что Патрик Суэйзи был вашим секс-символом.

— Припоминаю, но в том случае мне просто нужно было назвать какое-то имя на телешоу. В детстве о сексе я думала не очень много. Да и не особенно хотелось: на первом свидании я позволила одному парню себя поцеловать, и уже на следующий день в классе меня называли шлюшкой.

— Я знаю, что в Гарварде вы изучали психологию. Вам это как-нибудь в жизни пригодилось?

— Быть психологом и быть актрисой — это примерно одно и то же. Я подразумеваю то, что приходится разбираться с тем, какие мотивации двигают людьми в той или иной ситуации. И еще психология помогла мне правильно анализировать воспоминания, которые меня время от времени одолевают. Например, я перестала постоянно вспоминать лица кукол, которые у меня были в детстве.

— Вот уж не подумаешь, что вы в куклы играли.

— Ну, не так уж часто. Главным мероприятием в моей семье всегда были обеды — особенно часто я вспоминаю зимние праздники. Моя семья всегда праздновала Хануку, а отец знал наизусть порядка 300 детских песен. В те дни наш дом пропитывался ароматами масла, поскольку мама стряпала весь день: картофельные оладьи, булочки с джемом, всякую такую фигню. Мы хором исполняли песни о приходе Маккавеев, а потом играли в дрейдель — это такой специальный волчок, вокруг которого целая философия выстроена.

— Это все в Израиле происходило?

— Нет. Просто отец любил праздновать Хануку, чтобы подчеркнуть тот факт, что мы и в Америке как бы остаемся стопроцентными израильтянами.

— Вам правда приходилось менять школы, потому что одноклассники ревновали к вашей славе?

— Когда я вернулась со съемок «Леона», со мной в классе никто не разговаривал. Через это многие проходили, и большинство из них сейчас чувствует себя абсолютно нормально.

— Вообще, судя по вашему тону, вы своей карьерой очень довольны.

— Так и есть. Правда, когда я смотрю на певцов вроде Вилли Нельсона, которые скачут со своими гитарами примерно с 50-х, мне становится немного не по себе. Лет до 13 я была очень популярна, а потом обо мне перестали говорить. Теперь я думаю, что если мне взбредет в голову оставить кино, то я вернусь в него уже седовласой старухой. Надо только у Вилли Нельсона бандану попросить.